— Ну и напугала же ты меня, моя дамми! — с облегчением проговорил Гвилли.
Фэрил присела рядом с ним на землю.
— Мне никак не заснуть. Все думаю о завтрашнем дне. Слишком многое против нас. Вот смотри: нас всего пятеро, а врага — неизвестно сколько. К тому же мы не знаем, кто нас встретит за этими мощными стенами и какие ловушки Стоук приготовил для непрошеных гостей. Мы не знаем, где его искать, не знаем расположения комнат…
— Фэрил, дорогая, я именно об этом и думал, пока сидел тут один!
Дамна взяла его за руку и задумчиво проговорила:
— Такое состояние обычно называют «затишье перед бурей». Не знаю, не знаю: не очень-то у меня тихо и спокойно на душе.
Гвилли протянул руку и провел по мягким волосам Фэрил. Дотронувшись до ее седой пряди, баккан засмеялся:
— Риата же предупреждала: нужно прятать все, что блестит. А твои волосы серебрятся в свете луны.
Дамна испуганно схватилась за голову и немедленно накинула капюшон.
— Да я же пошутил, Фэрил! — еще пуще засмеялся Гвилли.
— Нет уж, лучше я перестрахуюсь, а то подведу всех! — возразила Фэрил.
Гвилли поцеловал ее в щеку.
Настала полночь: луна остановилась у них прямо над головой.
— Ну, мой баккаран, теперь моя очередь вас охранять, а ты иди спать! — сказала Фэрил.
Гвилли снял с шеи амулет и протянул его дамне:
— Вот, держи отличительный знак дозорного, но и не думай так легко от меня отделаться! Я уж лучше с тобой посижу — так мне спокойнее! — проговорил баккан, протягивая Фэрил амулет Аравана.
Они сидели некоторое время, обнявшись и держась за руки.
Вдруг Фэрил прошептала:
— Смотри-ка, Гвилли: там, в каньоне.
Проследив за ее вытянутой рукой, Гвилли увидел большое скопление факелов, движущееся по дну ущелья. Постепенно свет приблизился, и скоро можно было разглядеть гхулка на коне Хель, за которым бежал рюкк с факелом в руке. Следом за ними, прикованные кандалами к одной цепи, длинной вереницей тянулись пленники, с двух сторон охраняемые ночным отродьем.
У Гвилли часто забилось сердце, а из глаз Фэрил потекли слезы.
— Гвилли, они привели Стоуку очередную партию жертв! — всхлипнула добрая дамна.
— Да, милая. Насколько я могу отсюда судить, это люди, — отвечал потрясенный баккан.
Следом за пленными, испуганно храпя и озираясь по сторонам, тянулась длинная вереница оседланных лошадей и верблюдов с поклажей. Животные метались в панике, насмерть перепуганные запахом коней Хель и еще больше опасаясь черных, похожих на волков зверей, охранявших их.
— Ужасно! — воскликнул Гвилли. — И валги-то у них есть.
Ночную тишину прорезал звук рога, и рюкки, охранявшие мечеть, побежали открывать ворота. Двор огласился приветственными криками.
— Они захватили караван, — прошептала Фэрил, утирая рукавом глаза. — Скорее, нужно всех пересчитать!
Дамна принялась перечислять все, что видит, а Гвилли следил за тем, чтобы она не сбилась со счету.
— Один гхулк; один конь Хель; раз, два, три — четырнадцать пленников; семь валгов; девять рюкков; три лошади, восемнадцать верблюдов; семь рюкков на стенах; и…
Фэрил внезапно остановилась на полуслове. В темноте на самой вершине минарета на мгновение показался черный силуэт и снова исчез.
— Ты думаешь, это Стоук? — угадал Гвилли мысли дамны.
Фэрил кивнула.
Остальных решили не будить: все равно сейчас ничего сделать было нельзя, а то, что Фэрил заметила барона, едва ли могло что-то изменить.
Пленников тем временем загнали в мечеть. За ними последовали и валги. Лошадей и верблюдов заперли в загоне, и рюкки принялись разбирать награбленное добро и сносить его в одно из строений.
Гхулк запер коня Хель в дальнем угловом здании, а сам тоже прошел в мечеть.
Ворота заперли, а спустя некоторое время снова отворили, и наружу вышел новый отряд нечисти. Рюпты прошли по дороге вниз и спустились в ущелье, взяв курс на север.
— Я насчитал двенадцать, — сообщил Гвилли. — Наверное, пошли навстречу остальным.
— А валги остались в мечети, — сказала Фэрил.
Через час к варорцам присоединилась Риата.
— Гвилли, ты что здесь делаешь? Ты должен давно спать, — возмутилась эльфийка.
— Я не могу, Риата, — оправдывался баккан.
Дамна передала даре синий талисман и рассказала ей обо всем, что произошло за время ее вахты.
Риата задумчиво сказала:
— Так вот почему они трубили в рог…
— Ты слышала? — Гвилли не мог сдержать улыбки. — Значит, ты тоже не спала.
— Как и все остальные. Они отдыхают, но не спят, — проговорила эльфийка. — Но вы идите, — спохватилась она тут же. — Сколько вы здесь ни высиживайте, завтра от этого быстрее не наступит.
Варорцы подчинились. Вернувшись в лагерь, они увидели, что их друзья сидят на земле и дремлют: Араван, как и все эльфы, дремал с открытыми глазами, а Урус — с закрытыми.
Гвилли и Фэрил расстелили одеяла и приготовились достойно встретить бессонницу…
…Однако через несколько мгновений, как им показалось, Риата уже их разбудила. Начинало рассветать, и солнце озарило вершины гор.
Они напоили и покормили лошадей и только затем перекусили сами. Сердце Гвилли бешено колотилось в груди, и баккану было совершенно не до еды. Он через силу запихал в себя маленький сухарик, но тут Урус, который заметил это, наставительно произнес:
— Настоящий воин перед решающей битвой должен есть как можно больше.
И Гвилли не оставалось ничего другого, как последовать совету Медведя. Без всякого аппетита он принялся жевать сухари.
— Валги все еще в мечети? — спросила Фэрил.
— За время моего дежурства и дежурства Уруса оттуда никто не выходил.
Гвилли нервно присвистнул:
— Значит, мечеть кишмя кишит ночным отродьем: рюкками, хлоками, валгами, а еще туда вошел гхулк.
— Да, ты прав, — согласилась Риата. — Но не забывайте: наша цель — найти Стоука, убить его и выбраться из его логова живыми, а не уничтожить как можно больше рюптов. Их союз без барона и так распадется.
Араван оторвался от еды:
— Если Стоук — тот желтоглазый человек, которого я ищу, вполне возможно, что Рассветный меч тоже где-то поблизости и я смогу вернуть его.
— Я помогу тебе, — пообещал Урус.
Остальные тоже выразили готовность посодействовать эльфу в благом деле.
— Но до этого еще нужно дожить, — вздохнул Араван.
— А что с пленниками? — тревожно спросила Фэрил. — Не бросим же мы их на растерзание этой нечисти?
— Если они еще живы — в чем я лично очень сомневаюсь, — мы освободим их, — отозвался Урус.
