- Нашла что-нибудь интересное? - спросил Шаол.
Она покачала головой.
- Я думала, что было бы неплохо заглянуть туда в последний раз. Как в старые добрые времена.
А может, чтобы откусить Элиане голову. После того, как она получит ответы на все свои вопросы. Но древней королевы нигде не было.
Все трое смотрели друг на друга, и наступила тишина.
У Аэлины зажгло горло, так что она повернулась к Шаолу и сказала:
- С Маэвой и Перрингтоном, дышащими нам в затылок, нам понадобятся союзники, как можно скорее, особенно, если силы в Морате блокировали доступ к Эйлуэ. Армия Южного континента могла бы пересечь Узкое Море в течении нескольких дней и предоставить подкрепление – и выступить против Перрингтона с юга, а мы с севера, - она скрестила руки. - Поэтому, я назначаю тебя официальным послом Террасена. И меня не волнует, что говорит Дорин. Подружись с королевской семьей, достучись до них, целуй их в задницы, делай все, что понадобится, но добейся этого союза. Нам нужен этот альянс.
Шаол взглянул на Дорина в немом вопросе. Король едва кивнул.
- Я постараюсь.
Это был лучший ответ, на который она могла рассчитывать. Шаол полез в карман и бросил ей Глаз Элианы. Она поймала его рукой. Металл был искажен, но голубой камень остался.
- Спасибо, - хрипло сказал он.
- Он носил его несколько месяцев, - сказал Дорин, когда она засунула амулет в карман, - но он никак не реагировал – даже на опасность. Почему сейчас?
Горло Аэлины сжалось.
- Мужество сердца, - сказала она. - Элиана однажды сказала мне, что мужество сердца очень редко – пусть оно ведет меня. Когда Шаол решил…
Она не могла сформулировать слова. Она попробовала еще раз.
- Я думаю, что мужество спасло его, заставив амулет ожить.
Это была азартная игра, для дураков – но это сработало.
Вновь наступила тишина.
Дорин сказал:
- Итак, мы здесь.
- Конец пути, - сказала Аэлина с полуулыбкой.
- Нет, - сказал Шаол, его собственная улыбка слабая, неуверенная. - Начало следующего.
***
Следующим утром Аэлина, зевая, прислонилась к своей серой кобыле во внутреннем дворе замка.
После того, как Дорин и Шаол ушли от нее, пришла Лисандра, упала на кровать и вырубилась без каких-либо объяснений. А так, как она была без сознания, Аэлина просто забралась в постель рядом с ней. Она понятия не имела, где находился Рован всю ночь, но не была бы удивлена, если бы посмотрев в окно, увидела шпионящего белохвостого ястреба, сидящего на перилах балкона.
На рассвете ворвался Эдион, возмущаясь, почему они еще не готовы к отъезду – домой.
Лисандра обернулась леопардом и прогнала его. Затем она вернулась и, оставшись в своей кошачьей форме, снова растянулась возле Аэлины. Им удалось поспать еще около тридцати минут прежде, чем Эдион вернулся и вылил на них ведро воды.
Ему посчастливилось уйти живым.
Но он был прав, у них было мало причин задерживаться. Не так много, как на Севере, где нужно было начинать все планировать, залечивать свои раны и контролировать.
До наступления сумерек они должны были забрать Эванджелину из загородного дома семьи Фалюк и продолжить свой путь на Север, надеясь без происшествий, пока не достигнут Террасена.
Дом.
Она собиралась домой.
От страха и сомнений у нее сжимались внутренности – но вместе с тем была радость.
Они собрались быстро, и теперь все, что оставалось, это попрощаться.
Из-за ран Шаол не мог спуститься, но она пришла в его комнату тем утром, чтобы сказать до свидания – и нашла Эдиона, Лисандру и Рована болтающими с ним и Несрин. Когда они вышли, а Несрин ушла вслед за ними, капитан сжал руку Аэлины и сказал:
- Я могу увидеть его?
Она знала, что он имел в виду, и подняла руки перед собой.
Ленты и перья, цветы красного и золотого огня танцевали по всей комнате, яркие, великолепные и изящные.
Глаза Шаола заблестели, когда огонь погас.
- Это прекрасно, - наконец сказал он.
Она только улыбнулась ему и оставила розу из пылающего пламени на тумбочке – где она будет гореть, без высокой температуры, пока она будет далеко.
А для Несрин, которая была вызвана по делам капитана, Аэлина оставила другой подарок: стрелу из чистого золота, которую она получила на последний Ильмас, в знак благословения Денны – ее предка. Аэлина подумала, что лучница полюбит и оценит эту стрелу больше, чем она.
- Тебе еще что-нибудь нужно? Больше провизии? - спросил Дорин, встав рядом с ней.
