— Так эти бумажечки… — начала Джуп, с еще большим любопытством разглядывая книжку мэтра Абревиля.
— Бумажечки! — Мимулус воздел руки к небу, словно призывая силы небесные стать свидетелями невероятной глупости, но тут же вспомнил, что не это нынче главная беда, и вновь принялся скорбно причитать. — Да это же росендальские билеты, дающие право на передвижение с магической почтовой службой! Где бы ни очутился лицензированный маг, не считая мерзких миров Туманности — он может призвать почтового извозчика, чтобы накопить силы для следующего перехода между мирами. Собственно, так мы очутились в повозке Петера, если вы не поняли. Не думаете ли вы, что при межмировых путешествиях можно полагаться на случай? Да чародеи забыли бы свое имя, прежде чем добрались бы в Росендаль на своих двоих! Но билеты теперь бесполезны, мне больше не полагается пользоваться помощью почтовой службы, словно я грязный, подлый фальшивоволшебник, затерявшийся среди бесчисленных блеклых миров!..
И бедный мэтр Абревиль, потеряв последние крохи самообладания, взвыл от унижения и досады, в полной мере осознав, скольких благ лишился вместе с лицензией — и предугадывая, скольких еще лишится. Его худая сгорбленная фигура сотрясалась то ли от гнева, то ли от сдерживаемых рыданий.
Горе это было так велико и неподдельно, что Джуп, поборов нерешительность, подошла к нему и обняла, угадывая, что время высокомерного мэтра Мимулуса, чародея-гордеца, безвозвратно ушло — или вот-вот уйдет. Действительно, пару раз возмущенно дернувшись, Мимулус обмяк, приглушенно пискнул и обнял Джуп так же крепко, как и она его. Вместе с горько оплакиваемыми правами чародей утратил прежнюю личину самоуверенности, и теперь выглядел тем, кем и являлся на самом деле: испуганным и потерянным юношей, не знающим, что делать дальше. Это одновременно и успокаивало, и тревожило — с одной стороны Джуп теперь совершенно не боялась своего нежеланного жениха-чародея, с другой — становилось вдвойне страшно из-за загадочных опасностей, в которых Мимулус явно смыслил ненамного больше ее самой.
— Мэтр Мимулус… — промолвила Джуп как можно мягче. — Не убивайтесь так…
— Ох, да какой я теперь мэтр!.. Я потерял всякое право так называться, даже не успев к привыкнуть к этому званию. Вы… полагаю, вы можете звать меня Мимму, — сдавленно отвечал тот. — Это мое домашнее прозвище, — тут он и вправду всхлипнул. — О, милый дом! Я никогда не смогу вернуться туда! Даже если я каким-то чудом останусь жив после этого безобразного приключения — как я посмею переступить родной порог, будучи опозоренным навеки?..
— Это все из-за того, что я сломала печать? — спросила Джуп, решив быть безжалостной к себе.
Мимму — теперь уж просто Мимму, — сначала было промычал что-то жалобно-утвердительное, уткнувшись ей в плечо, но затем решительно вздохнул, отстранился и твердо произнес:
— Нет! Нет, я хотел бы, чтобы это все случилось из-за вас, ведь гораздо удобнее винить во всем кого-то другого, но это неправда. Тут целиком и полностью моя вина. Я нарушил предписания магического законодательства, когда украл запечатанное проклятие, а все остальное — следствие моего проступка. Я должен был лишиться лицензии в тот момент, когда взял свиток. Но тогда мне удалось обойти закон — недаром же я столько изучал магическое право! — а вот в Силенсии кара меня все-таки настигла. Вы всего лишь приблизили справедливый исход.
— Зачем же вы… ты, Мимму, украл проклятие? — Джуп хотела прибавить, что мэтр Абревиль меньше всего похож на человека, склонного к воровству и авантюрам, но не решилась — она до сих пор не была близко знакома со злоумышленниками и подозревала, что не так уж хорошо в них разбирается.
