– Не для тебя мой путь, – скорбно проронила Кир, раскрывая объятья для того, кто не должен был умереть. И вздрогнула, услышав голос… извне.
– Приди, пройдя по звездному пути, Рожденный-Зверем-Среди-Богов!
Аш содрогнулся, услышав собственное имя, произнесенное таким образом. Услышав здесь, перед ликом Смерти, увидев, как содрогнулась она, недоумевая. Ее добычу так еще не отнимали. Призыв тянул, выворачивал наизнанку, несмотря на то, что Аш сопротивлялся, лихорадочно цепляясь за пытающиеся его удержать потоки Кир. Он не хотел возвращаться к жизни. Туда, где нет той, что сгорела с сердцем. Нет – и не будет никогда. И знакомым яростным голосом обжигая так, что сумеречник судорожно скорчился, едва не вывернувшись наизнанку:
– Идя путем Тринадцатой стихии, Не усомнись…
Серый теплый поток захлестнул Аша, выдергивая из власти Кир, которая лишь развела руками, в изумлении не понимая, каким образом вот так запросто забирают того, кто уже в ее власти, уже принадлежит ей. Прорываясь через сияние ифирина, вытаскивая эльфа наружу с такой силой, что сопротивляться невозможно.
– Ты сдался? Так скоро сдался?
– Отпусти! Я не хочу возвращаться!
– И ты позволишь тем, кто причинил твоей возлюбленной столько боли, остаться безнаказанными?
– Что это изменит? Что изменит мое возвращение?
– А что ты хочешь изменить?
– Смерть не отменяется даже богами. Я не смогу вернуть ее…
– Иди! И сам потом решай, чего ты можешь, а чего не можешь!
– Что я смогу? Какой силой?
– Моим именем.
– Кто ты?
– Я? Иди! И сам узнай мое имя!
* * *
Ифирин закричал, обхватив голову руками. Шимы отшатнулись. Вскрикнула Кир. Все оглянулись на нее: растерянно хлопая ресницами, хватая ртом воздух, она неверяще разглядывала ладони, словно у нее что-то забрали. И она отказывалась это понимать – так ведь не бывает, она его уже коснулась, почти приняла в свои объятья, завершая путь. Ифи растерялись, не зная, на кого смотреть – то ли на скорчившегося, как от невыносимой боли, держателя стихий, то ли на изумленную Сущность.
– Этого… не может быть. Он… идет? – бормотала Кир, подняв глаза на ифирина. Вслед за ней сосредоточили на нем внимание и остальные.
– Давай! Ну, давай же! Киргае! – хрипло шептала Ранко, едва удерживаясь в сознании, стараясь не обращать внимания на боль. Снова и снова произнося слова призыва, стараясь докричаться до учителя.
Вспыхнув призрачным пламенем, разлетелись и исчезли крылья. Ифирин упал на колени и продолжал кричать, сжимая голову руками, корчась в судорогах невыносимой боли, так, словно его рвали на куски, выжигали изнутри.
Он шел. Призванный троекратно, он не мог не идти. Ломая всё на своем пути, вспоминая и выполняя последний ритуал полного принятия тотема. Он больше не согласен был держать ифирина в клетке из собственной души, как делал это ранее, разделяя сути тонкой гранью, не смешивая их. Потому что она, его душа, сгорела, оставив только отблеск изумрудных глаз. Он делал то единственное, что умел: соединял свою суть с сутью стержня стихий, полностью впитывая его, становясь неразрывным целым. Отпустив на свободу обезумевшего яростного зверя, безжалостно пожирал держателя, рвал его клыками, проглатывая, как добычу, насыщаясь, растворяя в собственной крови.
Выплеснувшаяся волна чистой силы бросила наземь даже Ифи. Белые волосы потемнели, приняв цвет темно-серого серебра. В туманном сиянии он поднялся с колен, возвышаясь во весь рост над теми, кому пришел мстить. Больше не эльф. Больше не друид. Поглотивший держателя стихий, принявший его силу, усиливший ее клокочущим огнем того, что осталось от души, растворивший в себе и волка, и жаждущего крови зверя, полученного от вампира. Заворачиваясь в серый поток безымянной тринадцатой стихии, сверкнув в жажде отмщения такими же серыми глазами на притихших шимов, словно вдруг понявших – этот взгляд может убивать.
– Аш? Ты вернулся? – с трудом находя в себе силы говорить, хрипло прошептала Ранко. Не веря. Уж слишком отличался тот, кто вырвался из ифирина, от ее учителя!
– Да, девочка моя. Я вернулся, – он склонился к ученице, осторожно заключая ее в объятья. Син дернулась, но не посмела даже возразить, когда он погрузил израненную девушку в ее поток, исцеляя раны. Ранко охнула… и могла лишь удивленно хлопать глазами оттого, как быстро зажили сломанные кости. Это была не магия, не заклинание и не ритуал. Это был чистый поток возрождения. Жизненная сила Воды.
– Теперь мы поговорим на другом языке, правда, Ифи? – глаза Аша опасно сощурились.
– Ты ничего не сможешь сделать. Ифирин не имеет полной власти над нами. Как и ты, – спокойно произнес Саз.
– А может, я попробую и посмотрю, что из этого получится? – скривил губы в ухмылке Аш, выпуская из объятий Ранко. Девушка уселась у его ног и молча наблюдала за происходящим. Валяющиеся вокруг воины давно были без сознания, а многие и умерли, не выдержав волны такой мощи, ломающей кости и лишающей дыхания. Поле битвы выглядело полем мертвецов.
– Давай ты пробовать не будешь. Я знаю, у тебя получится. Но прежде чем решишь, что делать дальше, позволь мне кое-что сказать тебе. – Йут вышел вперед и пристально посмотрел в глаза бывшего эльфа.
– Йут, ты в своем уме? – раздалось сразу несколько голосов почти в унисон.
– Не в вашем, точно. И помолчите, пока я тут мироздание спасаю после ваших игр, – отозвался Итог.
– Но он же не сможет!
– Сможет. Он не держатель, он не ифирин.
– Говори, – прервал спор Аш, тяжело глядя на Йута.
– Конечно, ты увидел правду и теперь взбешен. Только ты не всё увидел. Не туда смотрел. Твой взор был обращен на то, что причинило тебе боль, и ты не заметил главного. Если посмотришь, то поймешь, что эти разгильдяи ничего не натворили, – Йут говорил ровно и размеренно. Ифи присмирели.
– По-твоему, это ничего? Ее смерть – это ничего? Кошмар, в который превратили ее жизнь, – это ничего?! – Аш постепенно закипал.
– А ты посмотри глубже. Теперь ведь в твоем распоряжении вся память ифирина. Посмотри же, что такое Перекресток! Пойми, что никто никого не убивал!
Аш содрогнулся. Сосредоточился и нырнул в глубины памяти держателя стихий. Настолько глубоко, что смог разглядеть, как было создано межмирье. Обратная сторона мироздания. Связующая цепь стихий – и стержень, удерживающий равновесие. Такое зыбкое – чуть тронь, и всё поглотит хаос. Начало и конец перерождений. И отпрянул, испугавшись, зажимая рот рукой.
– Она… она… не умерла… потому что уже была мертва?
