– «Insolutam Dimittit Quaestiones Secretos Necromantiae», – полушёпотом прочитала Алисанда.
– «Нерешённые вопросы некромантии», – перевёл Вениамин. – «Vasa digestorum» – сборник статей… Санди! Ты слышала, чтобы в Академии занимались бы некромантией?
– Не слышала. Некромагия под строгим запретом, сам знаешь. Хотя, конечно, некроэпизоотии-то случаются, – Алисанда не отрывала горящего взгляда от полок. – Теоретически, кому ж, как не Академии, этим заниматься? Хотя…
– Но нас-то этому не учат! И специализации такой нет! Всё под запретом!..
– Профессоров с Капитулом не знаешь, что ли? – покровительственно хмыкнула Алисанда. – Они ж тени своей боятся.
– Ага, а разупокаиваний стихийных на погостах они, значит, не боятся…
– Вен! Чего ты ко мне пристал?! Я, что ли, программу утверждаю?! Осматривай лучше тут всё! Может, чего полезного найдём, не может быть, чтобы не нашли!
– Так ведь мы уже, – попытался возразить было Вениамин. – Вон, это что ж, по-твоему?
– «Нерешённые вопросы»? – фыркнула Алисанда. – Зачем они тебе, если ты основ не знаешь?
Вениамин промолчал. Она опять права, основы нужны, без основ – никуда. Потому что это же некромантия, некромагия, самый запретный и таинственный раздел чародейской науки!.. Раз нашлись «Вопросы», наверняка найдутся и книги более простые, для начинающих. Ведь ясно же, что когда-то тут учили именно «науке о мертвецах», «scientia mortuorum», следовательно…
Алисанда быстро просматривала ряды книг на тщательно запертых стеллажах.
– «Практические задачи по анимированию кадавров», ничего себе… «Вопросы сохранности конечностей при ускоренном зомбифицировании», «Гомункулусы и зомби – выбор практикующего некромага»… тьфу ты. Не этого я искала…
– Почему ж не этого? – искренне поразился Вениамин, готовясь срезать замок и высвободить из плена «Выбор практикующего некромага».
– Милый! Ты забыл, что полагается за подобные занятия?
– Экскоммуникация. – Вениамин как можно равнодушнее пожал плечами, хотя живот болезненно сжался. Санди опять права.
– Экскоммуникация – это просто за взлом, – залихватски усмехнулась Санди, сделавшись, однако, сразу же очень серьёзной. – А вот за некромагию хорошо, если на холод не загонят. Хотя нет, что я, именно что загонят. Пожизненно. Зачем рисковать-то, Вен?.. Пошли, пошли, хватит время терять!.. Нам куда полезнее вампиры и демоны, а тут про них ничего нет. Сплошные анатомические атласы, наставления по зомбификации и анимированию. Пфе! – она скорчила гримаску. – Стоило возиться… идём дальше, Вен!
– Да погоди ты, – пила заскрипела по железу.
– Некогда годить! Обойдём всё, тогда вернёшься. Сам ведь знаешь, нельзя в первой же аудитории зависать, старое пиратское правило!
– Пираты грабили аудитории Академии? – хмыкнул Вениамин.
– «Никогда не увлекайтесь первым захваченным кораблём; убедитесь сперва, что на остальных нет чего-то более ценного». Бертран де Борн, знаменитый корсар, капитан «Хохочущего Черепа». Идём, Вен, идём!..
Вениамин упрямо возил пилкой, трудясь над толстой дугой замка.
– Санди, про демонов и вампиров нам уже попадалось. Сколько ты книг тогда вытащила, еле спустились, я думал, у меня мешок заплечный лопнет!
– Книжки книжками, – Алисанда уже возилась с дверью. – Однако нужны не только они… проклятье, заперли снаружи. Заколотили, похоже. Иди сюда, пила нужна.
– Сейчас, совсем чуть-чуть уже осталось. – Дужка разъялась, Вениамин поспешно снял замок, вытаскивая прут.
– Ну скорее же, сколько можно? – нетерпеливо притопывала Алисанда у дверей.
Вениамин молчал, медленно идя вдоль череды книжных корешков.
Всевеликие силы, где ж они такое отыскали?
Банки и склянки тёмного стекла с пожелтевшей жидкостью внутри, где плавали причудливой формы, уродливые конечности – руки, ноги, головы, чудовищно вздутые так, что Вениамин затруднялся даже определить, чьи они; какая-то жуткая помесь человеческого и звериного.
