Имаскар поблагодарил его взглядом и попросил отвести к месту, куда отнесли сожженных.
Тех, кого съедал огонь, считали проклятыми: человеческий огонь, убивающий тело архата, оскверняет его бессмертную душу и она обречена на вечные блуждания перед воротами во владения Скорбной.
Сожженных положили отдельно от остальных мертвецов. Предусмотрительный генерал приказал охранявшим их воинам уйти, зная, что шианар захочет побыть с проклятыми наедине. Он не преувеличивал, когда говорил, что опознать мертвецов невозможно. Огонь вычернил их плоть, и кости, сделав одноликими. На некоторых костях еще остались куски обугленного мяса и кожи. Имаскар подавил приступ тошноты, когда ноздри втянули запах жареной плоти.
Браслеты были на запястьях четверых из трех мертвецов. Красное стекло не потеряло ни цвета, ни формы, напротив - разогретое огнем, сверкало еще ярче. Один из трупов был вдвое меньше остальных, и мог принадлежать только Пятому наследнику - Унтару. Двое других, крепких и крупнокостных - Третий наследник Ашур и Четвертый наследник Нотча. Еще один, тонкий и хрупкий - это Наследница Аккали. Последний - Имаскару хватило беглого взгляда, чтобы понять - принадлежал человеку. Наверное, один из слуг.
-- Даже в самые страшные годы Войны Союзов ни один архат не позволял себе подобного зверства, - говорил Имаскар, не в силах оторвать взгляд от обугленного черепа сестры. - Мы убивали друг друга, калечили и изгоняли, но не сжигали.
-- Ташит, Мертвое сердце, был сожжен одним из ваших предков, шианар, - осторожно напомнил генерал.
-- Он получил по заслугам! - рявкнул Имаскар. - Полагаешь, мои братья и сестра заслужили бродить вечность призраками, сжираемыми голодом и злобой?!
Ксиат потупил взор. Имаскар знал, что преданный генерал не заслужил подобной злости, но слова были сказаны, а правителю Второго союза не к лицу извиняться ни за свою грубость, ни за свою злость.
-- Аколиты хорошо искали? - сквозь зубы процедил Имаскар. - Неужели, нет ни одной души, которая не задержалась бы здесь?
-- Они продолжают звать, шианар, но души молчат. Прошло слишком много времени.
-- Сколько, как думаешь?
Спросив это, Имаскар склонился над обгорелыми костями, со всем почтением, на которое был способен, снял браслеты и надел их на руку. Теперь они его по праву.
-- Я не уверен, я думаю, что разбойники напали не позднее, чем через час после твоего отъезда.
Слова ядовитой змеей подозрения вошли в уши Имаскара. Они напали именно тогда, когда Второй наследник отправился выкорчевывать скверну с границ владений своего Союза, и забрал с собой две трети воинов. Жалкие людишки! Нападать исподтишка, кусать в спину, зная, что в прямом поединке ждет неминуемый проигрыш. Ни один архат не ведет столь гнусные войны.
-- Наверное, нас предал кто-то из слуг-людей, - произнес Имаскар. - Я говорил брату, что он слишком доверчив к этим гнилым существам, но Исверу не слушал. Те, кто предали свои корни и не чтят своих предков, ничего не знают о верности.
-- Ты думаешь, что нападали люди? - В голосе генерала угадывалось сомнение.
-- Больше некому, Ксиат. Все вокруг кричит об их присутствии.
-- Ты станешь просить правительницу о разрешении потревожить Смотрящих?
-- Сделать это меня обязывают порядки, - не без раздражения признался Имаскар. - Ксиат, я видел, как ведут войны люди, я видел на что они способны ради желания победить. Тайновидящие вряд ли скажут что-то, о чем бы я не догадался сам. Но я поступлю, как должно. Я наступлю на глотку горю, но выжду положенные дни бдения и даже разрешу развеять пепел моих дорогих брата и сестры, и никогда не произнесу их имена вслух. - Имаскар сжал кулаки до хруста в костяшках, пытливо посмотрел на генерала.
-- Ты знаешь, что я с тобой всегда и во всем, - отчеканил тот.
-- Время, о котором говорила Мать, пришло.
-- Ее слова всегда были верны, - согласился генерал.
-- Жаль, что Мать никто не слушал, кроме меня. Будь у Исверу хоть немного жесткости отца, он бы убедил Единый союз обнажить мечи и прогнать риилморцев с наших земель.
Генералу хватило благоразумия промолчать.
Воины и аколиты работали всю ночь. Рассвет кровавым пятном выплыл из-за горизонта, а за ним следом выкатилось необычайно огромное, красное солнце, словно Создатели провели ночь в жаркой битве. Архаты перешептывались, что Создатели скорбят о своих убитых детях. Имаскар провел ночь на погребальном капище своего Союза: круге, выложенном из монолитов кровавика и сердолика. В сердце круга аколиты сложили костер из веток акум-аато и связанных из полыни фигурок погибших. За каждого из родственников Имаскар подносил факел к костру, проговаривал имя и просил Скорбную позаботиться о новоприбывших. Аколиты тем временем рассаживались вокруг костра и, сотрясая небеса песнями траурного бдения, поднимали полынные чучела над головой. Они пели несколько песен, а потом надолго затихали, неподвижные, словно сердолик и кровавик. В моменты тишины аколиты покидали тела из плоти и крови, и отправляли свой дух путешествовать, чтобы помочь заблудшей душе отыскать дорогу во владения Скорбной.
Три дня и три ночи аколиты сидели на своих местах. Они не нуждались ни в чем, кроме своих полынных кукол и сладкого дыма тлеющего акум-аато. Все это время Имаскар предавался горю, молил Скорбную принять умерших со всеми почестями и щедростью, и оплакивал печальную участь сожженных.
Когда траурным бдениям вышел положенный срок, Имаскар призвал к себе генерала.
-- Сегодня я отбываю в Первый союз. Я оставляю на тебя раны моего дома, потому что больше мне некому доверять.
Ксиат хотел возразить, но Имаскар остановил его твердым взглядом.
-- Здесь ты мне нужнее, Ксиат, - с нажимом сказал Имаскар. - Я хочу, чтобы ты позаботился об охране Союза. Не мне тебя учить, что делать. Сохрани для меня хотя бы то, что осталось.
Генерал покорился, но оставил за собой право лично выбрать воинов, которые будут сопровождать в пути его господина.
Имаскар выехал в полдень того же дня. Вместе с ним отправился десяток хорошо вооруженных воинов. Имаскар не стал рисковать и облачился в доспехи лунного стекла - едва ли ни единственная реликвия, которую разбойники не смогли найти. Архат не сомневался, что они явились именно за ними. Риилморцы, алчные до секретов прочной и легкой стали, давно пытались раздобыть хотя бы один образец, но архаты надежно хранили рецепт сплава. Если бы разбойникам удалось похитить доспехи, Имаскару пришлось бы отречься от своего дома и титула, и отправиться в добровольное изгнание. Только так он смыл бы позор своего Союза.
