— Уф, — простонал Лекс. — Дом с приходом темноты превращается в логово лис и барсуков…
— Это на островах Ямато тамошние жители по ночам мелких зверюшек шугаются. В Индии бойся ракшаса! А ракшас нам кто? — поднял указательный палец Энке. — Правильно: друг, товарищ и фактически брат. Разберемся!
Он, между прочим, тоже волновался. Лекс завозился, сполз с дружеского плеча и заковылял на своих двоих. Так оно и приличней. Все же царский дворец.
Владелец хором пребывал под факелом на подстилке из травы и старых тряпок. В дальнем углу сидела Эхайя с луком на коленях. Стрела с граненым наконечником сторожила каждое движение Лекса. На Энке дама внимания как будто вообще не обращала. За своего что ли приняли?
Девушка в мужской белой курте, которая была ей сильно велика, сидела на коленях возле ложа Румджагатапуры. Рубаха все время сползала с плеча, девушка натягивала ее, но широкий ворот опять перекашивался, острое тонкое плечико выскальзывало, девушка поправляла.
За их манипуляциями: за прищуром тетки с луком, за игрой бликов яркого пламени, Лекс наблюдал еще некоторое время, лишь бы не смотреть на раджу.
Собственно, человеком это можно было назвать с большой натяжкой. Тело в одних местах покрывала красноватая шерсть, в других серая слоновья кожа. Вместо рук — два обрубка, которые при ближайшем рассмотрении оказались уменьшенными ногами того же слона. Ноги, наоборот, остались человеческими. Одно бедро чернело осклизлой раной. А лицо! Вместо носа торчал короткий складчатый хобот, который шевелился, то вытягиваясь, то укорачиваясь. Иногда он превращался в подобие собачьего носа, из-под которого высовывались короткие бивни. Оно кряхтело и стонало. Передние ногоруки колотили воздух.
Раджа умирал. Лекс это определил не по общей синюшности и даже не по смраду, который немного разгоняло сквознячком. Тут присутствовала смерть — стояла у изголовья скудного ложа и ждала, когда погаснет последняя искра в исстрадавшемся теле.
Девочка развернулась на коленях и упала лбом в пол, потом вся вытянулась, опять собралась в комок, уткнулась в пол. Не-то танец, не-то молитва…
— Девчонка просит, чтобы ты его вылечил. Она говорит: "Посланник Небес сам недавно страдал, должен понять", — тихонько проговорил Энке.
Лекс лихорадочно дергал край тоги. Высохшая антилопа оторвала в полете изрядный кусок, еще один Лекс отодрал сам, чтобы не мешал идти. Ну не мог же он быть таким идиотом, чтобы с тряпкой выкинуть эликсир!
Или мог?
Его сверлили три пары глаз. Энке и тот напрягся. Этому то что? Этот то, чего так разволновался?!
Уф! Горошина оказалась у самого края оборванной полы. Лекс рванул ткань и вытащил лекарство.
Перед некогда помпезным входом во дворец простиралась мощенная камнем площадка или скорее площадь, обрывающаяся в сплошные заросли джунглей. В воздухе висела пыль.
Лекс устроился на самом краю, свесив ноги. Ландшафт внизу кипел зеленью, хотя некая упорядоченность все же прослеживалась. Внизу когда-то цвели сады, которые потом прогрызли джунгли.
Шаги Энке он услышал, но оборачиваться не стал. Все кругом будто замерзло. Хотя откуда тут взяться холоду? И тем не менее.
— Спит наш слоночеловек, — сообщил джинн. — Ты его успел разглядеть?
— Успел.
"Бедолага", чуть не добавил Лекс. Умирать раджа перестал. Эликсир свое дело сделал, только нормальный вид ему все же не вернул. Лекс сначала относил жуткие изменения человеческого тела к последствиям укусов ликантропов. Потом засомневался, а сейчас вообще терялся в догадках.
Энке устроился на камне рядом, но пузо, почему-то, чесать не стал. Он вообще пребывал в некоей задумчивости, природу которой Лекс объяснить не мог. А спросить остерегался. Дружба — состояние тонкое. Ее иной раз стоит и поберечь, не встревая в чужую душу с пустым любопытством.
— Красиво тут раньше было, — заключил человек. — Сады шумели.
— Джунгли тоже шумят, а еще цветут, только как-то… дико. Ты заметил, местные жители очень любят всякое украшательство: цацки, побрякушки, камешки, а поверх — гирлянды и венки, аж в глазах рябит.
— Какая природа, такие и люди. Прости за банальность. Всего тут сверх: солнца, воды, зелени, страстей, опасностей… и непоняток.
— Во-во, — подтвердил джинн. — Раджу жалко.
— Ты с девушкой разговаривал?
