Согласно хромовым проповедям, святое пламя Борона сжигает грешников и очищает невинных. И это было правдой, Дезина уже сама видела, как невинные выходили целыми и невредимыми из пламени.
Только вот серди фанатиков культа не было священников Борона… и когда они сжигали людей, огонь вряд ли можно было назвать священным! Культ хоть и был запрещён во всех королевствах на протяжении веков, но всё ещё оставался сильным. То и дело можно было услышать о том, что кто-то пал его жертвой. Не имело значения, мужчина, женщина или ребёнок, никто не был в полной безопасности от этого пламени.
Рядом, тоже сделанная из серебра, лежала монета с изящной чеканкой, с одной стороны которой был герб имперского города — дракон, придавивший к земле змею. А когда она перевернула монету, с другой — летящий орёл, герб Алдана, одного из Семи королевств, союзника имперского города. Пропускная монета, выдаваемая сотрудникам посольства.
— Мы также нашли у мужчины вот это, — сказал Сантер, протягивая ей кусок сложенного пергамента, грязного и потрёпанного по краям, как будто его часто разворачивали и снова складывали. Лента с печатью растрепалась, а сама печать стала ломкой и почти неузнаваемой.
— Его зовут Дженкс, — сообщил ей штаб-лейтенант. — Из этой бумаги следует, что он личный камердинер графа Алтинса, посла Алдана.
— Нам уже было это известно, — вмешался алданец. — Я могу подтвердить, что камердинер посла отсутствует, так что это вряд ли может быть ошибкой.
— Камердинер, отправившийся в порт с целым состоянием в двадцать новеньких золотых монет? — недоверчиво спросила маэстра. Она посмотрела на дату документа.
— Этот человек уже почти семь лет в Аскире! — заметила она. — Следовало бы уже знать, как это опасно! — Затем она опустила бумагу и ещё раз посмотрела на мёртвого камердинера. — На нём дорогая ливрея, шёлковые чулки и туфли, даже кольцо на пальце. И вы нашил при нём двадцать золотых монет? — недоверчиво спросила она. — Должно быть, это рекорд, — заметила она. — Вероятно, это впервые, когда труп пролежал в районе порта дольше пяти мгновений, и не бы полностью разграблен!
— Он не лежал здесь так долго, прежде чем мы появились, — сообщил ей Сантер. — Если быть точным, он умер прямо перед тем, как мы его нашли. И я уверен, что были свидетели его смерти.
— Свидетели? — удивлённо спросила Дезина. — Здесь?
И снова капрал Меча Февре был тем, кто дерзко ответил.
— Да, маэстра, — подтвердил он. — Мы видели, как они убегали! Это были две портовые крысы, должно быть, они наблюдали вон оттуда.
— Вряд ли они могли что-то разглядеть, — отметил баронет. — Ночь сегодня непроглядная!
Февре задумчиво потёр нос.
— Если всё произошло именно так, как сказала маэстра, то они видели достаточно, чтобы можно было быстро об этом забыть. Теперь они, должно быть, сидят где-то и рассказывают свою историю, пытаясь убедить аудиторию в том, что им это не приснилось… Эта история распространится по порту, как лесной пожар… а завтра вечером уже будет знать весь город!
— Капрал Меча, — прорычал высокий лейтенант. — Вы слишком много болтаете.
Маэстра проигнорировала перепалку, бросив последний взгляд на труп.
— Пусть уборщик трупов отвезёт его к святыне у портового поста, — после чего тихо сказала она. — Чтобы Геролий и фельдшер Перьев могли там ещё раз его обследовать.
— Нет, — возразил баронет. — Я настаиваю, чтобы тело доставили в посольство.
Мы сами заботимся о своих людях!
— Когда расследование закончится, — решительно ответила маэстра.
— Но… — начал баронет, и она повернулась к нему.
— Прошу вас, баронет фон Фрайзе. Расследование не займет много времени. К тому же я думаю будет лучше, если его сначала благословит священник, прежде чем везти его в ваше посольство. Вы скоро получите его тело назад, полагаю, ещё сегодня.
— Ну хорошо, — неохотно согласился алданец. — Не хочу лишать его священнического омовения. Пусть предстанет перед Сольтаром чистым.
