Войско короля Полонии Августа: белое знамя со львом и лебедем, красота коней, всадники в великолепных доспехах, шлемы с богатым плюмажем…
Дружина Великого князя Московии Михаила: стяг с ликом Иисуса, остроконечные шлемы, темные кольчуги на воинах; кавалерия в первых рядах, а за ней частоколом высятся копья лучшей в мире пехоты русичей…
Малая кавалькада остановилась напротив знамени Вольных Кантонов, что лежат по берегам внутреннего моря. На фоне гор летел на знамени могучий орел. Знаменосец, еще безусый юноша, склонил стяг перед гелиархом. За ним стояли плотным строем непревзойденные лучники Вольных Кантонов, бившие тяжелыми стрелами хороший доспех с двухсот шагов. Как только Торренс поднял руку с жезлом, строй воинов вдруг заколебался, передняя шеренга прорвалась точно напротив гелиарха. На поле выскочили четверо эаров-воинов, оставляя позади кровавый след. Уже через минуту после перерождения они вошли в полную силу и теперь прыжками в несколько ярдов преодолевали полоску поля, отделявшую их от тех, чью жизнь надо было прервать.
Лучники еще только подумали о том, что надо достать стрелы из колчана, меч коннетабля вышел из ножен на дюйм, даже герцог Стил не успел еще метнуть в нелюдей колючую и острую стальную метательную звезду.
Диадема – Мозг Империи на челе гелиарха ожила, выбросила навстречу чудовищам лучи. Но не те полоски света, что поднимали души к Высшим Мирам, а острые, как шпага, пронзающие и плоть, и камень. Четверка тварей перестала существовать, инерция прыжка бросила переднего эара под ноги коня Торренса. Захрапев, жеребец встал на дыбы над поверженной тварью.
Мозг Империи победно сиял. Это увидели все, никакая дымка не была для такого света преградой. Над полем пронесся гул тысяч голосов, перешедший в победный крик – все восприняли случившееся как благоприятное знамение. Император, несший Атрибут, будет потом запечатлен на сотнях картин, будут изваяны его конные статуи…
Но сейчас еще не было картин и конных статуй, а было поле, остатки тумана, рассеивающиеся под лучами Солнца, и кричащие воины, увидевшие свет надежды.
Дни моей сельской жизни летели быстро. К вечеру первого из них головная боль прошла. Я, наконец, натаскал воды, истопил баньку и от души попарился, потом плотно поужинал и выпил положенные после бани сто граммов. В последующие дни я подлатал кое-где прохудившуюся крышу дома, сменил три сгнивших столба в палисаднике. Свою собственную «крышу» после дорожных происшествий ремонтировать не пришлось, она не «протекала» и «съезжать» не собиралась. Спал я нормально, «майор Гатаулин» с красной муровской книжкой в одной руке и инъекционным пистолетом в другой не гонялся за мной во сне по темным улицам. На мое счастье, в том автобусе не ехал никто из Клёнов и ближайших сел, так что сплетни о том, как Юру Кириллова милиция арестовала и сняла с автобуса, по селу не ходили и с вопросами никто из местных любопытных ко мне не приставал. Дяде Мише я твердо решил ничего не рассказывать. У старика хватало проблем с Колькой, так зачем заставлять его переживать еще и из-за племянника?
Я убедил себя в том, что «майор Гатаулин» и его команда схватили меня по ошибке и, после того как выяснили правду, просто бросили и больше моей персоной интересоваться не будут. Вопрос закрыт, Юрий Сергеевич, и больше вы о нем не вспоминайте.
Чем я занимался еще? Посетил два раза наш сельский магазинчик, навестил кое-кого из друзей-знакомых детства. Прошелся как-то вечером по Нерли со спиннингом, поймал щучку граммов на семьсот, чему был несказанно рад. За грибами ходить было рано – шла только вторая половина июня. Народ, правда, бегал в лес за самой ранней земляникой, но собирать ягоды я дико не любил, поэтому предпочитал загорать и купаться, благо погода позволяла.
Прошла неделя. От дяди Миши никаких известий не поступало, я уже начинал беспокоиться. Сходив в очередной раз на Нерль, я поужинал и уселся на скамеечку перед домом покурить. Не успел я пару раз затянуться «кемелом», как напротив меня на дороге остановился бежевый «Форд-Скорпио» и засигналил, привлекая внимание. А потом из машины вышли дядя Миша и мой кузен. Коля, еще стоя возле «Форда», крикнул: «Труженикам стальных магистралей – наше почтение!» – и бросился ко мне. Я не остался в долгу; вскочил, отшвырнул сигарету и, закричав в ответ: «Звездам российского бизнеса – наш пламенный железнодорожный привет!» – побежал навстречу.
Мы обнялись. С Колькой мы всегда были в хороших отношениях, и не только потому, что, как говорится, росли вместе. Мой двоюродный брат был в детстве и остался сейчас простым, добродушным парнем, всегда готовым прийти на помощь, не думая о личной выгоде.
Таких людей я всегда уважал и уважать буду. Что касается его неустойчивого характера и слабости к спиртному – так ведь человек не Бог, у каждого свои недостатки.
Подошел дядя Миша, поздоровался я и с ним.
Вечером мы все втроем парились в бане, плескали квас на раскаленные камни, пили пиво, а потом собрались в передней дядиного дома за довольно богатым столом. Висели на стенах старые фотографии моих прадедов и прабабок, скреблась за обоями мышь, светила неяркая лампочка в зеленом абажуре, и телевизор «Шарп» – Колькин подарок – соседствовал с антикварным, времен, наверное, Крымской войны, комодом. Икон дядя Миша не держал. Как был он атеистом, членом КПСС и секретарем парткома маленького льнозаводика, где проработал всю жизнь, так и остался таковым. Несмотря на религиозную пропаганду бабы Кати и других соседок-старушек, в Бога мой дядя не поверил и на старости лет да и убеждения свои менять не стал. На всех выборах Михаил Владимирович голосовал за КПРФ, кандидатов-коммунистов и лично за товарища Зюганова.
За столом мы переговорили о многом, опустела и отправилась в чулан вторая бутылка «Московской», а за окнами стало темно и начал накрапывать дождь.
Колька сильно захмелел и на мой вопрос о том, почему жена не приехала с ним в деревню, вполне серьезно ответил:
– Предлагал – отказалась. Сказала, что хочет к морю. Ну и пускай едет в свой Адлер, пусть там любовников ищет! Знаешь, Юрка, если баба захочет с кем спутаться на курорте, то и двое детей ей не помешают.
Дядя Миша тяжелым взглядом посмотрел на Кольку.
– Совесть поимей! На жену он тут наговаривать будет. От тебя, дурака, Наталья в Адлер отдохнуть уехала. Какой нормальный муж будет четыре дня пропадать незнамо где?
– Да ладно, батя, я же сто раз говорил: сделку мы обмывали на даче у одного мужика, – ответил Колька.
– Что, все четыре дня только одну сделку? – язвительно поинтересовался дядя Миша.
