Или что он не выйдет отсюда вовсе.
Император сидел за столом, и не был ничем занят. Его взгляд не был прикован к монитору компьютера или каким‑то бумагам, его руки были пусты. Он ждал.
Белозерский посчитал, что это плохой признак.
– Итак, вы сказали, что у вас есть новости по делу колебателя тверди. Я слушаю вас, князь.
– У нас есть все основания полагать… В ходе оперативно‑розыскных мероприятий мы установили…
– Не мямлите, – сказал император. – Что там с колебателем?
– Он в Москве, сир, – выпалил Белозерский.
Как в холодную воду прыгнул. И теперь будь, что будет. Может быть, вынесет течением к берегу. А может быть, затянет в водоворот.
Император взял с поверхности стола карандаш, повертел его в пальцах.
– Занятно, – сказал он. – Как вы это выяснили?
– В рамках этого дела у нас существует список людей, которых мы держим на контроле, – сказал Белозерский. – Все, кто контактировали с первым колебателем в столице, в тот период времени, что он был… активен.
– Вряд ли там очень большой список, нес па? – холодно спросил император. – Большинство тех, с кем он контактировал, уже на кладбищах. Если они были настолько удачливы, чтобы осталось хоть что‑то для похорон.
– Вы правы, список не очень длинный, сир, – подтвердил Белозерский, вывел изображение на экран планшета и показал его императору. – Нас заинтересовал вот этот человек.
– Кто это? – спросил император.
– Некто Иван Алексеевич Дорохов, сир.
– Я должен его знать?
– Нет, сир. Он даже не дворянин. Обычный пенсионер. Он работал санитаром в доме престарелых «Золотая осень», и был приставлен к колебателю еще в тот период, когда он носил фамилию Громов. То есть, до его повторного испытания силы, и…
– Я понимаю, – сказал император. – И что с этим… Иваном?
– Он умер, – сказал Белозерский. – Врачи «скорой помощи», прибывшие на место и констатировавшие смерть, предположили, что это инфаркт. Все симптомы были налицо.
– Это неудивительно, – сказал император. – Сколько ему было? Лет семьдесят?
– Шестьдесят восемь, сир, – сказал Белозерский. – Он умер в общественном месте, в кафе, и эта смерть не выглядела подозрительной, но поскольку он входил в список контактов, мы должны были все проверить.
– Для этого и существует СИБ, – сказал император. – Чтобы все проверять. Итак, вы пришли сюда, чтобы рассказать мне, что просто выполняете свою работу? Вы этим хвастаетесь? Кичитесь? Может быть, мне орден за это на вашу грудь повесить?
– Нет, сир.
– Что ж, вы проверили то, что должны были проверить. И что вы установили?
– Наши специалисты провели вскрытие, – сказал Белозерский. – Смерть действительно вызвали проблемы с сердцем, но это был не инфаркт. Сердце было буквально раздавлено, а остальные внутренние органы не пострадали. Эта клиническая картина похожа на то, что мы видели после вскрытия некоторых жертв Ломтева в императорском госпитале для ветеранов… Параллельно мы проверили запись со всех камер слежения в этом районе, и нашли вот это изображение, – князь смахнул стилусом по экрану. – Оно не очень четкое, но после обработки с помощью нейросетей нам удалось его улучшить, и, сами видите, оно на девяносто пять процентов совпадает с фотографией Николаса Пулоса из Австралии.
– Погодите‑ка, князь, – сказал император. – Мне докладывали, что в Москве установлена самая совершенная система распознавания лиц, а камерами перекрыто до восьмидесяти процентов общественных пространств. Тем не менее, вы обратились к ней только сейчас, только после того, как появились жертвы. Почему вы не сделали этого раньше? Три дня назад? Неделю?
– Сир, поиск конкретного человека – довольно сложный и трудоемкий процесс, а поскольку у нас не было никаких оснований полагать, что Пулос может появиться в Москве, мы решили не отвлекать на это дополнительные ресурсы…
– Физическое уничтожение колебателя тверди – это вопрос национальной безопасности, – сказал император. – Вопрос имперской безопасности. Для решения этой задачи нет такого понятия, как «чрезмерные ресурсы». Вы должны сделать все, чтобы ликвидировать угрозу, нес па?
