Орогору улыбнулся.
— И для тебя тоже эти уроки оказались полезны — фигура у тебя стала почти такая же дивная, как тогда, когда я пребывал в плену иллюзий.
Он поразился вспышке былой страсти.
— А когда я жила в плену иллюзий, ты вызывал у меня страсть, — призналась Гильда и теснее прижалась к нему. — И теперь, когда ты стал магистратом, эта страсть заискрилась вновь.
Из искры возгорелось пламя.
— И моя страсть тоже, — шепотом отозвался Орогору и обнял Гильду. Губы их соприкоснулись — поначалу легко, робко, но и от этих прикосновений их обоих бросило в дрожь, а потом поцелуй стал глубже и длился долго-долго.
А когда они, тяжело дыша, отпустили друг друга, Орогору вновь обнял Гильду. Он дрожал от страсти и радовался тому, что его возлюбленная тоже трепещет.
— Пойди сюда, сядь! — умоляюще проговорил Орогору и подвел Гильду к садовой скамейке. Она села, а он опустился перед ней на колени и сказал: — Будь моей женой, Гильда! Прошу тебя, будь моей женой!
Она не сводила с него глаз, изумленная, хотя прозвучали именно те слова, которых она так ждала, о которых мечтала.
— Но… но я некрасива и слишком высока ростом! — возразила она.
— Для меня ты всегда останешься красавицей, потому что я видел тебя глазами принца Приммера. Я по-прежнему вижу в тебе очарование, изящество и тонкий ум графини Гильды — и я вновь в тебя влюблен.
— О Орогору! — Она склонилась и взяла его за руки. — Но продлится ли это чувство?
— О да, — ответил он и заглянул ей в глаза. Заметив, что она все еще колеблется, он сказал: — Ну, полно, любовь моя! Ты ведь знаешь, что вскоре я должен буду жениться на ком-нибудь, чтобы не вызывать подозрений. Так неужели же ты бросишь меня в неуклюжие объятия какой-нибудь безграмотной деревенской девицы?
— Нет, никогда! — воскликнула Гильда и улыбнулась. — Уж лучше пусть рядом с тобой будет та, кому ты доверяешь.
— И та, которую я люблю, — прошептал Орогору, поднялся и вновь поцеловал Гильду. Отдышавшись, он сказал: — Но если тебя до сих пор мучают сомнения, я обещаю впредь не прикасаться к тебе.
— Ах вот как? — с притворным возмущением вскричала Гильда. — Неужели я настолько уродлива, что тебе и прикасаться ко мне не хочется?
— О том, что это не так, ты бы могла судить по моему поцелую, — возразил Орогору. — Поверь, мне очень хочется к тебе прикасаться. Хочется ужасно!
— Очень надеюсь, что ничего ужасного в этом не будет! — вскричала Гильда.
Орогору раскинул руки и рассмеялся:
— Так давай попробуем. Будет ужасно — ты рассердишься!
— Не рассержусь, если не будет, — прошептала Гильда и с призывной улыбкой потянулась к нему. — Если на самом деле хочешь этого, докажи.
И он доказал, и она не рассердилась.
А когда они отпустили друг друга, Орогору простонал:
— Выйди за меня, любимая, или знай во веки веков, как жесток был твой отказ! Ты выйдешь за меня, милая?
— Да, — прошептала она.
На этот раз их поцелуй длился бесконечно долго, и в конце концов Жюль заволновался — почему они так упорно молчат. И подошел к окну. Но зрелище целующихся влюбленных заставило его улыбнуться. Тревожиться за них было совершенно незачем.
Майлз, не покладая рук, трудился в дворцовом кабинете — гостиной своих покоев, но отчеты все прибывали и прибывали, и об отдыхе не приходилось и думать. Но вдруг тишину нарушил зычный голос:
— Восславьте героя-победителя!
Оторвав взгляд от бумаг, Майлз увидел на пороге Жюля, крайне гордого собой.
Майлз улыбнулся, вскочил из-за стола и поспешил навстречу другу.
— Славлю тебя, герой! Но что за подвиг ты совершил?
— Сопроводил Гильду на свидание с Орогору. Поверь, он был очень рад видеть нас. Он там изголодался по вестям из Фиништауна.
— Но у него все хорошо?
— Хорошо? Да он просто весь исстрадался! Но теперь ему гораздо лучше!
— Это что же, новости из дома ему так помогли? — усмехнувшись, спросил Майлз.
— И новости из дома, и Гильда. Ты спроси меня, где она сейчас, Майлз.
Майлз перестал улыбаться.
— Где она?
— Осталась у Орогору! Они заговорили о былых временах и снова влюбились друг в дружку по уши! Через месяц собираются сыграть свадьбу! — Жюль нахмурился. — Что это у тебя с лицом, парень? Ты что, не понял? Они помолвлены!
— Да нет, я все понял! — Странная смесь чувств владела Майлзом. Он радовался тому, что Орогору ему больше не соперник, но его ужасно пугала мысль о том, как эта новость подействует на Килету.
— Ни за что на свете ничего не говори ей! — воскликнул он.
— Ей? Кому — «ей»? Гильде? Подозреваю, она в курсе.
— Да нет! Килете!
— Не говорить Килете? Но почему?
— Да-да, почему не говорить Килете?
В гостиную вошла женщина — стройная и такая легкая, воздушная, будто ее принес ветерок.
— Этот остолоп считает, что я не должен рассказывать тебе о помолвке Орогору и Гильды, — объявил Жюль, обернувшись к ней. Он недовольно нахмурился. Надо же — его чудесная новость почему-то вызвала драматическую реакцию.
Нет, хуже того: Килета, похоже, вообще осталась к этой новости равнодушна.
— Правда? — произнесла она с вежливой улыбкой. — Ну, вот и славно! — Она подошла к столу Майлза и положила несколько листков бумаги поверх тех, которыми был завален стол. — Отчеты из Четвероранга, Майлз. Дирк сказал, что они тебе нужны.
Жюль проворчал:
— Похоже, любовь здесь уже никого не интересует. Ладно. Прошу прощения, я устал с дороги и взмок. Пойду к себе. Хотя бы кран с горячей водой ко мне будет благосклоннее.
— Большое тебе спасибо за новости, Жюль, — поспешно проговорил Майлз. — Ты просто не представляешь, насколько они важны.
— Я-то представляю и очень рад, что это наконец дошло и до тебя.
С этими словами бывший король развернулся и вышел из комнаты, уязвленный до глубины души.
Майлз обернулся к Килете и взволнованно посмотрел на нее.
— Со мной все хорошо, Майлз, — заверила она его. — Всякий, кто знал эту пару, должен был понимать, что рано или поздно это случится.
— Но… но это… не огорчает тебя?
— Огорчает? Нет. — Она изумленно посмотрела на него. — Как же только можно быть таким слепым? Я разлюбила Орогору два года назад!
Она впервые призналась, что любила его.
— Значит, тебе действительно все равно?
— Ну, почему же «все равно»? Я рада за старого друга. Надеюсь, они будут счастливы.
Но вдруг ее глаза подернулись слезами.
Майлз в один миг оказался рядом с ней и заключил ее в объятия. Она прижалась к его груди и проговорила сквозь всхлипывания:
