Вскоре после того, как канарейку надежно устроили в дальнем конце телеги, Стивен вздрогнул от громового храпа, внезапно раздавшегося из того же самого места. Трудно было поверить, что маленькая птичка способна издавать такие громкие звуки, поэтому он заключил, что в телеге есть еще один человек, которого он еще не имел возможность лицезреть.
Возчик достал из корзины солидного размера мясной пирог и головку сыра. Большим ножом он отрезал по куску того и другого и хотел было предложить Стивену, но вдруг засомневался.
— Черные едят то же, что и мы? — уточнил он таким тоном, словно подразумевал, что они могут питаться травой или, скажем, лунным светом.
— Да, — коротко ответил Стивен.
Возчик протянул ему пирог и сыр.
— Спасибо. А ваш пассажир не захочет подкрепиться?
— Может быть, и захочет. Когда проснется. Я взял его в Рипоне. Денег у него не было. Я думал, будет с кем поговорить в дороге. Поначалу он вроде был разговорчивый, а в Боробридже завалился спать, и так с тех пор и дрыхнет.
— Очень нелюбезно с его стороны.
— Да мне-то что! Я теперь могу с тобой поговорить.
— Должно быть, он очень устал, — предположил Стивен. — Он проспал выстрел, которым вы прикончили мою лошадь, глупого фермера, кровать и канарейку — все события дня. Куда он едет?
— Он-то? А никуда. Просто так — бродит с места на место. Его преследует один именитый человек в Лондоне, а потому ему нельзя нигде подолгу задерживаться, не то его схватят слуги этого богача.
— Неужели?
— Он синий, — спокойно уточнил возчик.
— Синий? — не понял Стивен.
Возчик кивнул.
— Как это так? Посинел от холода? Или его избили?
— Да нет, мил-человек. Просто синий. Вот ты — черный, а он синий. Так что у меня в телеге сегодня черный малый и синий малый. Никогда о таком не слыхал. Если считать, что встретить черного малого на дороге — к счастью, ну, как черную кошку, скажем, то собрать в одном месте и черного, и синего — уж чой-то да значит. Вот только что?
— Возможно, это что-то значит, — предположил Стивен, — но не для вас, а для него. Или для меня.
— Нет, — возразил возчик. — Наверняка для меня.
Стивен задумался о необычной расцветке странного попутчика.
— Он чем-нибудь болен?
— Кто его знает, — неопределенно ответил возчик, не беря на себя ответственность.
Закончив трапезу, возчик скоро начал клевать носом, а потом и вовсе уснул с вожжами в руках. Телега продолжала преспокойно катиться по дороге под водительством лошади, животного исключительно разумного и уравновешенного.
Поездка очень утомила Стивена. Ссылка леди Поул и гибель Фиренцы угнетали его дух. Он был рад на время избавиться от болтовни возчика.
Раз из телеги послышалось бормотание, свидетельствующее о том, что синий попутчик понемногу просыпается. Вначале слов было не разобрать, но вдруг донеслось вполне отчетливо: «Безымянный раб воцарится в чужой земле».
Стивен вздрогнул, вспомнив обещание джентльмена сделать его королем Англии.
Темнело. Стивен остановил лошадь, спустился с козел и зажег три висящих на телеге старых фонаря. Он уже собрался было вернуться на место, но тут из повозки вылез потрепанный, неряшливого вида человек и спрыгнул на ледяную землю рядом со Стивеном.
При свете фонарей неряшливый человек внимательно осмотрел Стивена.
— Мы уже там? — хриплым голосом поинтересовался он.
— Где там? — уточнил Стивен.
Незнакомец на секунду задумался и решил перефразировать вопрос.
— Где мы? — произнес он.
— Нигде. Кажется, между чем-то под названием Уллескеф и чем-то еще, что называется Торп Уиллоубай.
Хотя попутчик и задал вопрос, ответ не слишком его заинтересовал. Грязная рубаха была расстегнута до пояса, и Стивен понял, что описание, данное возчиком, не соответствует действительности. Попутчик не был синим в том же смысле, в каком сам Стивен был черным. Это был худой, воровато-хищного вида человек, кожа которого в обычном состоянии была бы того же цвета, что у остальных англичан. Однако ее покрывал странный рисунок, состоящий из множества синих линий, завитушек, точек и кругов.
— Ты знаешь Джона Чилдермаса, слугу волшебника? — поинтересовался он.
Стивен вздрогнул. Любой бы вздрогнул, если бы ему дважды за день совершенно незнакомые люди задали один и тут же вопрос.
— Видел несколько раз, но ни разу не разговаривал.
