— У ярла гостит владетель из Бурга.
Соображает Туз быстро, надо отдать ему должное. В Нордлэнде сейчас укрепляется королевская власть. А Приграничье и для Рагнвальда, и для нордлэндских владетелей — лакомый кусок.
— У молчунов в Ожском замке есть свои люди, но они слишком далеки от хозяина, чтобы знать его тайны. Займись дочерью ярла. Кое-что она наверняка знает.
Тузу предложение капитана не слишком понравилось. Возня с капризной буржской красавицей отнимет много времени, но спорить с Лосем он не стал. Приказ есть приказ, тут уж ничего не поделаешь.
Разговор с Лосем заставил Туза задуматься о многом. Башня отнюдь не только силой удерживала власть над Приграничьем, но и золотом, и хитростью, не брезгуя при этом ударами из-за угла. Нити этой политики находились в руках не только капитана и лейтенантов, но в значительной мере в руках молчунов. Кое о чем сержант догадывался и раньше, да и Лось открыл ему далеко не все, но и того, что он сказал, было вполне достаточно, чтобы по-новому взглянуть и на самого себя, и на свою непрекращающуюся возню с молчунами. Лось не доверяет Тету. Это точно. Иначе зачем ему впутывать Туза в историю с ярлом Хаарским и поручать ему дело, выбивающееся из обычного круга обязанностей первого сержанта Башни? В любом случае, Туз готов противостоять молчунам и поддержать Лося, вот только захочет ли потом капитан поддержать сержанта?
Башня засыпала после напряженного, суматошного дня. Свет в окнах казематов уже погашен, кругом тишина, и только часовые лениво перекликаются на стенах. Туз не стал зажигать факел. За двадцать прожитых в этих стенах лет он изучил все выбоины крепостного двора. Не было здесь ни одного угла или поворота, ему неизвестного. Еще пискуном он буквально излазил, исползал каждый сантиметр Башни. Хорошие то были времена, самые счастливые в его жизни.
Туз толкнул двери своей комнаты и замер на пороге. Вот вам и новая забота, о которой он думать не думал и гадать не гадал. Привезенных полонянок разделили между мечеными, и одна из них досталась ему. Туз зажег дополнительный светильник и повернулся к женщине, испуганно жавшейся в углу.
— Не бойся. — Чадящий светильник сержант поставил на стол, а сам сел в единственное кресло.
Женщина примостилась на краешке ложа и смотрела на меченого большими испуганными глазами. Была она недурна лицом, крупнотела, с высокой полной грудью и широкими бедрами. Рожать такой и рожать.
— Муж есть?
Женщина кивнула головой и тут же в ответ на движение меченого сжалась в комок.
— Хватит тебе. — Туз старался не повышать голоса, хотя испуг женщины его раздражал. — Не ты первая, не ты последняя. Родишь меченого и вернешься к мужу, и не с пустыми руками. Золотых тебе отсыпят, совсем не лишними они будут в хозяйстве. Таких денег вам с мужем за двадцать лет не заработать.
По щекам женщины побежали слезы. Тузу стало ее жалко — глупая баба, что с нее взять. Он пересел на ложе и погладил ее по подрагивающей от рыданий спине.
— Ты пойми, не из дерева же нам меченых строгать. Кто-то должен прикрывать границу от стаи, иначе она вытопчет, изничтожит все живое в округе. В первую очередь пострадают твои родные, владетели-то в замках отсидятся.
Женщина молчала, но ласкам Туза не противилась.
— Чем раньше забеременеешь, тем быстрее домой вернешься.
Выспаться Тузу в эту ночь не дали. Он проснулся от криков и тяжелого топота сапог. В дверь забарабанили. Туз, на ходу натягивая одежду, бросился открывать задвижку;
— Беда, сержант. — Бес тяжело перевел дух, — Та самая ведьма, которую собственный муж едва топором не зарубил, трахнула Чижа по голове светильником и смылась.
Туз заметил в глазах товарища веселые огоньки, никак не соответствующие серьезности момента.
— Чиж-то живой? — спросил он, торопливо застегивая ремни.
— Живой. У Чижа голова чугунная, ее не всякий меч возьмет. Полночи без сознания провалялся, а сейчас очухался.
— Как же она через ворота проскочила?
— Так это еще засветло случилось. Ворота были открыты. Мужики навоз из наших конюшен возили на поля. Бульдог, проморгавший рыжую ведьму, уже получил нагоняй от капитана и сейчас землю носом роет.
— Наши все в сборе?
— Все, даже Рыжий тебя опередил. Заспался ты сегодня, сержант, — Бес неожиданно громко расхохотался.
Туз, не замедляя шага, сердито покосился на товарища:
— Ты что такой веселый сегодня? Вроде радоваться нечему.
— Не скажи. — Бес прислонился к стене, пропуская бегущих по коридору меченых. — Пока ты сидел у капитана, мы баб делили…
Бес опять рассмеялся. Сержант не на шутку рассердился и, бросив товарища, стал быстро спускаться по лестнице. Бес поспешил следом, но догнал сержанта уже во дворе.
— Тет на девчонку глаз положил, — заговорил он торопливо, — а мы с Сурком увели ее из-под длинного носа.
Туз резко обернулся к товарищу:
— Сколько раз тебе говорить: не связывайся с молчунами — рано!
— Что же, по-твоему, отдать этой гадине девчонку?
— Тет тебе этого не простит.
— Плевал я на Тета. Давно следовало его проучить.
— Рамзай тоже хотел проучить первого молчуна Башни — где теперь Рамзай?
Бес, глубоко обиженный, замолчал. Ара подвел сержанту оседланного коня. Туз прыгнул в седло и оглядел своих людей. Все были в сборе, кроме Чижа. Даже заспанный Рыжий в этот раз без проблем взгромоздился в седло. Бульдог, во главе своей десятки, на рысях промчался мимо, крикнув что-то обидное по поводу трутней. Чуб и Ара ответили ему дружной руганью в спину.
— Копаешься, сержант, — сказал, подъезжая к меченым, третий лейтенант Башни Ворон. — Бери вторую полусотню, скачи вдоль оврага к лесу, прочешешь его до самого Ожского замка. Далеко эта сука уйти не могла.
Туз недовольным голосом отдал команду и с места рысью повел людей за ворота. Ночь была черна, как сажа, на небе ни луны, ни звездочки. Факелы же то и дело гасли на ветру. Меченые чертыхались в полный голос и придерживали коней. В такую темень можно запросто угодить в яму или промоину, поломав ноги коню или свернув себе шею. Лес неприветливо загудел над головами ночных следопытов, рискнувших углубиться в чащу в столь не подходящее для прогулок время.
— Черта лысого здесь найдешь, — ругнулся Бес, высоко поднимая над головой факел.
— Сами не потеряйтесь, — посоветовал сержант, отдавая приказ развернуться в цепь.
Туз осторожно двинулся по краю оврага, который тянулся через весь лес, разрезая его на две неравные части. По дну оврага бежал довольно полноводный в эту пору ручей. Сержант остановил коня и прислушался, но, кроме журчания воды да резкого карканья потревоженных ворон, ничего в сумятице голосов разбуженного людским вторжением леса не разобрал. Справа, на противоположном берегу ручья, затрещали ветки. Луна неожиданно выскользнула из-за туч и залила дрожащим серебристым светом все окружающее. Всадник, вынырнувший из зарослей, помахал сержанту факелом. Туз узнал в нем Комара.
