— Существует легенда, что первый владелец этого постоялого двора сыграв в шахматы, выиграл его у самого императора. А вместе со стенами также привилегию внутри этих стен применять свой закон.
— Чудесная история. Она правдива? — с сомнением спросил он.
— В настоящее время никто не знает, было ли это на самом деле. Но документ на собственность с печатью императора всё ещё бережно храниться внутри гостиницы.
— И какое это имеет отношение к нам? — спросил алданец, бестолково глядя на неё.
Дезина закатила глаза, всё равно он не увидит за капюшоном. Но он уже продолжил. — Мы следуем за мерзавцем, который видел убийство слуги. Вы говорите, что его след ведёт на постоялый двор. Правильно? — Дезина лишь кивнула. — Значит вы сможете показать мне этого человека? — Она снова кивнула. В конечном итоге следы приведут к нему. Кроме того, она уже догадывалась, кто это. — Тогда в чём проблема? Я заберу этого парня с собой, и он расскажет нам то, что мы хотим знать.
— Он не захочет пойти, — заметила она, краем глаза наблюдая, как фигура между хлопковыми тюками отступила в тень.
Дезина посмотрела на Таркана.
— Думаю, баронет, вы должны оставить это на меня. Не вмешивайтесь, я знаю людей там лучше, чем вы.
— Не переусердствуйте, женщина. Я знаю, что делаю, и вряд ли буду прятаться за вашими юбками. — Он бросил пренебрежительный взгляд на её одежду. — То есть, если на вас вообще одеты юбки! — С этими последними дружескими словами он оставил Дезину стоять и большими шагами направился к воротам.
Она смотрела, как он уходит и медленно качала головой. Двенадцать лет упорного обучения и исследования магического искусства, но для Таркана она была… кем? Кем он её считал? Горничной? Дезина покаянно улыбнулась. Если баронету повезёт, она избавится от него до того, как он узнает, насколько заблуждался! Ещё раз вздохнув, она последовала за ним.
Когда она вошла в зал для гостей, её лицо непроизвольно просветлело, как будто она вернулась домой спустя долгое время. Ничего не изменилось, всё по-прежнему стояло на своих местах. Зал для гостей, прежде столовая для имперский солдат, занимал всю ширину и длину старого дома, достаточно большой, чтобы пятьдесят солдат могли есть одновременно.
В отличие от многих других постоялых дворов, балки векового чёрного дуба находились примерно в метре над головой. Из-за высокого потолка побелённая комната казалась ещё больше и светлее. Молодая девушка как раз открывала тяжёлые ставни во двор, другая мыла на коленях тяжёлые каменные плиты пола, значит это тоже не изменилось.
Дезина слишком хорошо помнила, какой это был тяжёлый труд: довольно часто именно она была той, кто мыл здесь пол. Хоть Истван и управлял постоялым двором, но не хотел, чтобы утром пахло старым пивом, даже видеть его не желал.
Прошло три долгих года с тех пор, как она в последний раз возвращалась домой, но Истван ничуть не изменился. Как давно она его уже знала? Тринадцать, может, четырнадцать лет?
За всё это время он почти не постарел. Можно было даже подумать, что он не сдвинулся с места. Он стоял за прилавком, высокий и крупный, непоколебимый, как скала. Прямо там, где она видела его в последний раз.
Широкие плечи чуть ли не разрывали швы льняной, тысячу раз стиранной рубашки, а кожаный фартук обтягивал солидный живот, который, однако, терял свою значимость, когда внимание притягивали массивные плечи. Широкая рубашка недостаточно скрывала могучие бицепсы по объёму шире, чем её собственная талия, и никто не мог не заметить руки, которыми Истван как раз мыл тяжёлую пивную кружку. Сколько раз он поднимал её одной рукой и, смеясь, клал себе на плечи?
Никто не назвал бы Иствана красивым, но его угловатое лицо с настороженными серо-голубыми глазами, сломанным носом и широким шрамом, проходящим через левый глаз и рассекающим бровь, было самым желанным ликом, которое она видела за долгое время.
