А в качестве опорной базы использовать самую отдаленную колонию – остров Южная Георгия. Жестокие гунны использовали его в качестве огромной тюрьмы для пленных английских моряков, умиравших там от сурового климата. Интернирование в латиноамериканских портах поврежденных английских кораблей недопустимо категорически. А на острове можно подготовить необходимые ремонтные мощности, да подогнать те же плавмастерские, а также побольше угольщиков для снабжения крейсеров топливом в удобных для погрузок бухтах. Так что «американским» линейным рейдерам придется тяжко – пираты получат укорот. Вот только эти два «братца» с танкером в САСШ никогда не строились, хотя определенное заокеанское влияние в их конструкциях есть – агентура Адмиралтейства это точно установила. Так что предстоит еще тщательно выяснить этот германский секрет…
Черчилль тупо смотрел на два листка бумаги с наклеенными строчками – телеграммы ошарашили кипятком. Германская эскадра выскочила из Красного моря, не дожидаясь блокирования подходившими из Индии крейсерами. Но не удрала в океан, а предельно нагло и дерзко, в привычном для себя стиле захватила французский Джибути, высадив десант, причем уже отмечены появившиеся в Аденском заливе субмарины. Неприятно, но для Британии не смертельно – будет время отбить союзный порт, пока Суэцкий канал освободят. Пусть у Парижа голова болит.
Однако второй текст был оглушающим! Неожиданный визит новоявленного «Эмдена» в Персидский залив оказался катастрофическим по своим последствиям. В результате получасового обстрела погибли в гигантском пожаре терминалы Англо‑Иранской нефтяной компании (акции которой он настоял перед правительством выкупить для Королевского флота). Кроме того, сгорели несколько танкеров. Такого подлого удара судьбы Черчилль никак не ожидал…
Глава 4. «Главный довод рейха»
февраль – сентябрь 1916 года
Командующий 1‑й Крейсерской Эскадры
вице‑адмирал граф фон Лангсдорф
Фолкленды
– Хорошо, что мы не ушли, несмотря на категорический приказ рейхсграфа! Иначе бы совсем было худо…
«Карманный линкор» содрогнулся всем корпусом – два 330 кг снаряда отправились к едва видимому силуэту британского крейсера. Подступавшая темнота прерывала идущее уже три часа сражение. Четыре германских крейсера дрались против шести британских. Среди последних старый знакомец «Минотавр», однотипный ему «Шеннон» и четыре устарелых броненосных крейсеров типа «Кресси» (три из шести построенных утопила в одной стычке субмарина Отто Веддигена) или типа «Дрейк», их немного улучшенной версией («Гуд Хоуп», флагман контр‑адмирала Крэдока погиб в бою при Коронеле). Разобрать с такой дистанции было трудно – четыре трубы, две башни в носу и на корме, в каждой по 234 мм пушке, судя по всплескам и попаданиям. Впрочем, уже пяти – головной крейсер во второй колонне нахватался снарядов с «Фатерланда», потерял скорость и отстал, на нем бушевали пожары. Остальные пять продолжали преследовать германскую эскадру, отходящую на четырнадцати узлах. «Шарнхорст» под адмиральским флагом ощутимо сдавал, машины на нем за двухлетнее плавание окончательно разболтались. Идущий за ним «Гнейзенау» горел, чуть накренился на борт. Но продолжал яростно стрелять по своему противнику, наголову превосходившему германские крейсера. Бортовой залп «близнецов» потопленного «Дифенса» свыше одиннадцати центнеров (4‑234 мм и 5‑190 мм пушек), в то время как немецкие гросс‑крейсера могли ответить выстрелами из 6‑210 мм орудий, с совокупным весом снарядов едва в тринадцать центнеров, но германских, чья масса вдвое меньше.
«Хорошо, что на море достаточно сильное волнение, и пока ни нам, ни англичанам, не удается задействовать шестидюймовые пушки. Тут британцев Шпее перехитрил, поставив в подветренную сторону, как при Коронеле. Казематы заливает волнами, и они лишь изредка подают «голос», и то с самых верхних», – Лангсдорф усмехнулся. Мысли текли спокойно, сейчас он полностью уверился, что прорыв из обреченного Порт‑Стенли удался. Да и схватка двух германских гросс‑крейсеров при таком волнении не была обреченной, отнюдь. Шесть 280 мм и восемь 210 мм пушек давали вдвое больший по весу бортовой залп, чем восемь башенных 234 мм орудий англичан, которые не могли задействовать свою многочисленную среднекалиберную артиллерию – 32 ствола против восьми у немцев.
