— Пожалуйте, высокородная тиса! — гигант снова согнулся в неуклюжем поклоне.
Карета изнутри оказалась куда больше, чем снаружи. Здесь имелись два отсека. В одном друг напротив друга стояли два удобных диванчика и небольшой стол. В другом, скрытом за неприметной сдвижной дверцей, находилась даже на вид мягкая односпальная кровать. Присмотревшись, я увидела тонкую вязь энергетического контура и, восхитившись ее изяществом и лаконичностью, почти забыла о странном поведении кучера. Наследственная память подсказала, что в наличии есть еще и душевая, и это произведение магического искусства — подарок матери от отца на годовщину брачных клятв. Матушка была родом с юга, и поездка к ее родным занимала несколько недель. Правда, с прошлого года домик на колесах стоял нетронутый, так как Лира вытребовала его в свое единоличное пользование.
Недоумевая, зачем девчонке такая роскошь для коротких поездок несколько раз в год, я уселась на диван, и в дверь тут же сунулся кучер.
— Можем отправляться, тиса Лира?
— Конечно, — пожала плечами я, бросив короткий взгляд ему за спину и убедившись, что оба сундука с дорожки исчезли. Кто-кто, а прежняя Лира скорее забыла бы самого кучера, чем свои тряпки.
— Приятного путешествия, тиса Лира, — снова поклонился Вилий.
Дверца закрылась, и минуту спустя карета настолько плавно тронулась с места, что я даже не заметила, как это произошло. Просто в окнах вдруг сдвинулись и пропали деревья, сменившись кустарником подъездной аллеи. Что бы ни было тому причиной, особые свойства кареты или мастерство кучера, мне оставалось только откинуться и наслаждаться видами: принимать какие-то решения было либо уже поздно, либо еще рано. «Еду, как королева», — невольно усмехнулась я, «вспомнив» про выдвижной продуктовый шкафчик и обнаружив там обед из десятка блюд.
Я сцапала какой-то пирожок и, откусив внушительный кусок, лениво уставилась в окно. Но в полной мере насладиться видами мне не удалось: едва я расслабленно откинулась на подушки, как мой рай на колесах довольно резко остановился. Подавившись крошкой, я закашлялась, судорожно пытаясь вдохнуть. Снаружи донеслись какие-то голоса, быстро набирающие как громкость, так и злость. Услыхав несколько ругательств, опознанных чужой памятью как «Во имя магии! В моем присутствии! Да как они смеют!», я распахнула дверцу и спрыгнула с высокой подножки на дорогу.
— Что тут происходит?
— Тиса Лира! — на бородатой физиономии кучера был написан настоящий ужас.
— Лира! — в один голос в ним воскликнул Орлей и, сбросив с плеча потертый баул, шагнул ко мне.
Я отскочила, предупреждающе выставив вперед руку.
— Говорил же вам, высокородный тис! Не велено! — взвыл Вилий.
Он схватился одной рукой за какую-то фиговину возле своего сидения и по-кошачьи плавным движением слетел с трехметровой высоты, мгновенно преградив Орлею путь.
— Тиса Мэй! — вмешался привратник. Вот уж кто никакого пиетета перед вздорной девицей, в которую меня угораздило вселиться, не испытывал. — Уберите свой экипаж. Вы блокируете ворота!
Я не стала разбираться, что в очередной раз взбрело в голову ненормальному поклоннику.
— Вы мешаете мне проехать, тис Орлей, — холодно уронила я и развернулась к карете.
Гордо удалиться мне помешало то, что вход красовался где-то на уровне моего носа: «Тьфу ты! Совсем забыла про особенности здешних повозок!» Но мое затруднение заметил Вилий. Не тратя времени на поиски лестницы, которая болталась где-то за моими сундуками, он подставил сцепленные ладони. Затолкав принесенное из прошлой жизни уважение к человеческому достоинству куда подальше, я наступила на импровизированную подножку и буквально взлетела вверх. Благо, какая-никакая мышечная память у меня сохранилась, и я, чуть изогнувшись, все же оказалась в салоне и даже в вертикальном положении.
— Простите, тиса Лира! Простите! — тут же завелся кучер, видимо, тоже сообразив, что перестарался. — Я и забыл, какая вы легкая! Я же все больше вашей матушке…
— Все хорошо, Вилий! Поехали, — улыбнулась я сверху.
Лучше бы я этого не делала. Дядька застыл с отвисшей челюстью, как памятник «шоку».
