— Пожалуй, это хорошая мысль, — признал он неохотно. — Идти тут и в самом деле будет легче, а направление не столь уж важно. Но следует быть осторожными, чтобы не свалиться в заросли. Запросто можно переломать все кости и потеряться навеки в папоротниках.
— Нужно очень постараться, чтобы свалиться с такой громадины! — сказала на это Джуп, старательно пряча улыбку. — Или мне опять чудится из-за проклятия, что это дерево шириной с городскую улицу?
— Нет, тут ты все видишь верно, — признал Мимму и покосился на Джуп с подозрением. — Но наверняка этот кошмарный лес видится тебе приветливым и прекрасным, ведь так?
— Я вижу невероятно огромные деревья, заросли диких трав в человеческий рост, над нашими головами щебечут птицы, а внизу, в папоротниках, шуршат какие-то лесные зверьки, — ответила Джуп, взвешивая каждое свое слово и стараясь не показаться излишне восторженной. Ей не хотелось получить очередную суровую отповедь, но и врать смысла не имело: лучше сразу узнать, обманываешься ты или нет.
Но к ее удивлению мэтр остался вполне доволен этим ответом.
— Вот те на! — воскликнул он, искренне обрадовавшись. — Действие проклятия ослабело. На этот раз ты видишь все в правильном свете! Вокруг нас совершенно ужасная чаща!..
И Джуп не достало храбрости объяснить ему, что на самом деле ей понравились и деревья, и травы, и даже колючая ежевика. Ей пришло в голову, что даже без проклятия они с Мимму не пришли бы к единому мнению в том, что касается странствий по лесному краю.
Глава 15. Путешествие по дереву и внутри дерева
Идти по стволу дерева-великана действительно оказалось куда легче, чем по земле. Иногда приходилось обходить обломки сучьев, а кое-где виноград перехлестывал ствол и нужно было аккуратно переступать его побеги, чтобы не запнуться и не упасть вниз. Путешественники были голодны, оттого быстро устали, но единственное, чем они могли себе помочь — это частые привалы.
— Мы все время останавливаемся! Я никогда не накоплю силу для перехода! — жаловался Мимму, но по его изможденному лицу было понятно, что в отдыхе он нуждается куда больше чем Джуп. Она не решалась спросить прямо, но ей все больше казалось, что вместе с волшебными путевыми билетами Мимму потерял право еще и на бесплатные волшебные обеды. Иначе чем объяснить то, что он не позаботился о запасах съестного в дорогу? В сумках, которые она потихоньку обшарила, лежали только одежда, книги и футляр от свитка с проклятием.
В лесу становилось все сумрачнее — невидимое солнце клонилось к закату. Перекликались птицы, по тоскливым голосам которых угадывалось: они любят ночную тьму и ждут ее скорого наступления. Веселое щебетание стихало.
— Ну, что? — спрашивала Джуп с тревогой. — Мимму, ты уже готов колдовать?
Тот вытаскивал свои часы из нагрудного кармана, смотрел на них, вздыхал и качал головой. Все указывало на то, что им придется заночевать тут же, на дереве, зарывшись в мягкий, но сырой мох, а утром продолжить свой бесцельный путь.
— Ствол становится все шире, а мы забираемся все выше, — заметила Джуп. — Мы идем к корням дерева! У меня в голове не помещается, насколько оно огромное!..
— Там нам придется спуститься и вновь ползти по зарослям, — безрадостно промолвил мэтр Абревиль, все больше походивший на несчастную мокрую курицу: из-за влажного лесного воздуха его волосы распушились и торчали во все стороны, а отсыревшая одежда обвисла и вся измялась. — Ночью лес куда опаснее, чем днем. Да и в темноте ничего не разглядишь. Боюсь, мы не уйдем далеко.
Слова Мимулуса оказались пророческими — и сбылись молниеносно. Джуп, не успев дослушать грустную речь мэтра, сделала шаг вперед и поняла, что под ногами у нее не привычно пружинящий мох, а абсолютная пустота. Взмахнув руками и тонко взвизгнув, она провалилась куда-то вниз, и наверняка переломала бы себе все кости — падение было довольно долгим — если бы не приземлилась в мягкую древесную труху. Вслед за ней упали дорожные сумки, одна из которых обидно шлепнулась на голову девушке. Не успела она испугаться из-за того, что осталась совсем одна в темноте, странно пахнущей древесной пылью, как голос донельзя встревоженного Мимулуса позвал ее откуда-то сверху.