— Затем, что проклятие было преступным! — произнес мэтр Абревиль после некоторого молчания, и в словах этих было больше уверенности, чем во всем, что он говорил до сих пор. — А преступления должны быть раскрыты и преданы огласке. Благодарю тебя, Джуп, что напомнила мне об этом. Что-то я совсем расклеился, стыд мне и позор. Чуть не позабыл, что умолчание о злодеянии — такое же злодеяние, и об этом написано в кодексе магических законов! Стало быть, закон вынудил меня стать преступником, и я все еще служу росендальскому законодательству, как и прежде.
И он, словно применив к самому себе тайное заклинание, вновь стал собранным и деловитым.
— Что ж, раз почтовые билеты недействительны, обойдемся без них! — с этими словами Мимулус пригладил растрепанные волосы, поправил смявшуюся одежду и, немного помешкав, прибавил:
— Благодарю… тебя, Джуп, за поддержку. Попади я снова в этот проклятый лес в одиночку — точно сошел бы с ума. Отвратительное место.
Это, по всей видимости, означало, что между Мимулусом Абревилем и Джуп Скиптон установилась все еще непрочная, но весьма многообещающая дружба.
Глава 14. Красоты Лесного Края и краткий рассказ о его обитателях
Смириться с утратой былых возможностей — дело нелегкое. Разумеется, прежде чем окончательно сдаться, мэтр Абревиль попытался исполнить заклинание перехода, не сходя с места, хоть это и было воспрещено магическими законами. Джуп, убедившись в том, как хрупка самооценка молодого чародея и как легко он впадает в отчаяние, подбадривала его, как могла, и собрала для него пучок отличных веточек, из которых Мимму принялся строить крошечный мост, как это было в Силенсии.
Увы, из этой затеи ничего не вышло: Мимулусу и раньше бы не достало сил совершить два перехода подряд, нарушив положенный протокол, а без лицензии магия и подавно его не слушалась. Сколько не прыгал маг взад-вперед над своим мостиком — покинуть лесной край у него не получилось.
— Что ж! — сказал он с напрочь фальшивой деловитостью. — Это было предсказуемо, но попытаться стоило, хотя бы для очистки совести. Придется идти пешком, пока я не накоплю достаточное количество энергии передвижения.
— И как скоро это случится? — спросила раскрасневшаяся Джуп (она прыгала над мостиком вслед за Мимму ровно столько же, сколько и он сам, но при этом еще и держала в руках дорожные сумки).
— Понятия не имею, — ответил он, с досадой растаптывая очередной неудачный мост. — Видишь ли, Джунипер, я еще никогда не оказывался вне магического закона. Более того, ни один чародей из рода Абревиль никогда не опускался до того, чтобы утратить лицензию. Я — отброс магического общества, чародейское отребье, и, нет-нет, не надо меня утешать! Это чистая правда и нужно смотреть ей в глаза! Кто знает, как устроена магия фальшивоволшебников кроме самих фальшивоволшебников? До сего дня задумываться об этом было ниже моего достоинства. Единственное, что я знаю точно: в Истинных Мирах, где лицензированная магия целиком и полностью подчинена закону, чародеи-мошенники колдовать почти не могут — даже самые простые формулы искажаются до неузнаваемости. Собственно, поэтому их место — Миры Туманности. Достаточно удаленные от Истинных Миров для того, чтобы не ощущать влияние законов Росендальского Уложения, но и не совсем уж окраинные — где магии вовсе нет.
Тут Мимму смолк, нахмурившись: он запоздало сообразил, что даже эти скудные сведения дают неплохое представление о дальнейшей его судьбе.
— Следовательно, — промолвил он медленно, взвешивая каждое свое слово, — здесь, в этом мире, мне колдовать опасно. Любое заклинание, которое я произнесу, вывернется наизнанку и обернется пакостью. Потому-то я дважды промахнулся, пытаясь попасть в Росендаль! И вторая ошибка вышла куда хуже первой. Я уверен, что этот лес — угодья цветочной знати, тут все пропахло треклятым нектарным духом. Теперь мы слишком близки к Истинному Миру и погрешность заклятия увеличится десятикратно, если не стократно. Но у нас нет иного выхода — оставаться здесь нельзя. Придется положиться на удачу и надеяться, что при следующем переходе мы очутимся подальше от Лесного края. В мирах Туманности я, пожалуй, смогу колдовать низкими способами, а там уж придется исхитриться и пробраться к Росендалю задворками. Ох, но сколько же на это пойдет времени!..