— Вилий?
— Высокородная тиса не сердится? — брякнул тот.
— Не сердится. Поехали уже, — закатила глаза я и захлопнула дверцу.
Я понимала, что раз за разом вылетаю из образа. И наследственная память говорила то же самое, одну за другой подкидывая все более безумные сценки отвратительного поведения настоящей Лиры. Я откинулась на мягкие подушки и устало прикрыла глаза.
Девчонка, оставившая мне свое тело, обладала гнусным характером. Одних она презирала по так называемому праву рождения. Других ввиду отсутствия у них магического дара.
А третьих и вовсе просто так. Во вселенной существовал только один человек, которого Лира Мэй искренне и беззаветно любила и уважала — она сама. И я все сильнее сомневалась, что мне удастся достаточно достоверно изобразить этот эталон эгоизма.
«Значит, все-таки скандал, — обреченно подумала я. — Не жила в нормальной семье, нечего и начинать… Хорошо, что побрякушки в поясной сумке, а не в сундуках».
О Викторе, оставшемся стоять посреди подъездной аллеи Академии, я так и не вспомнила за все четыре часа дороги.
Чем сильнее мы приближались к загородному поместью семейства Мэй, тем неуютнее мне было в роскошной карете. Я чувствовала себя воровкой, забравшейся в богатый дом, которую вот-вот поймает за шкирку его хозяин. И хорошо, если этот хозяин просто даст мне по шее и пинком выставит за ворота. А ведь может и стражу позвать. Есть же и тут так называемые «охоронники». Пусть чужая память и не знала, занимаются ли они двоедушниками вроде меня, или для этого есть какое-нибудь отдельное подразделение.
Благодаря таким размышлениям скандал и последующий побег из «родительского» дома казались мне все более привлекательной перспективой. Когда карета въехала под высокую арку поместья, я додумалась до того, что зря вообще сюда поехала.
Решив, что больной зуб предпочтительнее выдергивать быстро, я, не дожидаясь, пока экипаж окончательно остановится, распахнула дверцу и спрыгнула на мелкий гравий аллеи.
— Мама! Папа! Я вернулась! — возвестила я с самым счастливым выражением на физиономии, на какое только была способна.
— Доченька? — высокая полная женщина воззрилась на меня с крайним удивлением.
Крупный мужчина, как подсказала память, доставшийся мне в наследство отец, владел собой куда лучше, но и он удивленно вздернул бровь. Зато сестра, точная копия матушки, только помоложе, всем своим видом выражала недоверие. «Вот с ней точно будут проблемы, — мгновенно поняла я. — Еще одна причина не задерживаться».
— Ну, что вы на меня так смотрите? — я пожала плечами. — Не все же мне вести себя, как капризная дурочка. Пора и повзрослеть. И, да… Я прошу прощения за свое отвратительное поведение в прошлом. Больше это не повторится.
«Еще бы… — ехидно ввернул внутренний голос. — Ты так круто повернула, что тебя прямо отсюда на костер отправят, актриса кладбищенская!»
— Ты… Ты серьезно? — наконец справилась с удивлением матушка.
— Серьезнее не бывает, — кивнула я.
— Я тебе говорил, что Королевская Академия пойдет ей на пользу! — воскликнул вдруг отец. — А ты: казарма, казарма…
В несколько шагов преодолев разделявшее нас пространство, он сграбастал меня в медвежьи объятья и стиснул так, что захрустели кости. Слегка обалдев от такой реакции, я безропотно позволила себя тискать и ему, и налетевшей следом матушке.
— Добро пожаловать домой, доченька, — шепнул он мне, отпустив минут через пять, никак не меньше.
— Обедать! — возвестила старшая тиса Мэй, утирая слезы. — Немедленно в душ и обедать! После такой тяжелой дороги…
— Как скажешь, матушка, — пискнула я, лихорадочно выкапывая в чужой памяти план дома и примерное расположение своей комнаты.
Комнаты? Уж не знаю, кто из нас погорячился, я со скромными представлениями о жилом пространстве, или прежняя Лира с замашками королевы, но «моя комната» включала в себя почти целый этаж. Наделав шороху своей чрезмерной самостоятельностью и среди служанок, я быстро привела себя в порядок и спустилась в столовую. Родители смотрели на меня с гордостью и умилением, прислуга с каким-то испугом. И только сестрица все так же недоверчиво ломала бровь и отворачивалась, стоило мне поймать ее взгляд.
