— Выпускай меня отсюда! — я со всей дури влепил кулаком по стене. — Мы так не договаривались!
Меня что, забыли? Да это же… это же… это нечестно! Спокойно, спокойно. Гордо реет над полями высоко ниморский флаг, дали магам катапульту — вот и реет… А-а-а!!!
Охрипнув от криков и содрав руки до крови, я забился в угол и замер, уставившись в пространство невидящим взглядом. Карма. Это не может быть со мной. И если факты не согласуются с гипотезой, то к демонам такие факты… Ничего, Лоза, вот скоро захочется есть, и начнется самая веселуха.
Зверь-из-Безды, жестокий и милосердный властелин! Глаза твои — что звезды на небесах, клыки твои белее снега и острее атомарного лезвия, ты — хозяин всего сущего, повелитель душ и судеб, щупальца твои длинны, а улыбка широка… это даже не от уха до уха, это почти вкруговую… Не оставь взывающего к тебе в горести, не оставь кающегося без ответа. Яви милость твою сбившемуся с пути… я буду в тебя верить, я сделаю все, что ты пожелаешь, убью кого-нибудь, буду приносить тебе жертвы, стану твоим самым верным и лучшим слугой, только помоги мне!
Я раз за разом шептал эту немудреную молитву, в детской уверенности, что если очень-очень во что-то верить, то оно произойдет, и настолько увлекся, что не заметил, когда мир действительно начал меняться. С тихим скрежетом на противоположной стене появилась светлая полоска, и в потоке ослепительного сияния, хлынувшего в камеру, на меня снизошла божественная милость.
Темная фигура в ореоле неземного света протянула мне верхнюю конечность с кинжалом…
— Ты пришел, мой господин! — со слезами благоговения на глазах взвыл я. — Дай же мне маску и жертвенный нож!
Господин как-то странно поперхнулся, зачем-то спрятал священное оружие за спину и сумрачно осведомился:
— А маска-то тебе зачем?
Я остановился прямо посреди монолога "надо ли тебя немедленно нарисовать на потолке, или ты возрадуешься уже тому, что я этого не сделаю?". Не понял — мне столько народу ее предлагали, а теперь извини, дефицит, надо было брать, пока дают?
— Т-традиция же! — все люди как люди, а я опять как последний неудачник: ни маски, ни ножа. — Демоны… то есть твои слуги только по ним и различаются… Т-то есть я хотел сказать, что они все индивидуальности, ха, да как же можно их спутать! Но на вид — медузы медуза… блин.
Незнакомец, с каждым мгновением утрачивающий мистический ореол, оглядел камеру и обреченно вздохнул:
— Ты что, уже и тут всех достал?
Есть в мире нечто постоянное и неизменное. Куда бы ни занесла меня неотвратимое и несправедливое возмездие кармы, в темные леса, глубокие подземелья или даже за грань, найдется один человек, которого понесет следом. Исключительно чтобы схватить за шкирку и приволочь обратно, к ногам обожаемого учителя.
Я моргнул, прогоняя слезы, и робко произнес:
— Э-эжен?
— А ты думал, что убежишь? — надежда и опора всего западного края смотрел на меня с верхней ступеньки с полным торжеством от выполненной работы. Ну а то, куда работа завела его в процессе, значилось последним в списке. Для логова нежити заброшенные лаборатории все больше и больше становятся чересчур оживленными и недостаточно заброшенными; какая-то странная пропускная система у местного защитного круга…
— К-как ты меня нашел?
— А я тебя, Найджел, везде найду, — ласково ответил белый маг и показал мне измазанный в крови ниморский кинжал в прозрачном пакетике. — На этом ножике твоя поисковая привязка. Так что сдайся сразу, или…
— Эжен! — я с радостным воплем бросился к ученику; тот от неожиданности шарахнулся в сторону, и мы вместе вылетели в коридор. Прекрасный просторный ниморский коридор, в котором едва расходились два человека, на свет и сладкий воздух свободы с привкусом бетонной крошки. — Вытащи меня отсюда! Тут нежить, тут целое озеро нежити!
Будущий координатор поморщился, стараясь вернуть привычную невозмутимость и прогнать звон в ушах; чересчур теплый прием явно выбил его из колеи. Поимка опасного врага оборачивалась какой-то спасательной операцией; не то, чтобы Эжен был против спасательных операций, но спасение конкретно меня по степени полезного эффекта стояло у него примерно между вычерпыванием моря решетом и обучением колдунов этикету. А кто сказал, что жизнь белого мага — сахар?
— Чем ты раньше думал? Впрочем, кого я спрашиваю…
— Нужно убираться отсюда поскорее! — недовольство единственной надежды на свободу наткнулось на окутавшее меня ликование и тихо свернулось в уголке. Сейчас я искренне обожал весь мир, и ничто не могло испортить этот момент. — Где выход: там, там? Ты ведь не собираешься сражаться с Ильдой, правда? Эм… Эжен, а где мастер? С ним ведь все в порядке?
Я замер на пороге тюремного блока и с беспокойством обернулся к ученику.
— Если бы с ним что-то случилось, я бы удавил тебя собственными руками, — внушающим доверие голосом ответил тот. — Не мельтеши.
Я почувствовал, как виски сжала боль, и решил корректировку чужих жизненных позиций оставить на лучшие времена. Хочется Эжену думать, что Шадде напала на нас, чтобы помочь своему союзнику — пожалуйста. Пусть хоть Зверем назовет, только в Бездну не отправляет.
— Это он отправил тебя сюда? Или… только не говори мне, что ты снова нарушил его приказ!
— Я выполняю волю учителя, — сухо отрезал маг.
— А он об этом знает? — крайне сомневаюсь, чтобы мой опекун действительно столь желал избавиться от собственного ученика. Несмотря на все эженовские недостатки, все-таки дешевле и проще оставить старого, чем искать и натаскивать нового. — Эжен, ты что, оставил его без защиты? Ильда может повторить нападение в любой момент, а ты, как обычно, бродишь неизвестно где и занимаешься непонятно чем!
О, неужели я впервые сказал нечто, что полностью совпало с опасениями невольного соседа по башне?
— Мастер в Городе-у-Горы, — не выдержал Эжен.
— Хм… бросил тебя здесь?
— Учитель отвез меня в Серебряные Ключи!
— А, ты надеялся пересидеть в безопасном месте, пока суматоха не уляжется?
— Я был без сознания! — возмутился человек, тщательно старающийся быть белым магом, и угрюмо замолчал, сообразив, что повелся на примитивную уловку. Болезненная гордость — та самая струнка, на которой порой удается неплохо сыграть.
Интересная вырисовывается картинка, но это с какой стороны посмотреть. Так значит, Александр Юстин оставил ученика под защитой лояльных поселян, а сам умчался в город, поднять тревогу… или избавился от ненужного свидетеля, повернутого на правильности, и исчез в непонятном направлении. Нет, Лоза, так не пойдет. Чтобы обвинять своего приемного отца, требуется большее, чем черная неблагодарность и горстка домыслов.