— Нет. Не успел. Она возле своего слоноголового сидела и сон его стерегла, а потом ушла куда-то. Ее мамаша еще раньше испарилась. О, тетка! Ходит как приведение. Отвернулся, ее и след простыл. Я ее самострел все время лопатками чувствую.
— Я — тоже. Что в принципе невозможно. Нас таки двое. И опять же — непонятки. Пошли, местность, что ли осмотрим.
В восточном крыле они набрели на лежку ликантропов. Тут смердело. Вокруг валялись кости, по большей части человеческие. Лекс быстро устал. Дальше шататься по заброшенному дворцу расхотелось.
Ойя, оказывается, ходила за провизией. Она принесла белые пупырчатые плоды, сладковатые, но почти не утоляющие голода. Только — желудок набить. Лекс подсчитал, что толком не ел дня уже четыре. Джинн тоже косился по сторонам голодным глазом. А раджа так и спал, только хобот шевелился от легкого храпа.
— Энке, пока девушка опять куда-нибудь не исчезла, следовало бы с ней поговорить.
— Давай попробуем. Только предупреждаю, она мир как-то по-своему видит. Я приблизительно понимаю, что у нее в голове. В двойном переводе может получиться вообще тарабарщина.
Глухонемая застыла, не донеся куска ко рту, посидела так немного, потом покивала, вроде соглашаясь, и вопросительно подняла глаза.
В переводе Энке получилось все довольно складно… но несколько ошеломительно. Так выходило, что девушка Ойя Руджавару раскусила на раз и всю дорогу придумывала, как сбежать. Их с матерью в пути использовали по прямому назначению. Днем они готовили еду, ночью ублажали хозяев. Ликантропы облизывались и пускали слюни на хозяйские утехи.
Откуда вообще взялись оборотни? Лексу даже не пришлось вслух задавать вопрос. Он только подумал, а Энке уже переводил ответ.
— Она говорит, что в земле появилось много ходов, как черви роют, только огромных. К нашим приятелям из такого хода явился человек и пообещал их озолотить. Следовало всего-навсего обзавестись армией.
— Понятно, — отозвался Лекс. — Наловили они красных волков, Локис, кроме него быть некому, зелье сварил — армия готова. Но это когда было! Локис уже год как в лампе обретается.
— Слушай, я ж тебе не книжку пересказываю, — возмутился Энке. — Я практически перевожу чужие воспоминания, о еще более чужих воспоминаниях на человеческий язык. Она считает, у них что-то не заладилось. Черный наставник спешно отбыл, да больше не вернулся.
— Думаю, отбыл добывать кровь королевского младенца. Без нее в таких делах не обойтись.
— Какая все же гадость!
— Кто б спорил! — согласился Лекс. — Мальчишку он не получил, вернуться по известным причинам не смог. Так и осталась наша парочка с недоделанным войском. Видимо и темпоральную ловушку он им оставил. Подождали они его, подождали и подались грабить помаленьку. С этим понятно. А с Раджапурой?
— Ойя его нашла в джунглях, когда от ликантропов сбежала. Шла себе шла вдруг видит, лежит на земле слоночеловек вдоль и поперек искусанный. Врази к тому времени рассочилися, дорогу заперев. Ойя с мамашей раджу в дом перенесли, ну и выхаживали, пока он совсем помирать не начал.
— Это ж какими снадобьями его тетка поила, что он так долго протянул!? Считай месяца четыре, а то и все пять…
— Стой. Ойя… в общем, я так понял, на месте трагедии, она нашла копье, которое радже ногу разворотило, а на кончике нечто. Она не знает, что оно, только считает, будто эта штука во всем виновата.
Девушка вся подобралась. Воздух начал вибрировать, словно кто-то дергал невидимые стальные паутинки. Они тонко звенели, дробя тишину на режущие осколки.
Она владела стихийной силой. Лекс запоздало выставил барьер, загородился и даже закуклился, чтобы переждать. А Энке сидел себе и только глазами хлопал. Даже запустил пятерню под рубашку и пару раз проскреб живот.
Что-то шмякнулось об пол. От грубого вмешательства чары рассыпались, оставив в воздухе запах грозы. Лекс, не снимая барьера, покосился в ту сторону.
Это мамаша Ойи принесла добытую козу. Энке тут же сгреб дичину и потащил к очагу. Лекс протянул руку.
— Дай мне вещь, которую ты нашла в лесу рядом с раджей.
Девушка начала отползать, пока не уперлась спиной в стенку. Завозился раджа, протрубил хоботом, будто высморкался.
— Я верну. Мне только посмотреть.
Она боялась. Она так боялась, что чуть было не обрушила свод над ними. Опять засморкался раджа. Ойя инстинктивно качнулась в ту сторону, потом разжала кулак. Кусочек хитро изогнутой стальной проволоки с камешком в оголовке скользнул в руки Лексу.