Руки, лапы, щупальца, клешни – ряды тянулись и тянулись, пока Вениамин не добрался до самой оконечности стеллажа. Очередное стеклянное вместилище, не склянка – склянища, а внутри плавает мёртвая голова, тоже получеловеческая, полузвериная; челюсти выдаются далеко вперёд, бледные губы растянуты, на синеватых щеках торчит даже на вид жёсткая щетина. Глаза затянуты плотными бельмами, плотными настолько, что не видно даже зрачков – Вениамин остановился, не в силах отвести взгляда; было в этом уродстве нечто злобно-притягательное, извращённое, искажённое.
Заспиртованная голова вздрогнула. Мутное бельмо вдруг раскрылось, разъехавшись в стороны, даже не вверх, как обычные веки; на Вениамина уставился вполне себе живой карий глаз, правда, с вертикальной щелью зрачка, как у кошки.
Он отшатнулся. Голова в склянке осклабилась.
– Санди!
– Ты чего? – аж подпрыгнула она. – Что стряслось?
– Смотри, смотри скорее!
– Ну, смотрю. Ничего не вижу. Уродец заспиртованный. Ты чего бледный-то такой, Вен? Голов в банках не видел?
– Он… он… он на меня… смотрел!
– Чего? Вен, хорош, а? Пошли отсюда, на тебя анатомичка эта плохо действует.
– Да постой же ты! – Вениамина трясло. – Говорю тебе, он зенки вдруг ка-ак раскроет!..
Алисанда, скорчив гримаску, недовольно встала с ним рядом, постучала по толстому стеклу костяшками пальцев. Заспиртованная голова даже не дрогнула.
– Ну? Видишь? Тебе показалось. Идём отсюда, хватит время терять!..
И она схватила Вениамина за руку.
Толстые верхолазные перчатки Алисанда уже успела сменить на тонкие лайковые, в каких удобно шарить по полкам и сундукам.
Тёплые пальцы, умеющие быть столь настойчивыми и столь ласковыми…
Хоть и нехотя, Вениамин дал увести себя к дверям.
Да, заперты снаружи. Заложили толстенным засовом, когда уходили. На это у Капитула, или кто бы ни отдал приказ бросить здание, ума хватило.
Сквозь щель в неплотно захлопнутых створках виделся мощный поперечный брус.
– Замучаемся пилить, Санди. Может, всё-таки его того, твоим заклятьем?
Она покачала головой.
– Не вижу смысла рисковать. Пили!
…Они осторожно выбрались из «анатомички», как прозвала её Алисанда. Вениамин вытирал пот со лба; с пилой ему пришлось постараться.
И, уже прикрывая створки, он услыхал слабый, но вполне различимый шорох, там, в глубине, за скамьями и столами.
– Что это? – разом насторожилась и Алисанда.
Они замерли. Коридор пуст, здесь светло, окна хоть и узки, и закрыты решётками, пропускают достаточно света. Тишина.
– Показалось, – выдохнул Вениамин.
– Ничего не показалось, – прошипела Алисанда. – Открой двери, резко, да пошире! Крыса, я думаю… но хочу знать наверняка.
Они застыли в проёме. Мраморный стол… ряды скамей… полки с книгами и склянками, поднимающиеся до потолка…
– Да показалось, говорю ж тебе, – Вениамину вдруг захотелось оказаться как можно дальше от этого места. Вроде не мрачный подвал, не подземелье, может, и впрямь анатомический театр, где учили студиозусов-медиков – а его драл мороз по коже.
– Мне никогда ничего не кажется. В отличие от тебя, – вполголоса прикрикнула на него Алисанда. – Там что-то шуршало. И это была не крыса.
– Ты же только что говорила…
– Говорила. А теперь не говорю. Вернее, говорю – точно не крыса. Куда крупнее. Ладно, идём – только спину нам прикрой, ладно? Черту поставь, ага?
Вениамин кивнул. Не желавшая пилить или сдвигать засов магией Алисанда просит его поставить сторожевое заклинание!..
– Здесь может оказаться кто угодно. Сбежавший из вивария цепень, например, полиморфный.
– Из нашего вивария можно сбежать?
– Сбежать можно откуда угодно. Тем более с такими профессорами, как у нас! – отрезала Алисанда. В её руке вновь появился самострел.
Что это она? В конце концов, то был просто шорох. И никаких следов на полу, не говоря уж о помёте, что оставляет всякое живое существо, даже тот самый полиморфный цепень, коль ему и в самом деле не повезёт сбежать из вивария. Но пыль на полу нетронута. Они первые, кто ступает по доскам пола за много, много лет, если не десятилетий.