Дезина моргнула и вытерла помокревшие глаза. Этот мужчина был ближе всего к роли отца, которого она никогда не встречала, а другие девушки, которые работали в то время здесь так же, как и она, были её семьёй. Эти две девушки были новенькими, Дезина их не знала, но один только вид Иствана заставил её забыть все сомнения. Это всё ещё был её дом.
Однако приём оказался не тем, на который она надеялась. Но чего ещё она ожидала? Первое, что бросалось в глаза, была её мантия, верхняя часть которой плотно прилегала к телу и на её вкус слишком подчёркивала формы, а нижняя имела по бокам разрезы до самых бёдер, и при ходьбе она показывала ноги… в брюках из того же голубого материала, который не был ни льном, ни бархатом.
Капюшон был широким, и она носила его так же, как её знаменитые предшественники, глубоко опущенным на лицо, так что верхняя половина лица была скрыта до самого рта. Рукава были широкими, и здесь тоже она имитировала классическую позу, которую так часто видела на старых картинах и портретах. Когда-то она тоже думала, что всё это только для того, чтобы произвести впечатление на людей, но теперь знала, что это не так. Во всём было своё предназначение.
Её бёдра обхватывал чёрный пояс с серебряными украшениями, сбоку свисал длинный меч, уже обычного на добрую треть и значительно легче, но не менее смертоносный в её руках.
Мантия, меч, ремень, перчатки, мягкие сапоги, которые заканчивались чуть ниже её колен, всё это сохранилось со времён Старой империи. Столетиями эти вещи лежали в том магически-запертом сундуке, но когда она благоговейно доставала их, запах был новым и неиспользованным. Никто не мог сказать, что это за ткань, она переливалась, как бархат, была такой лёгкой, как шёлк и казалась намного прочнее кожи.
Но самым важным была переливающая золотом эмблема на её левом плече, которая стала видимой только после того, как она одела мантию… герб и одновременно её легитимация.
Её невозможно было подделать, это была вплетённая в мантию магия, которую можно было увидеть только, когда её одевала Сова, достигшая, по крайней мере, третей степени. Ей потребовалось двенадцать лет, чтобы пройти испытание на третью степень, на которую, согласно легендам, старым Совам редко требовалось больше года. Но об этом здесь никто не знал.
Немногочисленные присутствующие люди в «Сломанном Клинке» видели только одно: одну из легендарных Аскирских Сов!
Обе девушки посмотрела на Дезину, округлив глаза, они оставили свою работу и в поисках помощи, повернулись к Иствану, очевидно не зная, как себя вести. Истван тоже моргнул один, два раза, затем расплылся в улыбке.
Он отложил полотенце и пивную кружку в сторону и обошёл стойку, полностью игнорируя баронета, в то время как его улыбка становилась всё более лучезарной.
— Не о чем беспокоиться, мои дорогие! — засмеялся он. — Я всегда знал, что Совы однажды вернуться! Разве вы не знаете старых баллад? Они обязуются придерживаться своей клятвы, связаны истинной и законом! Обращайтесь к ним за советом, за помощью, зовите их, когда вы в беде!
Истван подходил всё ближе к Дезине, а улыбка на его лице превратилась широкую ухмылку.
— Но для этой Совы накройте мой стол, приготовьте хороший завтрак, два свежих яйца, свежий хлеб из печки… и большую кружку холодного молока!
Обе девушки, обе едва старше четырнадцати, возможно, пятнадцати, бестолково посмотрели друг на друга. Затем ошеломлённо наблюдали, как Истван, сделав ещё один шаг, приблизился к этой загадочной, стройной личности в полуночно-синей мантии, обнял её и без какого-либо уважая к посту и званию, приподнял вверх, так что та, дрыгая в воздухе ногами в чёрных сапогах, отчаянно пыталась сделать глоток воздуха.
— Истван! — запротестовала она приглушённым голосом. — Я не могу дышать!
Однако она должна была признать, что тоже пыталась перекрыть ему воздух объятьями, конечно тщетно, но была так рада видеть его, что на мгновение забыла обо всём.
И всё же, дышать ей как-то было нужно!
