Она тяжело вздохнула, крепко обняла меня, поцеловала и продолжала:
— Но, увы, героя своего я так и не встретила. Зато однажды я встретила уличную гадалку. Вернее, она меня встретила. Я спешила, и едва не прошла мимо, но она случайно преградила мой путь. После я поняла — то не был случай. Сама судьба вела ее ко мне. Или меня к ней? Словом, я остановилась и слушала ее, как зачарованная. Она-то и вселила в меня истинную надежду. Как сейчас, я помню ее слова. Гадалка говорила: «Я знаю, ты ждешь его, но не ведаешь кто он. Я знаю — ты любишь его всем сердцем, и готова отдать ему свое сердце. Так жди его, и он придет. Или не жди — он все равно придет. Глазами ты его не увидишь, ибо он неузнаваем. Ищи его сердцем — оно не подведет. Он появится внезапно, в самый неожиданный момент. И он войдет в твое сердце. Главное, будь честна сама с собой, и открой перед ним свою душу. Если ты замкнешь все двери, он пройдет мимо и не заметит тебя, ведь он не обращает внимания на красоту. Ею ты не приманишь его. Красота увядает, а сердце любит вечно». Тогда я спросила, как мне узнать его. Гадалка ответила: «Не пытайся узнать его, ибо не узнаешь. Его облик неведом. Одно лишь знаю точно — с ним его сила. Огромная и неисчерпаемая. Ты узнаешь его лишь по силе, когда он сотворит неподвластное разумению. Не пытайся понять, не бойся, лишь открой сердце. Лишь поверь. И он явится». Такие были ее слова, мой милый, нежный герой. И как ты это объяснишь? Снова начнешь отрекаться? Что ты теперь скажешь?
Я разразился приглушенным смехом. Вода в бассейне заколыхалась. Дымок курильниц задрожал. Эдолия отстранилась, недоуменно уставилась на меня. Большие голубые глаза настороженно вспыхнули. Я покачал мокрой головой и с трепетной лаской поглядел на нее.
— У тебя очень богатая фантазия, моя милая леди, — искренне соврал я, в глубине души удивляясь все больше и больше.
— То не фантазия, — возмущенно воскликнула она, исправляя мою ложь. — То истина.
— Лишь твоя.
Она впилась в меня твердым властным взглядом.
— Ну и пусть! Пусть так! Иные меня не интересуют!
— Хм, такое чувство, что я уже где-то слышал эти слова, — удивленно заметил я.
— Вот видишь, — Эдолия встрепенулась и снова посмотрела на меня. — Сама судьба толкала тебя ко мне. Мы знали друг друга. Ты намеренно шел сюда.
— Да я так… вообще-то мимоходом тут, — отпирался я.
— Ты сам себя обманываешь, — качала она головой, опустив руки мне на плечи. — Или чего-то не понимаешь. Или скрываешь.
Последнюю фразу она произнесла с явным подозрением. Я улыбнулся, пожал плечами, глянул по сторонам. Масляные светцы потрескивали и источали благовония. Свечи оплавились, некоторые погасли. Музыка продолжала звучать, но уже едва различимо, будто не желала быть навязчивой. Зато вода оставалась такой же теплой и приятной. Из пышных цветов выглядывали мраморные статуи, словно подслушивали наш разговор. Не удивлюсь, если где-то и вправду есть слуховое или даже смотровое отверстие. В королевских дворцах такое в порядке вещей. Я прислушался, принюхался, набрал полную грудь воздуха. Нет, мы одни. Я бы почувствовал чужое желание. Ведь у каждого кровь начинает быстрее идти по венам, когда он видит то, что он мог бы увидеть здесь.
— Да, интересная история, — согласился я, зачерпнул пригоршню воды и вылил Эдолии на лицо и плечи. — Красивая. И трогательная. А еще поучительная. Особенно мне понравилось лицедейство…
— Ты шел ко мне, — прошептала она, жмурясь в блаженстве. Затем прильнула и нежно поцеловала. Я тоже стиснул ее в объятиях. Что мне еще оставалось? Как разубедить ее? Хочет видеть во мне героя — пусть видит. Я же видел в ней истинную любовь и искренность. Я чувствовал ее изначальное желание. И мне было хорошо. Вечность снова ввергла нас в свой океан страстей и чувств.
— Ты шел ко мне, — дрожащим голосом повторила она. — Не говори иного, пожалуйста.
— Ты действительно того желаешь?
— Да.
— Ладно, тогда пусть будет так. Иного не скажу. Пусть это и не совсем так.
Она затрепыхалась, но я снова успокоил ее мягкими поглаживаниями.
— Не стану отрицать, что мне здесь очень хорошо. Мне ни разу не было так хорошо. Самая прекрасная и желанная девушка королевства сама пришла ко мне, да еще говорит, что ждала всю жизнь. Как можно противиться соблазну? Но меня одно смущает.
— Что же? — она немного напряглась, и стала внимательнее.
Я собрался с духом, точно нашкодивший ребенок перед матерью, спеша сообщить ей о своей проделке. И сказал:
— Я не смогу остаться.
— К…как? — Эдолия задрожала, словно вода в бассейне мгновенно остыла.
— Я должен буду уйти, — огорченно закивал я, твердо смотря в ее глаза. Они подозрительно увлажнялись.
— Но… но… как же так? Я… я, что — напрасно ждала?
— Нет.
— Но… почему? — растерянно лепетала она. — Ведь гадалка предсказала…
Я властным жестом остановил ее.
— Да, но она и словом не обмолвилась о продолжении истории. Она же не сказала: «И жили они долго и счастливо, пока он не ушел». Хотя то стало бы правдой. Ведь жизнь — это миг. Порой, это единственный самый яркий миг, ради которого мы жили, и который никогда не забудем.
— Но… зачем тебе идти. Молю — останься. У тебя будет и золото, и власть, и все, что захочешь.
— Боюсь — нет, — печально улыбнулся я. — Дело в том, что у меня уже есть все, что я захочу. У меня есть весь мир, по которому я могу блуждать, сколько мне вздумается. И вершить то, что пожелаю. Оставшись здесь, я многое потеряю. Мои желания станут мелкими и обычными. Я превращусь в человека и не буду уже тем героем, который с легкостью выбивает рыцарей и соблазняет будущих герцогинь. Тогда ты меня сразу разлюбишь, ведь тебе нужен герой. Ты же не можешь полюбить простого нищего в лохмотьях. А даже если и сможешь, тебе не дадут его любить. У меня же не будет сил противостоять тем, кто этого не пожелает. Так вот я и превращусь в такого нищего. Тогда я потеряю еще и тебя. Понимаешь, моя сладкая Эдолия, в чем дело. Я все потеряю, если останусь. Иными словами — умру, если остановлюсь. Ведь птица летит над землей, пока она движется. Если она по неведомым причинам замрет в воздухе — она упадет и разобьется. Мне жаль, но это так. Не я придумал жизнь. Жизнь — движение!
Сказать, что девушка выглядела расстроенной — ничего не сказать. Она побелела, словно первый снег. Она с болью в глазах смотрела на меня, а слезы катились по ее охладевшим щекам.
— Я так ждала, так ждала! А ты… а ты…!
— Но ведь дождалась, — напомнил я.
— Но… что же делать?! Что делать?! Разве я ждала, чтобы потерять?!