«Крейсера Шпее уже не жильцы – Максимилиан все прекрасно понимает, потому и подставил их под «минотавров», принимая на себя все снаряды, которые, при худшем для меня раскладе, могли попасть в «карманный линкор». Уберег от «минотавров», они действительно опасны – нахватались бы «подарков» и тогда прощай Германия – с такими пробоинами в шторма не ходят, а сразу же тонут! Но наш рейхсграф чрезвычайно предусмотрителен, как удачно выбрал позицию – это талантливый флотоводец!»
Лангсдорф тяжело вздохнул, пристально смотря на флагмана – на том разгорались пожары, но и его противник выглядел неважно со сбитой трубой и заревом на полубаке – там что‑то хорошо разгоралось. Переведя взгляд на «кресси» граф обрадовался – головной корабль врага выглядел прескверно. Все же броня английских крейсеров еще способна выдержать 210 мм снаряд, но одиннадцатидюймовый ее просто сокрушает. А тут как минимум два таких бронебойных снаряда проломили пояс, в пробоины хлынула вода – корабль ощутимо накренился и отвернул вправо, выходя из линии. Силы полностью уравнялись, теперь британцы точно разожмут мертвую хватку бульдога и покинут поле битвы…
В начале октября к Фолклендам подошла большая британская эскадра, снова зашедшая в пролив – три старых знакомых броненосца типа «Дункан» и с ними два совсем дряхлых «канопуса». С ними была целая свора мелких кораблей – скауты, эсминцы и траулеры. Вот последние суда они со Шпее недооценили, ибо мобилизованные рыболовецкие лоханки и сломили сопротивление кайзерлихмарине. Англичане изобрели самое действенное оружие против немецких субмарин – глубинные бомбы, и завезли их слишком много. Траулеры применяли их очень активно – потеряв две подводные лодки, Шпее приказал больше не рисковать и к проливу, где сосредоточились десантные транспорты, не подходить.
За блокаду архипелага британцы взялись всерьез – подогнали большие броненосные крейсера, пусть половина старого типа, но их была целая дюжина. Разбившись на три отряда, с прикрытием из «таунов» и скаутов, они обложили Соледад, почти полностью прекратились поставки из Аргентины – на подводных лодках и на трех быстроходных крейсерах много не навозишь. А связываться с такой сворой для гросс‑крейсеров стало чрезвычайно рискованным занятием – ведь их только четыре, причем «Фатерланд» с «Блюхером» постоянно крейсировали в море, имея достаточных ход, чтобы оторваться от противника. И что самое худшее – Ройял Нэви занял Южную Георгию, оставив там два броненосца с крейсерами. Теперь нельзя было отстояться там для короткого отдыха и ремонта.
Высадив десант в нескольких бухтах, британцы начали медленно подходить к Порт‑Стенли с разных направлений. Немецкие батальоны ожесточенно сопротивлялись, но что они могли сделать, если против каждого противник выставил по бригаде. Только отменная выучка фузилеров, да нападения диверсантов позволили отсрочить начало осады на целый месяц. А там опять на укрепленном рубеже у горы Лонгдон начались ожесточенные бои, растянувшиеся на два месяца. Да и на море постоянно кипели отчаянные схватки. Немцы ночами старались проводить торпедные атаки и добились успехов, потеряв при этом два старых крейсера «Нюрнберг» и «Лейпциг», все три эсминца (два прибыли с крейсерами «Регенсбург» и «Грауденц») и с ними еще три подводные лодки (с рейха летом подошло сразу четыре лодки, еще одна потеряна при переходе). Но потери того стоили – охранная линия британских крейсеров была отодвинута от Порт‑Стенли на два десятка миль, а от дальнейших бомбардировок поселка и гавани англичане категорически отказались, даже ночью.
