— Тогда как скрепляется сделка?
— Человек дает согласие, и дилер помечает душу. Потом, когда испытывает голод, отзывает ее к себе. Хочешь верь, хочешь нет, но люди могут жить без души. Недолго, конечно, но могут.
— А как насчет мистера Джойса? Душа все еще при нем?
— Нет. Он говорил правду. Души у него нет. Причем уже как минимум пару месяцев. Долго он не протянет. Он так погрузился в заботы о дочери, что не понимал, что с ним происходит. Все это время он чувствовал себя больным. Так бывает, когда лишаешься души. Тело чахнет.
Черт возьми. Меньше всего на свете меня радуют такие новости.
— Ясно. Ты мне вот что скажи: есть ли шанс вернуть душу, которую уже слопал демон?
— Зависит от того, как долго он владеет этой душой. Осталась ли в ней хоть капля энергии. При необходимости на одной душе они могут прожить несколько месяцев. А на твоей, — сказал Рейес предостерегающим тоном и шагнул ближе для пущего эффекта, — он может протянуть сотни лет. Даже целое тысячелетие. Заполучить твою душу все равно что выиграть пожизненный банкет. Именно поэтому ты ни за какие коврижки к нему не полезешь. Поверь мне, дилер легко обведет тебя вокруг пальца. Глазом моргнуть не успеешь, как лишишься души. Не зря в вашей мифологии их часто называют трикстерами[1].
— Спасибо, что так в меня веришь.
— Датч, дело вовсе не в том, что мне не хватает веры в тебя. Наоборот. У меня нет ни тени сомнения, что ты пойдешь на что угодно, лишь бы вернуть этому человеку душу. Я на такое уже насмотрелся. Ты рискуешь всем, каждой частичкой себя, ради каких-то незнакомцев. И это… тревожит.
Тут мне нечего было ответить.
Открыв дверь, я вошла к себе в квартиру.
— И все-таки как так вышло, что я ничегошеньки обо всем этом не знаю?
Рейес сложил на груди руки и прислонился плечом к косяку, а я бросила сумку на стол в кухне и пошла к мистеру Кофе.
— Потому что ты — это ты, — поддразнил меня Рейес.
— А тебе на работу возвращаться не надо? — огрызнулась я, кивнув куда-то за стенку.
— Твою мать, — процедил он сквозь зубы. — Надо, но задерживаться не буду. Ничего без меня не делай.
— Хорошо, — отозвалась я, скрестив за спиной пальцы.
Он шагнул ко мне:
— Я серьезно, Датч. Не смей даже пытаться его разыскать.
— Не буду. Клянусь на мизинчике. — Я показала ему мизинец. А он мне свой не показал, поэтому клятву верности мне скрепить оказалось нечем. И второй раз за день моя рука зависла в воздухе. — Но, — добавила я, указав на Рейеса мизинцем так угрожающе, как только сумела, — сегодня вечером я точно пойду и сыграю.
Он стиснул зубы так, что заиграли желваки.
— Тогда нужно кое-что посерьезнее, чем твои планы.
— А что не так с моими планами?
— А то, что они всегда подразумевают ныряние с головой в опасность, где тебя могут убить. И на последствия тебе плевать.
— Ну знаешь… в прошлом мои планы всегда срабатывали прекрасно, — напомнила я, наставительно нахмурившись.
— Прошу прощения, — проговорил Рейес, но я нутром чуяла, что ни толики искренности в этих словах нет. — Вечно забываю, как прекрасно все твои планы катятся к чертовой матери, включая и тот, после которого ты оказалась на забытом богом мосту в компании мужика, собиравшегося спалить тебя живьем.
Неужели я не ослышалась?
— Ты до сих пор из-за этого злишься? — Он молча наградил меня сердитым взглядом, и я вызывающе сложила на груди руки. — Тогда не было никакого плана. Меня застали врасплох. И я уже говорила: я пыталась тебя вызвать, но не смогла. У меня было сотрясение. — Для убедительности я постучала пальцем по виску. На этот раз другим, не мизинцем.
Мгновение спустя Рейес стоял передо мной. Внутри него инстинктивно пробуждался зверь. Он наступал, пока я не вписалась задом в шкафчики под стойкой. Положив руки на стойку, он шагнул еще ближе, окутав меня обжигающим жаром с ног до головы.
— Ты можешь вызвать меня, когда тебе заблагорассудится. — Теплое дыхание спустилось от уха к шее. — Я всего лишь в одной мысли от тебя.
— По-твоему, я тебя нарочно не вызвала?
Он отстранился и заглянул мне в глаза.
— Тебе виднее.
— Я думала, тебе на работу надо.
Снова стиснув зубы, Рейес глянул на часы.
— Учти, я серьезно. Никаких шагов, пока мы не придумаем план получше. Пообещай.
— Да обещаю я, блин, обещаю!
Ну никакой в меня веры, елки-палки.
* * *
Я решила действовать по порядку. Нашла телефон и набрала Диби.
— Привет, милая, — сказал он в трубку.
Настроение у него явно было чудесное. Что ж, я планировала это исправить.
— Приезжай сегодня вечером ко мне.
— Не вопрос. А в чем дело?
— В папе.
— Он у тебя? — удивился дядя Боб.
— Нет. Зато заскакивала Дениз. Похоже, она убеждена, что ни в какие синие дали папа не собирается. Тебе случайно ничего птичка на хвостике не приносила?
— Нет. — Несколько секунд он помолчал, а потом добавил: — Но были подозрения.
— Какие? — встревожилась я. — Что происходит?
— Я уже бегу на встречу. Поговорим, когда буду у тебя. Когда, кстати, мне приехать?
Мне очень хотелось, чтобы он появился как можно скорее. Речь ведь шла о папе. Но нужно было придерживаться плана, который мы с Куки (то есть в основном, конечно, я) выдумали, чтобы заставить Диби пригласить ее на свидание. Ей-богу, в подобных делах с ним так сложно, будто мы ему зубы клещами выдергиваем.
— Может, к шести? — Тогда у Куки будет время навести марафет, а у ее кавалера — приехать с другого конца города. До пяти ему надо быть на работе, так что… — Да, давай к шести.
— Лады. Ужин привезти? Могу заехать куда-нибудь по дороге.
Наверное, мне стоило бы чувствовать себя хоть чуточку виноватой. В конце концов, я в прямом смысле слова собиралась загнать в угол собственного дядю. Однако никакой вины я не ощущала. Ловушка, которую я организовала, была ложью во благо. Хотя мне больше нравилось называть ее «План по организации интимной жизни Куки». Как правило, Диби — прямолинейный и уверенный в себе человек, но, когда дело касается Куки, превращается в бесхребетную сардельку. Вряд ли, конечно, у сарделек есть хребет. Но это же Куки. Наша Куки! Что она с ним сделает, ей-богу? Покусает, что ли?
Ладно, с нее станется. Куки вполне хватит на такое наглости. Но не раньше, чем наши усилия принесут плоды.
— Классная мысль, — сказала я, поражаясь собственному актерскому таланту. Надо было двинуть в Голливуд, когда был шанс. Только я как-то не очень поверила старикану, который на заправке у черта на куличках приглашал меня сниматься в кино. А не поверила скорее всего потому, что на заднем сиденье у него валялись веревки, скотч и метровые ленты презервативов. Короче говоря, я так и не узнала, что из этого могло получиться. Как высоко я могла взлететь. Се ля ви. — Люблю, когда ты покупаешь ужин. Как насчет того страшно дорогого итальянского ресторана, куда я никогда не хожу, потому что он страшно дорогой?