— Джуп! Джунипер! Ты цела? Ты меня слышишь?
— Я здесь, — неуверенно ответила Джуп, еще не вполне поняв, что обозначает это «здесь». Она запрокинула голову и увидела высоко вверху пятнышко зеленоватого света.
— Ты не заметила дырку от сгнившего сучка, — сказал ей Мимулус, видимо, считая, что в любой ситуации главное — ясность. — И провалилась внутрь ствола. Он, очевидно, полый. Так бывает, когда дерево очень старое и подвергается процессам естественного разложения. Внутри него образовались значительные пустоты!..
— Мимму, ты можешь меня отсюда вытащить каким-нибудь заклинанием? ПОБЫСТРЕЕ! — перебила его Джуп, которую начало тревожить происходящее. Ноги проваливались в древесную труху, и, хотя поначалу это показалось приятным, теперь ей пришло в голову, что проклятие таким образом морочит голову: проваливаться можно как в перину, так и в трясину! К тому же, она вспомнила, как подметала двор «Старого котелка» и поднимала с земли всякие сгнившие деревяшки. В них непременно ЧТО-ТО КОПОШИЛОСЬ!..
— Я же говорил, что теперь, без лицензии, все мои заклинания срабатывают шиворот-навыворот. И если я потрачу на эти безуспешные попытки всю силу, то для перехода в другой мир нам нужно будет идти в два раза дольше, — рассудительно ответил Мимулус. — Чем дольше мы будем идти, тем больше вероятность, что ты снова куда-то провалишься. Или нам повстречается опасность, с которой не справиться без волшебства, и я вновь потрачу много сил. Цикл окажется замкнутым, мы останемся здесь навсегда. А, следовательно…
Впервые добросердечная Джунипер Скиптон испытала незнакомое ей жгучее недоброе чувство — то было желание свернуть шею мэтру Абревилю. Увы, вряд ли это можно было свалить на действие проклятия.
— Как мне отсюда выбраться? — закричала она что есть силы, сжав кулаки.
— Дай-ка подумать, — ответил невозмутимый Мимму, а затем, после недолгой тишины, что-то тяжелое шлепнулось неподалеку от Джуп, заставив ее снова взвизгнуть.
— Это всего лишь я, — светски сообщил невидимый в темноте чародей, шумно отряхиваясь от трухи. — Мне пришло в голову, что я не смогу придумать, как тебя отсюда спасти, если не осмотрюсь здесь как следует.
— Здесь темно, хоть глаз выколи! — вскричала Джуп, вне себя от возмущения. — Как ты сможешь здесь что-то осмотреть?!
— Да, действительно, ничего не видно, — согласился Мимму, некоторое время помолчав. — Но все к лучшему, нам нельзя путешествовать порознь. Что ж, выход только один: идти внутри дерева, пока мы не увидим проблеск света. Солнце еще не зашло, у нас есть немного времени в запасе. Возможно, тут есть еще одна дырка от сгнившего сука, расположенная пониже, или какие-нибудь насекомые… крупные насекомые прогрызли достаточно просторный для нас ход наружу…
— А что мы будем делать, если встретим насекомое, способное прогрызть достаточно просторный для нас ход? — спросила Джуп звенящим голосом.
— Скорее всего, оно не окажется плотоядным, — невозмутимо отвечал мэтр. — Впрочем, я не слишком хорошо разбираюсь в насекомых. Как я уже говорил, моя специализация — магическое право!..
И Джуп не оставалось ничего, кроме как нащупать сумки и следовать за мэтром Абревилем, в очередной раз приоткрывшемся для нее с новой, неожиданной стороны. «Должно быть, он от предыдущих волнений сошел с ума, — говорила себе Джуп. — Съехал с катушек! Тронулся. Рехнулся. Самую чуточку, но рехнулся. И теперь он боится, когда бояться не следует, и наоборот. Похоже на мое проклятие: я вижу мерзкое красивым, ну а он, кажется, видит опасное безопасным!»
Как она и предполагала, форм жизни внутри дерева оказалось едва ли не больше, чем снаружи: гнилая древесина служила домом и пищей для тысяч существ. И проклятие делало все, чтобы Джуп они показались милыми и приятными вопреки любым доводам здравого смысла.
