Стивен направился в конюшню, где стояла его лошадь. Надевая перчатки, он неожиданно услышал за своей спиной голос:
— Прошу прощения!
Он повернулся и увидел мистера Сегундуса, такого же неуверенного и мягкого, как и всегда.
— Позвольте задать вам один вопрос? Что это за магия — та, которая окружает вас и ее светлость? — Он поднял руку так, словно собирался провести пальцами по лицу Стивена. — На ваших губах ало-белая роза, и точно такая же — на губах леди Поул. Что это значит?
Стивен поднес руку к губам. Там ничего не было. На какой-то миг у него возникла безумная мысль рассказать мистеру Сегундусу о чарах, которые связывали его и двух женщин. Что, если мистер Сегундус каким-то образом сможет понять? Вдруг он куда более могущественный волшебник, чем Стрендж или Норрелл, и сумеет победить джентльмена с волосами, как пух на отцветшем чертополохе? Впрочем, фантазии быстро улетучились. Верх взяло недоверие к англичанам в целом и к английским волшебникам в частности.
— Извините, я не понимаю, о чем вы, — быстро ответил он и, сев на лошадь, уехал, не произнеся больше ни слова.
Таких безобразных зимних дорог, как в тот день, Стивен еще не видел. Грязь замерзла и превратилась в твердые, словно железо, рытвины и бугры. Толстый слой инея покрывал и поля, и дороги, а ледяной туман лишь усиливал сумерки.
Лошадь, на которой он ехал, была одним из бесчисленных подарков джентльмена. Молочно-белая кобыла без единого черного волоска. Кроме этого, она отличалась силой и резвостью и любила Стивена, как только лошадь может любить человека. Он назвал ее Фиренцей. Ни принц-регент, ни герцог Веллингтон не могли похвалиться такой лошадью. То была одна из особенностей его странной, окутанной чарами жизни: куда бы он ни ехал, никто не удивлялся, что слуга-негр разъезжает на лучшей лошади в королевстве.
Проехав миль двадцать к югу от Старкросс-Холла, Стивен оказался в небольшой деревушке. Дорога круто поворачивала, огибая большой дом с садом справа и покосившимися конюшнями слева. Когда Стивен проезжал мимо входа, из-за поворота вылетел экипаж. Они едва не столкнулись. Кучер оглянулся, чтобы выяснить, что напугало лошадей и заставило его натянуть вожжи. Увидев негра, он взмахнул хлыстом. Удар пришелся не по Стивену, а по Фиренце — прямо над ее правым глазом. От боли и страха лошадь встала на дыбы и тут же поскользнулась на обледенелой дороге.
Все как будто опрокинулось. Когда к Стивену вернулась способность соображать, он обнаружил, что лежит на земле. Фиренца упала, а его отбросило в сторону, однако нога застряла в стремени и вывернулась самым неестественным образом. Он решил, что она сломана.
Стивен осторожно высвободил ступню и мгновение сидел неподвижно — голова кружилась, подступала дурнота. По лицу текло что-то липкое и теплое, руки саднило. Наконец он попытался встать и с облегчением обнаружил, что нога слушается; судя по всему, это был не перелом, а сильный ушиб.
Фиренца храпела, закатив глаза. Стивен удивился, что она не пытается встать и даже не брыкается. Лошадь лишь конвульсивно вздрагивала, но больше не совершала никаких движений. Ноги ее застыли в каком-то неестественном положении. Стивену стало ясно: Фиренца не может двигаться, у нее сломан хребет.
Он взглянул на господский дом, надеясь, что кто-нибудь выйдет на помощь. Вот в одном из окон появился женский силуэт. Стивен успел рассмотреть красивое платье и холодное, высокомерное лицо. Увидев, что несчастный случай не нанес вреда ее собственности, дама скрылась и больше уже не появлялась.
Стивен встал на колени возле лошади и погладил ее по голове. Достал из седельной сумки пистолет, пороховницу, шомпол и патрон. Зарядил пистолет, внимательно, со всех сторон, его осмотрел. Потом встал и взвел курок.
Однако он не смог спустить затвор. Фиренца была ему верным другом, рука не поднималась ее убить. Стивен уже почти отчаялся, когда за спиной, на дороге, послышался шум. Из-за угла показалась телега, запряженная медлительной ломовой лошадью. Возчик — толстый, круглолицый, одетый в древний сюртук — заметив Стивена, натянул вожжи.
— Эй, мил-человек, что у тебя там?
Стивен, не произнося ни слова, пистолетом показал на Фиренцу.
Возчик слез с телеги и подошел.
— Да, славная кобылка была, ничего не скажешь! — Он хлопнул Стивена по плечу и сочувственно вздохнул, распространяя капустный дух. — Да ей уже не поможешь!