Рован, Эдион и Лисандра уже оседлали своих лошадей. Они упаковали только самое необходимое. Главным образом только оружие, включая Дамарис, который Шаол отдал Эдиону, заявив, что древнее лезвие должно было оставаться на этих берегах. Остальная часть их вещей будет отправлена в Террасен.
- С такой компанией, - сказала Аэлина Дорину, - вероятно, каждый день будет соревнованием за звание лучшего охотника.
Дорин усмехнулся. Наступила тишина, и Аэлина прищёлкнула языком.
- Ты носишь эту тунику уже несколько дней. Я не думаю, что когда-нибудь видела, чтобы ты носил одну вещь дважды.
Блеск в сапфировых глазах.
- Я думаю, что есть более важные вещи, о которых теперь нужно беспокоится.
- Будешь ли ты – будешь ли ты в порядке?
- А у меня есть выбор? - она коснулась его руки. - Если тебе что-нибудь понадобится, только напиши. Это будет за несколько недель до того, как мы достигнем Оринфа, но я думаю, что теперь, когда магия вернулась, ты сможешь найти быстрого посыльного.
- Благодаря тебе и твоим друзьям.
Она посмотрела на них через плечо. Все они старались выглядеть так, будто не подслушивают. - Благодаря всем нам, - сказала она спокойно. - И тебе.
Дорин пристально смотрел в сторону города, переходящего в зеленые предгорья.
- Если бы ты спросила меня девять месяцев назад, что я думаю… - он покачал головой. - Все так изменилось.
- И будет меняться, - сказала она, сжимая его руку еще раз. - Но…есть вещи, которые никогда не изменятся. Я навсегда останусь твоим другом.
Его горло сжалось.
- Я хотел бы увидеть ее только еще один раз. Чтобы сказать ей…сказать, что в моем сердце.
- Она знает, - сказала Аэлина, моргая, чтобы убрать жжение в глазах.
- Я буду скучать по тебе, - сказал Дорин. - Хотя я сомневаюсь, что мы в следующий раз встретимся в таких…цивилизованных условиях.
Она старалась не думать об этом. Он указал через ее плечо на ее придворных.
- Не делай их слишком несчастными. Они всего лишь хотят помочь тебе.
Она улыбнулась. К ее удивлению, король улыбнулся в ответ.
- Пришли мне какие-нибудь хорошие книги, которые ты прочитаешь, - сказала она.
- Только если ты сделаешь тоже самое.
Она обняла его в последний раз.
- Спасибо тебе – за все, - прошептала она.
Дорин сжал ее, а затем отошел, поскольку Аэлина забралась на свою лошадь.
Она подошла к возглавляющему их небольшой отряд Ровану, который ехал верхом на гладком, черном жеребце.
Принц Фэ привлек ее внимание. Все в порядке?
Она кивнула. Я не думала, что прощаться будет так тяжело. И со всем, что еще должно произойти –
Мы столкнемся с этим вместе. Чем бы это не кончилось.
Она протянула свою руку и взяла его за руку, сжимая ее.
Они держали друг друга за руки, когда поехали вниз по бесплодному пути, через врата, которые она проделала в стеклянной стене, выходя на улицу, где люди стали останавливаться для того, чтобы посмотреть или перешептываться.
Но поскольку они уезжали из Рафтхола, города который был ее домом и адом, а также ее спасением, она старалась запомнить каждую улочку, здание, лицо, магазин, каждый запах и прохладный речной ветерок, и она не увидела ни одного раба. Не услышала ни один кнут.
И когда они проезжали мимо куполообразного Королевского театра, там была музыка – красивая изысканная музыка играла внутри.
***
Дорин не знал, что разбудило его. Возможно из-за того, что летние насекомые перестали жужжать, или, возможно, из-за холодного ветра, который скользил по старой башне, колыхая занавески.
Лунный свет мерцал на старинных часах, показывая, что было три часа ночи. Город был в тишине.
Он встал с кровати, касаясь шеи снова и снова – только чтобы убедиться. Каждый раз, просыпаясь от кошмаров, ему требовалось несколько минут, чтобы понять, что он действительно проснулся – или что это была всего лишь мечта, и он был все еще пойман в ловушку собственного тела, порабощенный своим отцом и принцем Валгом. Он не сказал Аэлине и Шаолу о кошмарах. Часть его жалела об этом.
Он до сих пор с трудом вспоминал, что происходило, когда на нем был этот ошейник. Ему исполнилось двадцать – но он ничего не помнил об этом. Были только остатки проблеска ужаса и боли. Он пытался не думать об этом. Не хотелвспоминать. Он не сказала Шаолу и Аэлине и об этом.