Человек улыбнулся и подмигнул:
— Он восемь лет меня разыскивает. Пока не нашел. Я был в Йоркшире, смотрел на дом его господина. Стоит в огромном парке. Неплохо было бы что-нибудь там стащить. Когда я был в его доме в Лондоне, то съел несколько пирогов.
Странно было говорить с человеком, который открыто признает себя вором, однако Стивен не мог не чувствовать своеобразной солидарности с человеком, обокравшим волшебника. Если бы не мистер Норрелл, ни леди Поул, ни он сам никогда не оказались бы в сетях чар. Он залез в карман и вытащил две монеты по кроне.
— Держи!
— За что? — с подозрением поинтересовался незнакомец (но деньги взял).
— Мне тебя жаль.
— Почему?
— Потому что, если мне сказали правду, у тебя нет дома.
Незнакомец снова усмехнулся и поскреб грязную щеку.
— А если мне сказали правду, то у тебя нет имени.
— Что-что?
— У меня есть имя. Винкулюс. — Он схватил Стивена за руку. — Почему ты вырываешься?
— Я не вырываюсь, — возразил Стивен.
— Вырывался. Только сейчас.
Стивен на мгновение задумался.
— У тебя кожа странного цвета. Я подумал, может, это какая-то болезнь.
— Моя кожа означает вовсе не это, — сказал Винкулюс.
— Означает? — удивился Стивен. — Какое странное слово! И тем не менее правильное. Кожа действительно способна означать многое. Моя означает, что любой может прилюдно меня ударить, не опасаясь последствий. Она означает, что друзья не любят показываться со мной на улице. И еще — сколько бы книг я ни прочитал, какими бы языками ни овладел, я всегда буду занятной диковинкой, вроде говорящей свиньи или считающей лошади.
Винкулюс осклабился.
— А моя означает для тебя совершенно иное. Она означает, что ты поднимаешься высоко, Безымянный Король. Она означает, что твое королевство тебя ждет, и враг твой погибнет. Час уже почти пробил. «Безымянный раб наденет серебряную корону; безымянный раб воцарится в чужой земле…»
Винкулюс еще крепче сжал руку Стивена и произнес свое пророчество целиком.
— Ну вот, — заключил он, дойдя до конца, — теперь я открыл его двум волшебникам и тебе. Первая часть моей задачи выполнена.
— Я не волшебник, — сказал Стивен.
— Я этого и не говорил, — ответил Винкулюс. Он внезапно выпустил руку Стивена, поплотнее запахнул ветхий грязный сюртук, нырнул в окружающую темноту и пропал.
Несколько дней спустя джентльмен с волосами, как пух, неожиданно заявил, что хочет посмотреть охоту на волков, чего не делал уже несколько веков кряду.
Такая охота как раз случилась на юге Швеции, потому он немедля перенесся туда, прихватив с собой Стивена. Тот внезапно обнаружил, что стоит на огромной ветке древнего дуба, в самой середине занесенного снегом леса. Отсюда он прекрасно видел небольшую просеку, посреди которой возвышался длинный деревянный шест. На вершине шеста укрепили колесо от телеги, а к нему крепко привязали молодую козу. Она жалобно блеяла.
Из зарослей осторожно выбралось волчье семейство. Шерсть зверей была покрыта льдом и снегом, а голодные взгляды неотрывно устремлены на козу. Едва волки показались, по всему лесу тут же залаяли собаки, и наездники стремительно сорвались со своих мест. Стая гончих влетела на просеку; две самые сильные собаки прыгнули к вожаку, и мгновенно три существа слились в один клубок — рычащий, — рвущий, кусающийся, мечущийся узел тел, лап и зубов. Подскакали охотники и застрелили волка. Стая с воем скрылась во мраке зарослей, и охотники вместе с собаками бросились ее догонять.
Как только охота переместилась в другую часть леса, джентльмен по воздуху, с помощью магии, перенес Стивена туда, где зрелище казалось интереснее. Так они и путешествовали от одного дерева к другому, от вершины холма к каменистой скале. Раз они оказались на колокольне, в деревне из припорошенных снегом деревянных домиков с окнами и дверьми странной, сказочной формы.
В тихой, спокойной части леса они ждали, когда появятся охотники. Внезапно под деревом пробежал одинокий волк. Он был очень красив — наверное, красивее всех своих собратьев, с блестящими черными глазами и темно-серой, гладкой, словно шелковой шкурой. Зверь поднял голову и, заметив на дереве двух джентльменов, обратился к ним на языке, напоминающем журчание воды на камнях, вздохи ветра в голых ветках и треск огня, пожирающего сухие листья.
