Где-то там, на невообразимой высоте, изогнутые каменные своды подпирали изящные, до стеклянной хрупкости тонкие колонны, расцветая зубчатыми звездами, а между ними плавал густой серебрящийся искрами туман, в котором перекатывались теплые янтарные шарики. По неровным серым стенам в трещинах и расколах струилась вода, стекая в черное подземное озеро; над ним едва-едва поднимались узкие и хлипкие мостки вдоль стен и к центру, к роскошному мраморному фонтану, расколотому на две части.
Пещера? Из-под известняковых натеков то тут, то там золотились остатки ярких мозаик: яблони, солнце и кукурузные початки попеременно с гербом Ниммы, тяжеловесным и неуклюжим, как танк на пшеничном поле. Колонны, слившиеся со сталагнатами настолько, что уже не разберешь, где кончается камень, а где начинается обработанная руками человека поверхность, широкие плиты в зелено-черных разводах под почти непрозрачной водой. Полуразрушенный зал по всем ниморским канонам прекрасного: бессмысленно, зато впечатляюще и торжественно до маразма. Так, и кто тут у нас разбирается в ниморской архитектуре?
Увы, Беда и Град топали вместе и несли такой бред, что всякое желание влезать отшибалось на подходе. Беда приставал к воскрешенному с тупыми вопросами вроде того, пьют ли умертвия кровь и поедают ли на завтрак человеческих младенцев, а Град последовательно со всем соглашался. По-моему, заклинатель его забавлял. Короче, у них там царило полное взаимопонимание, которому впору позавидовать, а собрание заговорщиков все больше и больше напоминало дружеский междусобойчик. Вот Небо, что за люди строили границу вокруг лабораторий, что через нее туда-сюда преспокойно шатается кто угодно?
Я несправедлив, конечно. Объединение помогает усилить воздействие, но возникает проблема любых больших групп — координация. Десять магов должны искренне захотеть, чтобы через границу никто не прошел, а если хотя бы у одного появится хотя бы тень сомнения…
Одна из досок затрещала под ногами, и желание вцепиться в Града и вытрясти из него все ответы трансформировалось в желание вцепиться в любой устойчивый предмет. Мостки тряслись и раскачивались, живо напоминая о Городе-на-Болотах, и мешали думать о чем-то ином, кроме как о сохранении равновесия. Что-то терзают меня сомнения: а не притащили ли меня сюда, чтобы я их починил своим друидским умением?.. Эй, доски очень опасные существа! Они колючие, плюются отравленными занозами, и…
— Ты помнишь это место? — сентиментально вопросила Ильда, опираясь на мраморный бортик. Все как обычно: фонтан не работает, зато крыша протекает.
— Что тебе нужно? — сухо отрезал умертвие.
— Над нами озеро, — рядом образовался Беда и, как всегда, с хорошими вестями. Я подозрительно покосился на потолок, проверяя, долго ли он продержится, и с унынием определил, что нет. Зато разглядел толстые кабели и трубы, ведущие к большим цистернам. Вокруг проржавелых баков с ниморской маркировкой непрерывно клубился туман, постепенно опускаясь вниз, и смотрел я на эти цистерны и перебирал, чего же тут не хватает — давящей тьмы коридоров, ядовитого ореола темной магии. Нет, и все тут. Эй, вон не штуки — не рассеиватели случаем?
Черный маг покосился на Града и поделился результатами собеседования:
— Мутный тип.
А кто тут ясен и светел?
— Ты случайно не забыл с Ильдой, что умертвия питаются жизнями… и жизнь черных магов у них идут за деликатес?
А не кровью и младенцами, хотя кадры встречаются всякие.
По лицу приграничника скользнула мерзкая ухмылка, вызванная открывшимися возможностями, и я понял, что скоро Град и Беда станут лучшими друзьями. Нет, на месте Черной Смерти я бы удавил этого гада подколодного при первой же встрече, чисто из чувства самосохранения.
Шадде с тщательно дозированной скромной гордостью признанного (собой) гения опустила очи долу и хлопнула в ладоши, и поверхность озера начала светлеть, словно под водой включили мощный прожектор. Наливались цветом узорчатые плиты, широкие линии колдовских знаков, и на светлом фоне четко выделились неподвижные силуэты. Черные одежды, бледные и спокойные, преображенные смертью нечеловеческие лица. Спокойные… будто спящие. Те, кто погиб в Городе-на-Болотах были готовы проснуться и получить вторую жизнь.
Нет, я, конечно, говорил, что Ильда собирается поднять убитых, что трупы ей тоже куда-то нужно девать, но… Все это было где-то там, далеко, на уровне мифов о пришествии Зверя и конца света…
А оказалось здесь. Здесь, реально и рукой подать.
— Они с-скоро воскреснут?! — от избытка эмоций я ухватился за мага и хорошенько его встряхнул.
Человек, погибший насильственной смертью и не похороненный по обряду, может подняться, как нежить. Обычно это делают колдуны, потому что им по натуре спокойно не сидится, не лежится и не живется; но вот так, чтобы воскрешать их специально? Карма, припомнила бы ты хоть раз что дельное — Беда ведь прямо сказал, откуда появились первые умертвия и как! Неужели Ильда действительно надеется, что вот так возьмет магов, смешает их с проклятой водой и получит армию зомби?
Я б на месте Зверя-из-Бездны взял дело под контроль…
— Лоза, ты ж не думаешь, что я хоть раз сидел и ждал? — изумился Беда.
Мда, хороший ответ.
Ильда довольно обозревала своих будущих слуг и на подъеме чувства вещала:
— Ах, это прекрасно, не так ли? Я собрала их здесь, а ты оживишь…
— Зачем?
Она подавилась заготовленным монологом.
— К-как зачем? Ты их оживишь, и…
— И в мире будет на несколько десятков умертвий больше, — монотонно продолжил мертвяк. — И что дальше?
— Град, — голосок нежити сочился, будто патока. — Ты и я — мы заглянули за грань и вернулись. Мы мертвы, мы — только вдвоем против этого жестокого мира живых, который нас уничтожил. Который не желает нас отпускать. Мы должны быть вместе…
— Удивительно, — с еле заметной насмешкой отметил Град. — Мне понадобилось умереть, чтобы встретить черного мага, который желает делиться.
Шадде не позволила сбить себя с мысли:
— Разве ты не говорил мне, что мечтаешь, чтобы в мир наконец вернулись тишина и покой? Они убили нас, они вернули нас, они превратили нас… в чудовищ. Мы — мертвы, они — живы. Разве ты не хочешь отомстить?
— Зачем?
Колдунья подвисла. Таких вопросов в мире черного мага просто не существовало.
— Разве ты не ненавидишь живых?
— Мне все равно.
Голос Ильды впору было мазать на хлеб:
— Ах, Град, если тебе все равно, что делать, то почему бы не сделать то, что хочу я?
Пофигист с кризисом целеполагания смерил ее усталым взглядом и тускло повторил:
