Но теперь я иду туда не как гость, увы.
Конечно, для меня ничего глобально не изменилось, из младшего сына одного дома я стал младшим сыном другого. Но стоит мне прикрыть глаза - и я вижу картины той, другой жизни, чья бы она, эта жизнь, ни была. Вижу разрушенный послевоенный Токио, и я, тринадцатилетний мальчик Такаюки, иду по нему в поисках работы и пропитания. Нищета - это жутко, и можно только порадоваться, что я как Реджи Рэмм никогда ее не знал.
Но вместе с тем, я никогда не знал, что такое свобода.
Автобус катит по улицам в зеленой волне: система опознавания в кабине водителя взаимодействует с автоматическими светофорами, сообщая им, что едет транспорт особы благородного сословия, которую негоже заставлять ждать. Я с любопытством смотрю в окно: все это, в общем-то, мне знакомо, я ведь в этом городе родился и вырос, но чувство такое, словно воспоминания замылены и неясны, и только когда взгляд падает на какое-то строение, площадь, скульптуру - воспоминания о предмете очищаются, обретают четкость.
Вот и Заречье, часть пригорода, застроенная роскошными усадебными комплексами аристократов, а также всем необходимым для их жизни и быта. Среди простолюда бытуют слухи, что здесь в самой последней школе для лишенных Дара детей самых бедных дворян - даже унитазы золотые, или как минимум позолоченные. На самом деле, это полнейшая выдумка, однако она более-менее точно отражает здешние дороговизну и шик. В забегаловках готовят лучше, чем в ресторанах для простолюда, школьного учителя без научной степени не встретить, и на автостоянках служащие в настолько шикарных ливреях, что какой-то африканский королек, из тех, кому свартальвы позволили остаться на троне, по сей день облачается в одну из подобных ливрей по большим торжествам.
Само собой, что район закрытый, попасть сюда могут только жильцы, гости и обслуживающий персонал. Обычного человека полицейская охрана завернет на входе, а кто проскользнет и попадется охране какого-нибудь Дома - ну, пусть пеняет на себя. Так что большинство баек о Заречье - от закрытости.
Автобус притормозил на повороте, чуть поднатужившись, выбрался на горку и въехал в широко открытые стальные ворота.
Вот я и «дома», чтоб его.
Я вышел из автобуса и в сопровождении камердинера двинулся по дорожке к дому.
Камеры у входа открыли передо мною двери - значит, я уже в базе данных. Предусмотрительно.
Камердинер проводил меня к холлу. Там, за дверью, меня уже ждут, по старой аквилонской традиции, глава Дома и все остальные члены семейства из тех, которые в данный момент в усадьбе. Мы не виделись с ними с тех пор, как отец умер и дядя Вольфар Рэмм полностью исключил все мои контакты с Сабуровыми, то есть, уже пять лет, и это будет, фактически, знакомством заново, потому что они помнят меня только одиннадцатилетним мальчиком. Как разыграть партию? По правилам? В тартары правила, в них для таких, как я, ничего хорошего не прописано.
Я сам удивился этой мысли и даже ужаснулся тому, что задумал. Точнее, ужаснулся прежний я, робкий слабый малыш, а тот, новый Реджинальд, прошедший пустыню смерти, только улыбнулся. Да, я по-прежнему слабак, которого можно перешибить соплей, но если вдуматься, то сила - она не в кулаке начинается. Недаром самурайская пословица гласит: «одержи победу, готовя ее, и только потом, если надо, дерись». Кулак - лишь вспомогательное средство на случай, если противник не понимает, что проиграл, по-хорошему. Во многом моя судьба будет определена тем, как я себя представлю, входя в клетку с хищником, показать страх или слабость - приговор.
А меня ждет этих хищников целая свора.
Я подождал, пока камердинер отворит передо мною дверь, и шагнул вперед.
Большой зал, в котором напротив двери стоит длинный стол поперек. По центру восседает патриархально-монументальный мужчина лет шестидесяти с виду, хотя на самом деле ему далеко за семьдесят - Александр Сабуров-старший, мой дед по матери. Слева и справа - Николас и Александр-младший, мои дяди, подле них - тети, дальше по старшинству в обе стороны - мои двоюродные братья и сестры. Удобная традиция так встречать: сразу видно, кто есть кто.
Делаю два шага вперед вместо положенных по этикету трех и останавливаюсь.
- Здравствуйте, дедушка. И вы будьте здравы, родственники.
По эмоциям на лицах хорошо виден произведенный эффект: у старших мужчин - любопытство и интерес, у женщин - скорее непонимание и возмущение.
Ну еще бы, я ведь не поклонился, ни в пояс, как полагается, ни даже головы не склонил. Хотя это стоило мне почти нечеловеческого усилия, но я выдержал, подбадривая себя тем, что мастеру Куроно это был бы вообще пустяк. Конечно, он - сильнейшая личность, легенда в своем мире, а я - слабак... Но Сабуровы этого не знают.
Мой выпад дед принял шутя, даже не поморщился. Хорошо, что по традиции он говорит первый, как глава Дома, а все остальные молчат, таким образом, в этом испытании у меня пока только один противник, иначе было бы куда тяжелее.
Правда, одна из сестер, Анна, попыталась украдкой жестом показать мне, чтобы я поклонился, но я сделал вид, что не заметил.
- И ты здравствуй, внук, - пробасил Старший, - приветствую тебя в моем доме. А скажи-ка, у Рэммов такие новаторские обычаи - главе Дома не поклониться?
Я выдержал его взгляд, не отведя глаз, и мои слова, я готов поклясться, были самыми последними из тех, что все присутствующие ожидали услышать.
- Не хочу показаться невоспитанным - но, дедушка, а с какой стати я должен вам кланяться?
Я сам в шоке от своих слов, хоть и готовил их заранее - а уж они-то! Камердинер за дверью буквально икнул, я ясно это услышал. И пока глаза и брови собравшихся ползут вверх, начинаю добивать.
- Нет, я знаю, вы глава теперь уже моего Дома, частью которого, кстати, меня сделали, не спросив... Но мне-то что с того? Вы ведь своими интересами руководствовались, а не моими. Знаете, я бы вам поклонился, заяви вы свои права до того, как меня голышом швырнули в пустыню, а не после. Но нет, вы просто выждали, что будет, убедились, что я невиновен и серьезных осложнений не предвидится - и только тогда соблаговолили оказать мне «милость», подобрав выброшенное другим Домом. И мы с вами, дедушка, оба прекрасно знаем, зачем. Просто чтобы в геральдический список внести еще одного мага-рыцаря и прибавить Дому веса. Правда, с теми, кто знает мои истинные возможности, а точнее, их отсутствие, этот номер не пройдет.
А дальше что, дедушка? Я попаду в какую-нибудь спецшколу, чтобы у Дома появился новый специалист, скажем, по безопасности? Или вы меня выменяете на союзный договор с другим Домом, отдав в примаки, не спросив, а видел ли я свою будущую жену хотя бы один раз, не говоря уже о том, нравится ли она мне.