Возчик перевел взгляд с лица Стивена на пистолет. Потом медленно протянул руку и навел ствол на вздрагивающую голову лошади. Однако Стивен все равно не мог нажать на курок.
— Давай я, что ли? — предложил возчик.
Стивен кивнул.
Возчик взял пистолет. Стивен отвернулся.
Раздался выстрел — ужасный звук, за которым последовало карканье и шум крыльев — это одновременно поднялись в воздух все птицы в округе. Стивен оглянулся. Фиренца вздрогнула и застыла.
— Спасибо, — сказал Стивен.
Возчик направился к телеге, и Стивен решил, что сейчас снова останется в одиночестве, но тот вернулся, снова похлопал его по плечу и протянул темную бутыль.
Стивен глотнул. Это был джин, причем самый крепкий. Он закашлялся.
Одежда и башмаки Стивена стоили раза в два дороже, чем лошадь и телега возчика, однако тот разговаривал тем тоном дружелюбного превосходства, с которым белые обращаются к черным. Обдумав ситуацию, он заявил, что прежде всего необходимо убрать животное с дороги.
— Лошадка денег стоит — и живая, и мертвая. Твой хозяин спасибо не скажет, если кто другой ее приберет.
— Лошадь не хозяина, — сказал Стивен, — а моя.
— Ого! — удивился возчик. — Глянь только!
На молочно-белый бок Фиренцы опустился ворон.
— Нет! — закричал Стивен, поднимаясь, чтобы прогнать птицу.
Однако возчик остановил его.
— Не надо. Пущай. Это к счастью. Даже и не припомню, когда я видел такой хороший знак!
— К счастью! — возмутился Стивен. — О чем ты?
— Это ж символ старого короля! Ворон на чем-то белом — герб старого Джона![113].
Возчик рассказал, что неподалеку есть место, где за определенную плату люди помогут Стивену похоронить лошадь. Оба забрались на телегу и отправились на ферму.
Фермер ни разу в жизни не встречал чернокожего и страшно удивился, увидев у себя во дворе такое диковинное существо. Он никак не верил, что Стивен говорит по-английски. Возчик, понимая фермера, встал рядом со Стивеном и начал любезно повторять каждое слово, чтобы непонятливый собеседник лучше его понял. Однако и это не помогло. Фермер не обращал на речи обоих ни малейшего внимания, а только пялился на Стивена, время от времени обмениваясь впечатлениями с одним из работников, застывшим рядом в таком же трансе. Фермера интересовало, остаются ли на том, до чего дотрагивается черный, следы; волновали его и другие вопросы куда более неприятного и даже оскорбительного свойства. Все попытки Стивена договориться о дальнейшей судьбе мертвой лошади ни к чему не привели, пока с базара не вернулась жена фермера. Она считала, что обладатель хорошей одежды и дорогой лошади (пусть даже мертвой) — джентльмен, будь он хоть какого цвета. Она рассказала Стивену о живодере, который забирает мертвых лошадей с фермы. Он распорядится мясом, продаст кости и копыта на клей. Она пообещала договориться с живодером за треть вырученной суммы. Стивен согласился.
Телега выехала с фермы и свернула на дорогу.
— Спасибо, — сказал Стивен. — Без вашей помощи все оказалось бы куда сложнее. Разумеется, я заплачу за услугу, однако боюсь, что должен вас побеспокоить еще. Вернуться домой мне не на чем. Буду очень признателен, если вы согласитесь довезти меня до ближайшего постоялого двора.
— Спрячь кошелек, мил-человек, — ответил возчик. — Я довезу тебя до самого Донкастера и денег не возьму.
Сказать по правде, Стивен предпочел бы постоялый двор, однако возчик так обрадовался попутчику, что отказать ему было бы черной неблагодарностью.
Повозка двигалась к Донкастеру неторопливо, пробираясь по проселочным дорогам и приближаясь к постоялым дворам и деревням с самых неожиданных направлений. Они привезли кровать в один дом, кекс с изюмом — в другой, сверткам самой причудливой формы не было числа. Однажды остановились возле очень маленького домика, одиноко стоявшего посреди леса за высокой изгородью. Возчик принял из рук очень древней горничной столь же древнюю, окрашенную в черный цвет клетку, в которой сидела маленькая канарейка. Возчик сообщил Стивену, что птица принадлежала недавно умершей весьма пожилой даме и должна быть доставлена ее внучатой племяннице, проживающей к югу от Селби.
Вскоре после того, как канарейку надежно устроили в дальнем конце телеги, Стивен вздрогнул от громового храпа, внезапно раздавшегося из того же самого места. Трудно было поверить, что маленькая птичка способна издавать такие громкие звуки, поэтому он заключил, что в телеге есть еще один человек, которого он еще не имел возможность лицезреть.
