Я перевела дух — Лялька! Вот кто постаралась! Значит, Валгус не смог тихо пройти…. Интересно, во что мне выльется молчание сестрёнки?! И станет ли она вообще молчать. Хотя нет, можно не сомневаться — не выдаст. В чём-чём, а в этом я уверена на все сто. После одного случая, когда мне всыпали по первое число из-за ее детской непосредственности, Лялька держала рот на замке, опасаясь навредить. Я же говорю — хорошая она у нас.
В школе всё шло как обычно. Правда, думать об уроках получалось с великим трудом — мысли витали, бог знает где. В основном вокруг ненормальной ночи. А вот после уроков началось…
— Я провожу тебя до квартиры, — решительно заявил Валгус и сердито тряхнул волосами, — и вообще ближайшие дни предпочел бы дальше, чем на десять шагов от себя не отпускать!
Хоть мой друг имел в виду совсем другое, первой мыслью, мелькнувшей в моей влюбленной голове, оказалось — "я тоже!" Вслух, понятное дело, не произнесла, лишь пожала плечами — мол, всё равно.
Валгус проводил меня до самых дверей, пообещал перекусить и снова прийти. Он действительно опасался оставлять меня одну.
Дома поджидал неприятный сюрприз… С тех пор как стала… волком, я и в жизни иногда вела себя словно зверь. Например, ходила совершенно бесшумно. Вообще старалась не вносить в этот мир звуки, а слышать их, поэтому мой приход никто не заметил. В квартире шумели: мама ссорилась с Владом.
— Эта вещь должна принадлежать Саше! — настаивала мама.
— Твоя свекровь не указала это в завещании, — раздраженно возражал Влад.
— Как ты не понимаешь, это единственное, что останется у девочки от отца! — перешла на напряженный шёпот мама.
— Чем меньше ей достанется от такого отца, тем лучше! — рявкнул Влад. — Чёртово отродье!
— Не смей так о ней! — напряженный голос взял на тон выше.
Послышалась возня, Влад выругался:
— Ничего эта дрянь не получит!
Раздался звук пощёчины, и мама негромко охнула…
Он посмел поднять на неё руку?!!
Дверь от сильного пинка врезалась в стену, усеяв пол осыпавшимся стеклом. Я влетела в комнату со сжатыми кулаками: меня трясло от злости! Понятия не имею, как это выглядело со стороны, но отчим испугано попятился. Если бы не его страх, не остаться мне человеком.
— Отдай! — прорычала низким, полным ярости голосом.
Я не знала, что прошу, но сам факт — обдели маму и посмели присвоить принадлежащее только мне — приводил в бешенство. Влад отступил на шаг и, словно защищаясь, швырнул мне в лицо какой-то предмет. Рука схватила его раньше, чем голова успела сообразить, что делаю. Пальцы ощутили через мягкую ткань что-то плоское и твердое. Я не глядя сунула вещицу в карман.
— Убирайся! — прошипел мне Влад, но я не послушалась.
Дикая ярость, внезапно охватившая все существо, не утихла. Меня колотило словно в ознобе. Я перевела взгляд на мать, надеясь остаться в человеческом теле, увидела, как она держится рукой за щеку, и свет померк перед глазами…
Он всё-таки ударил её!!!
Еще не понимая, не осознавая, что делаю, шагнула в сторону отчима. Я знала, зачем к нему иду… Цель была одна — убить. Все остальное не имело значения…. Сейчас превращусь в волчицу и убью эту скотину!
Копившаяся десять лет ненависть заявила свои права. Я хотела отомстить… за все: за украденную любовь матери, за постоянное унижение, за пинки, за злые слова, за мои слёзы… За всё!!!
Наверное, Влад не понял, что сейчас произойдёт, но инстинкт выживания заставил отчима попятиться назад.
Горячий клубок затопил жаром грудную клетку, и я сдалась. Сейчас всё случится…
Тревожный, отчаянный звонок ударил по натянутым нервам электрической трелью. Отчим должен воздать хвалу этому изобретению человечества, оно спасло ему жизнь. И еще кое-кому он был обязан жизнью — тому, кто нажал на плоскую белую кнопку секунду тому назад.
Я глотнула воздух и остановилась от перетрусившего Влада буквально в метре.
Звонок снова напомнил о себе.
Сделала шаг назад, разлепила пересохшие губы и тихо, едва слышно сказала:
— Ещё раз обидишь её — убью.
Я верила в то, что говорила.
Голос прозвучал невыразительно, не отразив и тысячной доли того, что бушевало в моей душе. А потом я развернулась и пошла встречать гостя. Видок у меня видно был ещё тот, потому что Валгус — кто ещё мог явиться в нужную минуту? — вытащил меня за порог, стиснул в объятьях и зашептал:
— Успокойся, Дичок. Сейчас всё пройдет.
Он даже не стал спрашивать, что произошло! Просто с ходу дал понять, что я не одна.
Я стояла, вжавшись в его тело, цепляясь, как утопающий за спасательный круг. Его шёпот и моё хриплое дыхание, вот единственные реальные звуки, что существовали тогда в мире. И еще стук сердца. Кажется, моего.
А Валгус шептал и шептал:
— Тихо, девочка, тихо.
Наконец, я почувствовала, как уходит напряжение из мышц, и они перестают казаться деревянными. И когда ярость и злость схлынули, ужаснулась собственным желаниям…
— Валгус? — захрипела, вцепилась в парня двумя руками, опасаясь, что стоит шагнуть обратно за порог, и снова начну превращаться в зверя.
— Всё хорошо, успокойся, всё хорошо, — продолжал шептать мне на ухо приятель. — Ну, ты как?
Через минуту, когда воздух перестал выходить из легких со свистом, и в груди больше не клокотало, прохрипела в ответ:
— Нормально, кажется.
— Тогда давай зайдем.
Мне этого не хотелось. Ой, как не хотелось! Я чувствовала себя так, словно меня тащили на место преступления. Пусть оно не произошло, но я ведь была готова! Если бы не Валгус…
Значит всё-таки чудовище. Монстр, который не имеет права жить рядом с людьми!
Обнявшись, прошли на кухню, и спаситель моей души налил стакан воды, дождался, пока выпью его содержимое, потом, как маленького ребенка, пересадил меня к себе на колени и тихо попросил:
— Расскажи, что произошло.
— Я чуть не убила Его за то, что ударил маму! — выдохнула куда-то в шею весь ужас, что царил в душе.
— Ничего, Дичок, ведь все обошлось! — снова погладил по растрепавшимся волосам Валгус. Он в который раз спас меня. На этот раз — от себя самой.
Я услышала, как щелкнул замок на спальне родителей. А потом раздались осторожные шаги, и на кухню заглянула мама. Я посмотрела на нее сквозь пряди волос, страшась увидеть в любимых глазах страх и ужас. Мама и правда была напугана, но глядела растерянно и виновато. Она часто так смотрела последние десять лет.
Потом растерянность сменилась недоумением. Еще бы… Дочь прижимается к незнакомому парню.
— Простите, — это Валгус маме.
