Мои мысли невольно вернулись к Лютичу. Неужели Сэм повторит эту судьбу?! Вечность без меня. Я бы, наверное, не выдержал даже длительной разлуки, а смерть любимой девушки и вовсе свела бы с ума. Остается надеяться, что Сэм сильнее меня во всем.
-У Беллы хотя бы остался ты. - В голосе вампирши мне послышались слезливые нотки, хотя я знал: кровопийцы не умеют плакать. - У нее была надежда, что Себастьян воплотится в сыне, а не канет в небытие. После смерти вампир неизбежно предается забвению, а Содзмен продолжил жить, даже истлев. Ведь все мы - тупик!
-Ты завидуешь Белле! - удивился я неожиданно посетившей меня догадке. - Не хочешь стать тупиком. Напрасно. Поверь, она несчастнейшее создание на планете. По-моему, лучше вовсе не встречать любовь, чем найти ее и тут же потерять.
-Что ты в этом понимаешь? - раздосадовано воскликнула вампирша. - Я ведь только тем и живу, что знаю: где-то по земле бродит он... - Абигэйль снова заставила себя умолкнуть. Она не желала раскрывать тайну, а я не решался расспросить ее. В конце концов, это нечто личное и сокровенное, во что я не имею права вмешиваться.
Она была неправа. Я много понимал, но не чаял встретиться с Самантой из-за добровольной жертвы, которую решил принести во имя блага товарищей.
-Сделай это, - вдруг заявила вампирша. Сперва я не понял, чего она хочет от меня, а затем пожалел, что смысл вообще до меня дошел. - Сделай это ради друзей. Подчинись требованиям главы Носферату.
-Что?! - У меня от изумления глаза на лоб вылезли. Только что она уговаривала меня бежать из плена, а сейчас просила об обратном. Может, это было уловкой с самого начала?
-Ты не сбежишь, и мне следовало понять это сразу. Палачи Крептона убьют тебя, после чего уничтожат остальных Вервольфов. Неужели ты добиваешься такого результата? Единственный шанс спастись заключается в покорности.
-Это единственный шанс потерять свободу! - парировал я.
-Возможность сохранить жизни Вервольфам! - резко возразила вампирша. - Твоя смерть будет напрасной жертвой. Крептон их всех погубит.
-Что-то ты чересчур беспокоишься о враждебном роде! - скептически заметил я. - Не желаешь Вервольфам смерти? Это странно.
-Я не хочу кровопролития. - Абигэйль устало вздохнула. - Умоляю тебя, Эллиот! Подумай о друзьях, которые погибнут из-за твоего упрямства. Конечно, сегодня я в опале, но скоро Реджинальд простит меня, и я смогу защитить твою стаю от других вампиров. Умоляю, дай им шанс на жизнь.
-Ты предлагаешь мне и стае постыдную жизнь любимых вампирских игрушек? - Я возмущался, о чем свидетельствовала дрожь в голосе. - Я не пойду на эту сделку, и мои друзья ее не примут.
Я больше не собирался выслушивать стенания и увещевания кровопийцы, поэтому перебрался в противоположный угол. Во мне крепла уверенность в том, что фарс с неудачным побегом специально был разыгран самим Реджинальдом, а дружественное отношение Абигэйль к Вервольфам было ничем иным, как притворство. Они ждут, что я приму их заманчивое предложение. Не дождутся. Я ни за что не соглашусь на их условия. Пусть продолжают травить меня. Я умру, но сохраню свободу. Но на деле всё вышло не совсем так, как я рассчитывал.
Мой организм действительно адаптировался к отраве - реагировал по-прежнему остро, но умирать не спешил. Видимо, вампиры раскусили эту особенность, присущую исключительно мне или всему волчьему племени, и ничуть не расстроились. Скорее наоборот, обрадовались. Мучения Вервольфа теперь могли продолжаться бесконечно. Первое время я пытался сопротивляться, но после пятой-шестой дозы яда, принятой с интервалом в полчаса, силы мои полностью иссякли. А после десятой или пятнадцатой порции прустита я превратился в растение.
Я стал безучастным к окружающему миру растением, вечно испытывающим боль. Я больше ничего не видел и не слышал, не чувствовал присутствия болота поблизости. Преобразовался в комок нервов, болтающийся в невесомости космического пространства. Теперь меня окружал иной мир: огненные кометы, чьи хвосты обжигали, красные мигающие звезды, от которых рябило в глазах, а иногда я чувствовал, как в меня врезаются камни - блуждающие по орбите метеориты. Разумеется, тут, как в нормальном космосе, остро ощущалась нехватка кислорода, отчего мои легкие также наполнялись огнем. Иногда я норовил открыть глаза, переборов страх быть взорванным вследствие резкого перепада давления - как известно, физические тела в далеком безвоздушном пространстве раздуваются и лопаются - и видел перед собой всё ту же непроглядную бесконечность. Не важно, открыты мои веки или нет, поскольку я пребывал в черном космосе.
Кто меня сюда забросил? Почему я не могу вернуться домой? Я лишь чудом не обращаюсь в горстку пепла, поскольку я сгорал, кажется, сотню раз. И еще эта нескончаемая боль, которая разрывает на части, на мелкие, микроскопические кусочки... Может, я уже лопнул, просто душа еще не осознала этого? Меня терзали миллионы предположений, почему я не умер и жив ли я еще.
И вот наконец меня вызволили из бескрайних простор мрачного вакуума. Я был рад любому человеческому вмешательству, поэтому с готовностью отправился вместе с неведомым мне избавителем, когда тот предложил идти следом. Он помог мне выпрямиться во весь рост, выбраться из вязкой космической темноты, потянув за руки. Он вытащил меня из плена обжигающих комет и мерцающих звезд. Мы шагали по залитой солнцем тропинке - я не видел самой желтой горячей звезды, но ощущал ее свет, растекавшийся в пространстве - пока не остановились. Я смотрел по сторонам и не различал предметы, но это не страшило меня.
Вдруг мне заломили руки за спину, с чудовищной силой ударили по ногам и силой вынудили опуститься на колени. Тут я понял: это не солнце, а лампа; это не тропинка, а коридор; это не космос, а больная фантазия, рожденная отравленным сознанием. Левое плечо пронзила жгучая боль, которая, оказавшись довольно жалкой и слабой, не шла ни в какое сравнение с предыдущими страданиями, но показалась неожиданной. Однако пытка исчезла как по мановению волшебной палочки также внезапно. Я всё еще тщетно пытался рассмотреть комнату, где очутился, но мне никак не удавалось хоть что-то увидеть. Перед глазами вновь поплыли звезды, и они летали, против астрономических законов, описывая причудливые дуги. Кто-то, удерживая и чуть наклоняя мою голову, заставил прикоснуться губами к чему-то холодному. Холодный перстень на ледяной руке главы Носферату - это я увидел четко.
Глава 18
Вампиры не сломили волю Вервольфа, как я и обещал. Зато они сломили его разум. Прустит, не убивший мое тело, отравил мозг. Подобный вариант я не предполагал даже в самых жутких кошмарах.
