– Несправедливая?! Ты – дитя Баала! Ты и твои дружки осквернили то место! Залили залы мудрости кровью!..
– Мы не делали этого! – Равена вскочила и прыгнула к решётке с такой силой, что казалось, она снесёт её вместе с несчастным Хранителем.
Ульраунт и дочь Баала смотрели друг другу в глаза. У одного взгляд колол холодной ненавистью, у другой – пылал яростью и злобой. «Да, – читалось на лице мудреца. – Вот она твоя природа. Безрассудное бешенство, жажда насилия, хаос». И Равена видела, что он хотел ей сказать, но не сказал. И в пору было успокоиться, отступить, показать то, что увидели в ней Халид и Джахейра. Что она МОЖЕТ ОСТАНОВИТЬСЯ. Но она не могла. Она смотрела ему в глаза, и руки дрожали, сжимая прутья клетки.
– Ульраунт, мы с Равеной и наши друзья уважаем местные законы. Мы бы никогда…
– Мне хотелось бы поверить тебе, Имоен, и даже твоей так называемой сестре. В память о том, что вас воспитал мой друг… но не могу. Вас видели всех шестерых.
– Но это не может быть правдой! Кто нас видел?
– Человек по имени Коверас. Ты знаешь такого, Равена? По твоему лицу вижу, что знаешь. Он прибежал к нам сообщить, что в зале переговоров идёт бой, и там он видел полудроу с командой, которые на днях прибыли в Кэндлкип. Мы тут же поспешили туда, но не успели. То, что мы увидели… Никогда я не сталкивался в такой жестокостью.
– Но, если бы мы совершили это, неужели мы остались бы в библиотеке? Подумай сам, – голос Равены её не слушался.
– Я думал об этом, но потом пришёл к выводу, что это прекрасный отвод глаз.
– Ты принимаешь желаемое за действительное, – просипела полудроу.
– Неужто? Тогда ответьте: правда ли, что среди вас есть два амнийца?
Равена собралась что-то сказать, но Джахейра и Халид вышли вперёд.
– Это так, – кивнули они.
– А раз это правда, значит и всё остальное тоже! Вы – воспитанницы Кэндлкипа – примкнули к наёмным убийцам Амна, привели их сюда, чтобы совершить здесь ужасное преступление!
Глаза друзей округлились от такой новости.
– Я не удивляюсь, что к этому злодеянию причастна Равена. Это вовсе не противоречит природе отпрыска Баала, как раз-таки наоборот. Но ты, Имоен… От тебя я такого не ожидал.
Ульраунт развернулся и направился к выходу. У двери он обернулся.
– Вас вскоре отправят во Врата Бальдура, где вы ответите за это преступление.
Когда за Хранителем Фолиантов захлопнулась дверь, Джахейра, не глядя на Равену, спросила:
– Ты упомянула, что разговаривала с этим Коверасом.
– Да, – процедила сквозь зубы полудроу.
Она сжимала стальные прутья так, что побелели костяшки пальцев.
– Быть не может… как я сразу не заметила… – Бормотала она себе под нос.
– В чём дело, сестрёнка?
– Это был он. Это он убил Горайона.
– С чего ты взяла?
– Он говорил о той ночи. Сказал, что видел, как я сбежала с поля боя.
– Ты хорошо помнишь эту ночь?
– Не очень. Я помню засаду: двух огров, женщину и мужчину. Огров Горайон уничтожил одним ударом, женщина, наверное, телепортировалась от греха подальше, а мужчина…
– Ты помнишь его лицо?
– Нет. Во-первых, было темно. Во-вторых, его лицо было скрыто забралом шлема. Но я запомнила его доспехи. Я никогда таких не видела и никогда их не забуду. Убийца Горайона был высокий, в плечах не уже Минска, и голос был такой сильный, грубый. На Ковераса я случайно наткнулась в читальном зале, поэтому не заметила этого, но сейчас я вспоминаю его, и… Сомнений нет…
– Не пори горячку, Равена, – остановила её друид. – Может он прятался в кустах от страха?
– А ведь и правда, кроме всего прочего ведь была гроза, – вспомнила Имоен.
Равена ничего не ответила. Она думала о колечке, которое Коверас протягивал ей. Колечко было ей знакомо. Вполне может быть, что подлец просто снял его с пальца мёртвого Горайона. Но как тогда связать воедино историю с Железным Троном и убийство её приёмного отца? И есть между ними связь? Или же их оклеветали попросту для того, чтобы прикрыть собственную спину?
– Давайте-ка порассуждаем о том, кто, кого, когда и зачем убил чуть позже. Нужно подумать, как выбраться отсюда, – Имоен села у самой дверцы камеры. – Для начала откроем дверь.
Из сапога была извлечена тонкая шпилька. Руки Имоен просунулись сквозь прутья. Она долго ковырялась в замочной скважине, но лишь погнула шпильку так, что ей невозможно было пользоваться.
– Постой, Имоен, дай попробую я, – отодвинула её Дайнахейр.
– Ладно… – Удивлённо согласилась девушка.
Магесса приложила ладони к замку и зашептала.
– Нет. Этот замок мы без ключа не откроем.
– А можно спросить: чего это ты там такое с замком делала? Звук был, словно отмычку поворачивали, – нетерпеливо потирала руки Имоен.
– Это заклинание для взламывания замков. Выучила на всякий случай.
– Научи и меня. Пожа-а-алуйста!
– Имоен, для этого нужна основа. Невозможно выучить заклинание вот так вот, с бухты-барахты.
– А у меня есть основа. Я начинала изучать магическое искусство.
– Ну, если есть азы, то их можно немного подновить, и тогда я вполне смогу научить тебя нескольким самым необходимым заклинаниям.
– И про «взлом» не забудь.
– Ох, вор останется вором, – вздохнула Джахейра.
– Эй, эй, только не в этом замкнутом пространстве, – замахала руками Равена. – Последний раз она по ошибке чуть не разнесла всю лабораторию.
– Это всё из-за преподавателей. Они неправильно обучали меня, – насупилась её названая сестра.
– Знакомое оправдание.
– Хм. Зная тебя, Имоен, могу сказать, что ты вряд ли добьёшься многого на магическом поприще, – мягко намекнула Дайнахейр.
– Почему?
– Ты неусидчива. Ты не будешь целыми днями вникать в сложные формулы заклинаний.
– Не буду, – согласилась Имоен.
– А потому я научу тебя лёгким и не очень опасным заклинаниям. Идёт?
– Идёт. Здорово! Но раз замок нельзя взломать, может Минск сможет согнуть прутья?
Сидевший в углу клетки поникший воин-берсерк-следопыт поднял голову.
– Ага, а дальше что делать будем? – Спросила Равена. – У нас нет другого оружия, кроме собственных рук и Бу.
– А мы украдём своё оружие, – невозмутимо продолжила Имоен.
– Ты знаешь, где оно?
– Нет… – Опустила голову тараторка.
Всем стало ясно, что просто так они не решат этого вопроса, а потому нужно было остыть от нахлынувших потрясений. Чем дольше они сидели, тем сильнее укоренялась мысль, что им осталось лишь ждать суда и надеяться, что у них получится оправдаться. На друзей накатилась волна грусти.
