Крисп хотел сказать: «Все было не так», – но чувство, когда стоит прикусить язык, не раз помогало ему в жизни. Сейчас был как раз такой момент. Он понимал, что прав, – их связь с Танилидой никак не походила на кувыркание на удобной подстилке. Но сейчас доказать свою правоту было бы вреднее, чем признать обвинение. Чтобы помириться с Дарой, стоит оставить последнее слово за ней.
– Я не Анфим, – ответил Крисп, не задержавшись и на мгновение. – Я надеялся, что ты заметишь.
– Я заметила, – сказала Дара. – Я была в этом уверена, пока ты не отправился в поход. Потом… – она покачала головой, – …потом все рухнуло. Но может быть, – может быть, – мы еще сумеем жить как жили.
– Я об этом и мечтаю, – отозвался Крисп. – Хватит с меня пертурбаций. За последние два года на меня навалилось больше, чем за всю жизнь.
Внезапно Дара скорчила гримасу и поспешно села, заглядывая под себя. Крисп не сразу понял, что ее фырканье обозначает смех.
– Служанка, прибирающая постель, будет в полной уверенности, что мы помирились. Наверное, так и следует сделать.
– Отлично, – ответил Крисп. – Я рад.
– Я.., наверное, тоже.
Этим Криспу пришлось удовлетвориться. Учитывая, как встретила его супруга днем раньше, это было очень много.
Крисп дернул за шнур. Барсим появился неслышно и быстро, как вызванный дух.
– Доброе утро, ваше величество. Хорошо ли спалось?
– Превосходно, почитаемый господин. Вестиарий принес ему пару подштанников, предложил тунику. Крисп одобрил его выбор и позволил Барсиму одеть себя. Дара, видимо, тоже позвонила, потому что, пока Барсим квохтал над Криспом, пришла ее служанка. Она помогла Даре надеть платье и расчесала императрице волосы.
– Чем ваше величество желает сегодня позавтракать? – осведомился Барсим. Крисп похлопал себя по животу.
– Учитывая, что вчера я наелся за троих голодающих, пусть Фест не обижается, если попрошу немного овсянки и половинку тушеной дыни.
– Думаю, что он сможет сдержать разочарование, – ответствовал Барсим. Крисп резко глянул на него – чувство юмора у вестиария было суше пустыни.
Барсим повернулся к Даре:
– А вы, ваше величество?
– То же, что и Криспу, – ответила она.
– Я передам Фесту. Он, без сомнения, будет рад найти вас в столь превосходном согласии. – С этим тонким намеком на вчерашнюю стычку Барсим покинул опочивальню.
Когда после завтрака Барсим убрал тарелки, Крисп понял, что ему придется взяться вплотную за документы и отчеты, скопившиеся за время его отсутствия. Самые срочные донесения следовали за ним даже в Плискавос, но многие, достаточно важные, дожидались императора во дворце – и быстро потребуют внимания, если он не займется ими сейчас. Но Крисп не мог заставить себя взяться за дела первым своим утром в городе. Неужели он не заслужил хоть день отдыха?
Он все еще убеждал себя, когда Ланкин привел в трапезную Фостия.
– Папа! – воскликнул малыш, кидаясь к нему. Крисп решил, что пергаменты подождут. Он подхватил Фостия и чмокнул в щеку. Малыш потер скулу ладошкой. Крисп не сразу понял, что мальчуган не привык к бородам. Он поцеловал сына снова. Фостий опять потер щеку.
– Ты это нарочно делаешь, – сказала Дара. – Пугаешь ребенка.
– Если он должен ко мне привыкнуть, пускай и к бороде привыкает, – отозвался Крисп. – Волей бога благого и премудрого в этот раз я останусь в городе достаточно долго, чтобы он меня не забыл.
Дара сдалась:
– Твои бы слова да Фосу в уши.
Фостий вскарабкался Криспу на колени, обнял отца за шею и громко чмокнул его. Крисп ухмыльнулся. Дара улыбнулась материнской улыбкой.
– Он тебя полюбил, – заметила она.
– Вот и прекрасно.
Крисп покосился на Ланкина, потом на дверь. Привычный к дворцовой службе евнух поклонился (отчего щеки его порозовели) и вышел в коридор.
– Знаешь, – прошептал Крисп Даре, – я понял, что мне глубоко плевать, кто его отец. Он отличный мальчуган, вот и все.
– Я с самого начала так думала, – ответила она. – Я только не хотела тебе говорить. Боялась, что ты еще больше будешь беспокоиться.
Она внимательно оглядела его и кивнула себе, точно Крисп сдал некий экзамен. Крисп сомневался в этом. Что он проявил: пришедшую с возрастом мудрость или просто безразличие? Он не мог сказать с уверенностью. Но Дара осталась довольна. Этот аргумент был для него важнее всех философских рассуждений. Крисп фыркнул.
– В чем дело? – спросила Дара.
– Просто я подумал, что из меня не выйдет ни чародея, ни теолога, – объяснил Крисп.
– Наверное, ты прав, – ответила она. – Но с другой стороны, из чародея или теолога вряд ли получился бы хороший Автократор, а ты с этой работой справляешься.
Крисп склонил голову в молчаливой благодарности. На ум ему, непрошеный, пришел Арваш. Тот был и чародеем, и теологом; он хотел править Видесской империей. Какой из него получился бы Автократор? Крисп знал ответ – и вздрогнул.
Но благодаря Танилиде Арваш перестал угрожать империи. «Даже если я не могу говорить о ней при Даре, – подумал Крисп, – как могу я забыть о ней?» Может быть, придет день, когда колдун восстанет и вновь попытается погубить Видесс. Но это будет еще не скоро. А если это все же случится, Крисп будет бороться с ним как может, или Фостий, или сын Фостия, или кто там будет носить в те годы корону и алые сапоги.
Ведомый безошибочным инстинктом дворцового слуги, в трапезную вновь заглянул Ланкин.
– Заняться ли мне его младшим величеством? – спросил он.
Крисп ожидал, что Фостий побежит к более знакомому евнуху. Но малыш остался у него на коленях.
– Я побуду с ним немного, если ты не против, Ланкин, – ответил Крисп. – Он все-таки мой сын.
– Воистину так, ваше величество. Фос благословил вас уже дважды. – Голос постельничего – полутенор, полуальт – был печален. Фос никогда не благословит его так.
Крисп встал из-за стола, вышел в коридор. Фостий протопал за ним. Император умерил шаг, чтобы малыш мог догнать его. Фостий подбежал к резной мраморной подставке и попытался вскарабкаться на нее. Крисп не думал, что у малыша хватит сил опрокинуть ее, но решил не рисковать и взял ребенка на руки.
На подставке покоился заостренный шлем макуранского Царя царей, захваченный когда-то победителями-видессианами. На стене над шлемом висел портрет сурового Автократора Ставракия, разгромившего халогаев на их земле. Каждый раз, глядя на этот портрет, Крисп думал, что сказал бы о нем правитель-воин.
Фостий указал на портрет и сосредоточенно нахмурился.
– Импе'атор, – сказал он наконец.
– Да, сынок, – подтвердил Крисп. – Очень давно он был императором.
