По таверне пронесся ропот. Было что-то неожиданное в строении стиха и в тоне. Поэт, кем бы он ни был, сделал паузу и отпил вина из бокала, стоящего у его локтя. Он снова огляделся, ожидая тишины, потом продолжил:
Останемся ли мы здесь любоваться
Слоновой кости хрупкой красотой?
Нам все равно,
Что станет с Аль-Рассаном,
Возлюбленным и неба, и Ашара?
С Силвенесом прекрасным что же стало?
Где мудрые его учителя?
Где девушки, танцующие страстно,
Где музыка в миндальных рощах?
Где тот дворец, откуда выводили
Войска на битву славные халифы?
Какие звери нынче бродят
Среди разрушенных колонн?
Там в лунном свете волки воют.
Снова раздался ропот, быстро умолкший, так как на этот раз поэт не сделал паузы:
Спросите у суровых стен Картады,
В Силвенесе что нынче происходит,
Об Аль-Рассане здесь спроси, в Рагозе,
Спроси у нас, меж озером и морем,
Как мы страдаем от затменья звезд.
И у реки спроси, и у вина,
Которое сегодня льется между
Небесными огнями и земными.
Поэт закончил. Он поднялся без поклона и сошел с возвышения. Однако ему не удалось избежать аплодисментов, в которых выражалось искреннее восхищение, а также задумчивых взглядов, которыми его провожали до стойки бара.
Озра, также следуя традиции, поднес ему бокал своего лучшего белого вина. Обычно в такой момент он отпускал остроумное замечание, но на этот раз не смог ничего придумать.
«И у реки спроси, и у вина, которое сегодня льется…»
Озру ди Козари редко трогали стихи, прочитанные или спетые в его таверне, но в том, что он только услышал, было нечто особое… Человек в маске гончего пса поднял бокал и отсалютовал ему, перед тем как выпить. Не слишком удивившись, Озра заметил в этот момент, что олень прошел в зал и стоит рядом с ними. Гончий пес повернулся и посмотрел на него. Они были одного роста, эти двое, хотя из-за рогов олень казался выше.
Очень тихо, так что Озра ди Козари был почти уверен, что, кроме него, никто этого не услышал, олень с ветвистыми рогами спросил:
— Возлюбленный Ашара?
Поэт тихо рассмеялся.
— А, ладно. Что я, по-вашему, должен был делать?
Озра не понял, но он и не надеялся понять.
Второй сказал:
— Именно то, что сделал, наверное. — Его глаза полностью скрывала маска. — Это было очень мило. Мрачные мысли во время карнавала.
— Знаю. — Гончий пес заколебался. — Мой опыт подсказывает, что в карнавале есть и мрачная сторона.
— Мой тоже.
— Мы ваши стихи тоже услышим?
— Не думаю. То, что я только что слышал, внушило мне чувство смирения.
Гончий пес наклонил голову.
— Вы слишком снисходительны. Наслаждаетесь этой ночью?
— Приятное начало. Насколько я понимаю, она только началась.
— Для некоторых.
— Не для вас? Разве вы не пойдете бродить по улицам? Вместе со мной?
Снова недолгое колебание.
— Спасибо, нет. Я еще немного выпью доброго вина Озры и послушаю стихи и музыку, а потом лягу спать.
— Мы сегодня ожидаем появления ворон?
Гончий пес снова рассмеялся.
— Вы об этом слышали? Мы никогда ничего не ждем от карнавала, и поэтому, надеюсь, не испытаем ни разочарования, ни большого удивления.
Олень поднял голову.
— В этом, по крайней мере, мы не сходимся. Я постоянно надеюсь испытать удивление.
— Тогда я вам этого желаю.
Они переглянулись, потом олень повернулся и стал пробираться к выходу на улицу. Теперь место на возвышении занял черный бык с маленькой арфой в руках.
— Думаю, — сказал гончий пес, — я выпью еще один бокал, Озра, если ты не возражаешь.
— Да, ваша милость, — ответил Озра, не успев сдержаться. Но он произнес это тихо и надеялся, что его никто не услышал.
Наливая вино, он увидел первую из женщин, которая подошла к стоящему у стойки бара поэту. Это тоже всегда случается на карнавале.
— Не могли бы мы побеседовать несколько минут наедине? — спросила тихо львица. Гончий пес повернулся и посмотрел на нее. Озра тоже. Голос был не женский.
— Сегодня трудно устроить беседу наедине, — ответил поэт.
— Уверен, что вам это удастся. У меня для вас есть кое-какая информация.
— Неужели?
— Взамен я попрошу вас кое о чем.
— Вы представить себе не можете, как я изумлен. — Гончий пес отпил из своего бокала, внимательно разглядывая пришельца. Львица рассмеялась под маской низким, внушающим опасение смехом.
Озра ощутил укол тревоги. Судя по его тону, этот мужчина, переодетый женщиной, точно знал, кем был поэт, а это представляло большую опасность.
— Вы мне не доверяете?
— Если бы я знал, кто вы, я, возможно, и поверил бы. Зачем вы надели маску противоположного пола?
Незнакомец заколебался лишь на долю секунды.
— Это меня позабавило. Нет зверя более свирепого, если верить легендам, чем львица, защищающая своих детенышей.
Гончий пес аккуратно поставил бокал.
— Понятно, — наконец ответил он. — Вы очень смелы. Должен сказать, что вы меня все же удивили. — Он взглянул на Озру. — Наверху найдется комната?
— Идите в мою, — предложил хозяин таверны. Он взял из-под стойки ключ и протянул гостю. Гончий пес и львица вместе пересекли зал и поднялись наверх. Много глаз следили за ними, пока черный бык на возвышении заканчивал настраивать свой инструмент. Потом он начал играть.
— Как вы меня нашли? — спросил Мазур бен Аврен, снимая маску гончего пса в маленькой спальне.
Второй несколько мгновений сражался со своей маской, затем снял ее.
— Меня к вам привели, — ответил он. — Я мог идти на выбор за одним из двух людей, и я сделал правильный выбор. Олень привел меня сюда.
— Вы его узнали?
— Я узнаю людей по их походке и по внешнему виду. Да, я его узнал, — сказал Тариф ибн Хассан, почесывая бритый подбородок, на котором больше не было пышной седой бороды. Он улыбнулся.
Через секунду улыбнулся и визирь Рагозы.
— Я даже не думал, что когда-нибудь встречусь с вами, — сказал он. — Вы знаете, что здесь назначена награда за вашу жизнь?
— Конечно, знаю. Я оскорблен: Картада предложила больше.
— Картада больше пострадала.
— Наверное. Должен ли я это исправить?
— Должен ли я позволить вам покинуть город?
— Как вы меня остановите, если я вздумаю убить вас сейчас?
Казалось, визирь обдумывает это. Через секунду он подошел к маленькому столику и взял стоящий на нем графин вина. Бокалы тоже стояли рядом. Он махнул графином.
— Как вы, вероятно, поняли, у меня договоренность с хозяином таверны. Мы сейчас одни, но не совсем. Надеюсь, вы не потребуете, чтобы я это продемонстрировал.
Тут разбойник огляделся и заметил приоткрытую внутреннюю дверь и еще одну, ведущую на балкон.