– Да, ваше императорское величество, – склонил голову князь. – В Австралии его вели англичане, поэтому мы предположили, что он возникнет где‑то на их территории, и активизировали нашу местную резидентуру… Также была небольшая вероятность, что он объявиться в ДВР… Это моя ошибка, сир, но мы не ждали его здесь. Столица – это последнее место, которое любой разумный человек выбрал бы в его ситуации. Появиться в Москве для него – все равно, что сунуть голову в пасть льву.
– Имперская безопасность не должна покоиться на ваших предположениях о том, как поступит любой разумный человек, – сказал император. – Вы должны были проверить все. Абсолютно все. Это основополагающие принципы вашей службы, князь.
– Я признаю свою ошибку, сир. И готов понести за нее любое наказание…
– С наказанием я определюсь позже, – сказал император. – Коней на переправе не меняют, нес па? Я не хочу перетряхивать СИБ во время текущего кризиса, но потом, когда он будет преодолён, у нас с вами состоится серьезный разговор, князь. Я надеюсь, вы это понимаете.
– Конечно, сир, – узнав, что его, скорее всего, не будут наказывать прямо сейчас, Белозерский немного воспрял духом. – Получив доказательства его нахождения в Москве, мы сделали полноценный запрос к системе и нам удалось найти еще несколько его изображений. В частности, он посещал политехнический музей и несколько торговых центров. Самое раннее изображение датировано тремя днями назад, из чего мы можем сделать вывод, что в городе он не так давно. Изображения с вокзалов и аэропортов обрабатываются прямо сейчас, там своя система, которая еще не полностью интегрирована с городской…
– Почему она до сих пор полностью не интегрирована – это вопрос отдельный, – сказал император. – Полагаю, мне стоит потребовать ответа у министра связи. И заодно у столичного градоначальника, раз уж бюджет столицы сравним с бюджетом всей остальной страны. Впрочем, это все организационные моменты, нес па? Что же было дальше, князь?
– Чем меньше событие отстоит от нас по времени, тем проще отслеживать его по камерам, сир, – сказал Белозерский. – И когда мы увидели изображение Пулоса у кафе, мы постарались отследить его дальнейший путь. С ним был еще один человек, Лев Романович Гущин, практикующий медик из Владимирской больницы. Его местонахождение… сейчас устанавливается.
– В своем сегодняшнем докладе вы допускаете слишком много пауз, князь, – заметил император. – Из чего я делаю вывод, что ваша служба еще где‑то налажала. Это так?
Князь склонил голову.
– Это так, – констатировал император. – Что с эти Гущиным?
– Ранее он никогда не попадал в поле зрения СИБ, но то, как он умело заметает следы, дает основания предположить, что это не простой человек, сир, – сказал Белозерский. – Его возможные связи со спецслужбами сейчас прорабатываются.
– Британцы? Сепаратисты?
– Пока мы не можем сказать точно.
– У вас под носом, князь. Прямо у вас под носом. Наш грядущий разговор только что стал еще серьезнее. Надеюсь, вы это осознаете.
– Конечно, сир.
– Найдите этого Гущина, – сказал император. – Найдите и вытрясите из него все. Имена, контакты, не мне вас учить. Хотя последние события говорят мне, что поучить вас явно бы не помешало, нес па?
– Да, сир, – сказал князь.
– Итак, с Гущиным понятно, – сказал император. – А что с Пулосом?
– Нам удалось установить район, в котором он живет, а позже и гостиницу, в которой он остановился. Зарегистрирован по поддельным документам, выписанным на имя…
– Это неважно, – сказал император. – Судя по тому, что вы сидите здесь передо мной, бледный, потный и заикающийся, найти Пулоса по этому адресу уже невозможно, нес па?
– Я… ну… – сейчас Белозерский подобрался к самому опасному этапу доклада. – Нет, сир. Группа захвата…
– Так, стоп, – сказал император. – Мы сейчас говорим о колебателе тверди, который в момент своей инициации уничтожил военный форт. Который, как мы знаем, способен топить военные корабли, сбиваясь самолёты и отражать ракетные удары. И вы отправили туда группу захвата, даже не поставив меня в известность? Не согласовав действия? Вы вообще уверены, что такие вопросы должны решаться группой захвата СИБ? Насколько вы вообще в компетенции, князь?