Маэстра удивлённо посмотрела на него, на мгновение Сантеру показалось, что она хочет что-то добавить, но потом передумала.
— Капрал Февре, — теперь промолвил лейтенант. — Вы слышали, что сказала маэстра. Возьмите ещё одного человека, и погрузите мёртвого в повозку.
— Да, сэр! — весело прокричал Февре и жестом подозвал одного из своих товарищей, чтобы загрузить труп в похоронную телегу.
— Не хотите сопроводить нас до портового поста, маэстра? — вежливо спросил Сантер.
Она покачала головой.
— Думаю, я ещё немного здесь осмотрюсь. И задам несколько вопросов. — Она подняла на него взгляд. — На данный момент мы здесь закончили, штаб-лейтенант. Желаю вам благословение богов в эту тёмную ночь.
— Вам тоже, маэстра. — Он посмотрел в сторону алданца. — И вам, баронет, — добавил он с коротким поклоном.
Февре и Сантер смотрели им вслед.
— Интересно, куда они пошли? — спросил капрал.
— Если бы ты не был Морским Змеем, куда бы пошёл, если бы захотел узнать что-то здесь, в порту? — спросил Сантер.
— К Иствану, — ответил Февре. — Но она Сова. Он вряд ли скажет ей больше, чем нам!
— Возможно и скажет, — улыбнулся Сантер.
Похоронная телега тронулась, и солдаты последовали за ней. Сантер был рад, что они, наконец, возвращаются к портовому посту, где его ожидала кровать.
— Что ты об этом думаешь? — спросил он капрла, указав на кинжал, который всё ещё держал Февре.
— Я всё ещё не могу поверить в то, как она его нашла, — поражённо произнёс Февре. — Она ведь просто стояла и как-то поняла, где находится кинжал? Как она это сделала?
— Я имел в виду не маэстру, — сказал Сантер и зевнул. — А тот факт, что у баронета на поясе висел такой же кинжал.
7. По дороге в «Сломанный Клинок»
Было ещё темно. Клубы тумана тянулись от гавани к набережной, но тут и там уже горели фонари, и порт медленно оживал. Скоро уже погасят большие маяки на башнях по обе стороны от входа в гавань.
Затем, когда солнце будет не более чем обещанием за горизонтом, когда вдали появится бледное красноватое сияние, наступит полумрак, время между ночью и днём, время, в которое согласно книге Сольтара, медленно открываются врата бога, чтобы на восходе солнца дать душам умерших доступ в его чертоги.
Дезина подумала о мёртвом камердинере и почувствовала глубокую печаль, хотя была незнакома с тем человеком. Она быстро взглянула на своего спутника. Неужели он действительно был настолько наивен, как делал вид? Даже он должен знать, что душа камердинера теперь вряд ли найдёт дорогу к вратам Сольтара.
Она никак не могла понять баронета из-за его переменчивого поведения. Иногда он действительно казался не более, чем высокомерным щеголем, всё же она чувствовала, что за этим фасадом скрывается нечто большее.
— Куда мы идём? — спросил он с некоторым недовольством. Что-то его беспокоило, и мысли эти, должно быть, были неприятными, потому что с тех пор, как они покинули то место, где лежал труп, он всё время хмурился… Эмоции, исходившие от него, были странной смесью решимости, печали, отчаяния и гнева. Если он был таким высокомерным и равнодушным, как делал вид, почему тогда смерть слуги так сильно его задела? К тому же, когда она спросила его о слуге, его слова были и правдой, и ложью одновременно…
— В таверну «Сломанный Клинок», — лаконично ответила она.
— Разве мы не должны попытаться раскрыть дело, вместо того чтобы выпивать? — спросил он несколько раздражённо.
— Не в этом причина, — терпеливо объяснила Дезина. — Мы идём туда, потому что, во-первых, там есть кое-кто, кто собирает информацию и знает много о порте и о том, что в нём происходит. Во-вторых… когда умер слуга, кто-то был рядом. Должно быть, он тоже всё видел.
— Скорее всего, просто ещё одна портовая крыса, — небрежно промолвил баронет. — Штаб-лейтенант говорил об этом.
