Очень часто именно на этом гибнут молодые некроманты. Вурдалак ведь и своим создателем не побрезгует. Вот представьте себе картину.
Вызвал ты из могилы... ну пусть пятьдесят зомби. Потом захотел еще одного, потянул, силы вложил - и понимаешь, что надорвался. Сил не хватает. Начинаешь паниковать, метаться, и вообще - что делать!? Поднимать этого!? Контролировать тех!? Укладывать всех обратно!?
И все. Контроль теряется, силы рассеиваются - и вместо пятидесяти вполне управляемых зомби - у тебя штук пятьдесят неуправляемых тварей. Возможно, что и вурдалаков.
Даже малейшая паника дорого обходится в моей профессии.
Профессии?
Ну да. Я считаю, что моя истинная профессия - некромант. А все остальное - это так, приятное приложение. Или неприятное. Но отвертеться пока не удается.
И вот я стою, тяну очередного зомби как морковку за хвост, он вылезает, а я решил подбавить силы. А пять лет, силы соразмеряешь пока еще плохо - и я плеснул от души.
Хорошо так получилось. Сила из меня потекла потоком, я вдруг каждую могилку на деревенском кладбище 'увидел'. Не глазами, а чем-то внутренним. И знаю - слева у меня тридцать могил, справа - пятьдесят, а еще знаю, кто в них похоронен и когда. И даже от чего они умерли. Вон, в той могиле ребенок лет пяти. Девочка. Утонула. Ее давно закопали. Лет пятьдесят назад. А в соседней могиле дряхлый дед. Опочил от старости. Примерно сорок пять лет назад. А вот там, на самом краю кладбища могиле больше ста лет. И лежит в ней молодой мужик, которого ткнули ножом под ребро.
И так я себя почувствовал... почти всемогущим. Как кукловод с сотней марионеток - и он может заставить плясать любую. Или всех сразу.
Словами это не описать. Это лучше любого вина. Удовольствие почти на грани боли...
В чувство меня привела Марта. Подзатыльником. И - криком.
- Алекс! Не надо!! Не справимся!!!
Это она, конечно, ошиблась. Но рисковать я тогда не стал. Свернул силу обратно, как осьминог втягивает щупальца. А само ощущение запомнил. И еще понял, что и это для меня не предел.
Марта тогда меня долго пилила. За беспечность. За риск. За детскую глупость и неосторожность.
Я не обиделся. Потому что еще тогда, на кладбище, в пентаграмме, когда я свернул свою силу обратно и уложил зомби...
Марта тогда стояла, почти не дыша. А когда почувствовала своим слабеньким даром, что все в порядке - и с зомби и со мной - упала на колени, прямо где стояла, схватила меня в охапку, обняла так, что я чуть не задохнулся - и давай целовать.
- Алекс! Сынок!! Как же я за тебя испугалась!!!
И ни единого слова лжи, ни капли вранья... Она меня действительно любила, как сына. И испугалась - до истерики. Не за себя. Своей жизнью Марта как раз особенно не дорожила. А вот за меня она любого убила бы. Медленно и мучительно. Темным силам в жертву принесла бы - и не задумалась.
Но пилить меня за неосторожность всю дорогу до дома ей это ничуть не помешало.
***
Демона, от которого меня зачали, я вызвал в день своего зачатия. Мне тогда было восемь лет. Я уже говорил.
Марта пыталась меня разубедить. Говорила, что вызвала очень сильного демона. Сама она такого ни в жизнь не потянула бы. Ей принцесса отдала всю свою силу. А Мишель была сильной магичкой огня. Ее бы учили - рядом с ней тот приснопамятный пожар и разгореться не посмел. Одного слова 'потухни' за глаза хватило бы. Но Мишель не учили. Принцесса же! Как же можно-с!?
Ночь была лунная. Красивая. Как раз наступило полнолуние. Звезды видно. Вызовом мы занимались в башне. Там же, где и в прошлый раз.
Только в тот раз наблюдала Мишель, а делала Марта. А в этот раз Марта только наблюдала. Рисовал, призывал, вкладывал силу - я.
Мелок в моих руках светился синим. Обычный, ученический.
Но силы я столько вкладывал, что пентаграмма призыва засияла огнем, когда я только начал ее чертить. Даже не знаю, как лучше сказать. Дар некроманта, моя сила некроманта и демонолога текла с рук, впитывалась в мелок, скользила по линиям - и они оживали на глазах.
Я нарисовал по углам нужные символы - призыва, ухода, смерти, крови, темноты, закончил пентаграмму - и отступил на шаг.
Надрезал руку, сцедил немного крови в чашу, плеснул ей в самый центр пентаграммы - немного, в чаше еще осталось больше половины - и вместо того, чтобы читать заклинания тихонько позвал:
- призываю тебя родственной кровью...
Красиво было. В центре пентаграммы, там, где выплеснулась моя кровь, заклубился красноватый дымок. И оттуда шагнул ОН.
Высокий. Метров пять. Весь в серой броне с шипами. У меня-то чешуя не слишком развита, а у него прямо по всему телу такие шестиугольные пластинки. И всюду шипы. Морда - назвать это лицом я просто не смог - длинная, вытянутая, словно гигантский клюв. А в клюве зубов столько, что сосчитать - неделю будешь трудиться. За спиной - крылья. Хвост стелется по полу. И по всей броне струятся, скользят, кружатся черные искорки. А там, где они касаются пола - на ногах, крыльях, хвосте - даже пол немного обугливается.
Частички Тьмы.
А в руке - хлыст из тех же черных искорок. Длинный, с девятью хвостами.
Красиво. Я даже позавидовал. Я-то еще маленький, мне до такого расти и расти...
Я стою, молчу. Он стоит, меня разглядывает. Марта ни стоять, ни молчать не стала. Сделала шаг вперед - и говорит:
- Хватит тут яйцами трясти. Уменьшайся. Шею ломит на тебя глядеть!
И тут он расхохотался. Башня ощутимо вздрогнула, Марта поежилась, а я вдруг... почувствовал гордость? Мне понравилось, что вот эта сила, эта мощь - мой отец. И захотелось быть таким же страшным и грозным.
А демон тем временем как-то обернулся крыльями - и вдруг стал уменьшаться. Минута - и в пентаграмме стоит этакий симпатяшка-аристократ. Не зная, кто это - в жизни не догадаешься!
Волосы светло-золотые, глазки голубенькие, кожа белая, как мрамор. Фигура щупленькая. Дунешь - переломится. А вместо хлыста в руке - розочка.
Эта розочка меня окончательно добила. Слов не было. Зато заговорил демон. Словно ветер зашумел за окнами старой башни.
- Хамишь, - говорит, - некромантка. В тот раз грозила, в этот раз ругаешься... Не боишься, что я твою душонку после смерти поуродую? Будешь века гусеницей ползать...
Голос у него был...
Холодный. Скрипучий. Как будто две сосульки трут друг об друга. И вот они не звенят, а хрустят и трещат. Неприятно так жалобно... Уши зажать хотелось.
Марта улыбнулась. Потом я понял - она мне давала время в себя прийти. Чтобы демон моей неуверенности не видел.
- Не боюсь, - говорит, - демон. Я свое самое важное дело уже сделала. Теперь что будет, то и будет.
И в голосе чувствуется - ей и правда не страшно. Вот ни капельки. И демон это понял. А смелость Темные уважают. Именно смелость. Демон даже выражение лица изменил. Уже не надменно-брезгливое, а просто холодное. Спокойное такое.
