И они замолчали.
Мона аккуратно поставила повозку на колёса и перевела дух. Оглянулась.
Леса Радона и волны Меты остались позади. Девочка была почти счастлива оказаться на родной земле. Как будто здесь с ними ничего не могло случиться.
Гарий был где-то позади, поэтому она сама занудливо напомнила себе, что расслабляться рано. Скорчила гримаску, которой обычно отвечала на этакую заботу. В последнее время юноша взял над Моной плотную опеку, старательно держась рядом, надоедая заботой, помощью и нравоучительными… как их… сентенциями, во!..
Это и раздражало и радовало.
Мона потащила было с плеч рубаху, чтобы выжать после случайного купания во время перехода через брод, но тут подоспел Гарий и она передумала. Смущать мальчишку следует не на ходу, а в спокойной обстановке, чтобы получить максимум удовольствия.
— Ты не простынешь? — беспокойно осведомился зануда, подгоняя свой фургон и залезая на него. Мона вздохнула.
— Ну, если ты настаиваешь, — и принялась расстёгивать рубашку. Гарий чуть не сверзился с облучка, поспешно отвернулся. Мона, досадуя на себя, оставила пуговицы в покое, вместо этого создала поток тёплого воздуха. С кем поведёшься — от того и нахватаешься всяких дикарских представлений о том, что "прилично" и "неприлично". Её досада порывом горячего ветра едва не смахнула Гария с фургона, раскачала его так, что повозка даже немного проехалась.
— Ну что, попробуем? — спросила Мона. Гарий не сразу понял, о чём она говорит.
— Будь сейчас учитель с нами, он бы напомнил о бдительности, — буркнул, оглядываясь по сторонам. Ну зануда же!.. — Впрочем, давай попробуем.
Привстав, он с сомнением оглядел дорогу. А потом без предупреждения обнял её повозку линиями Узора и двинул вперёд. Мона охнула, вцепилась в доски сидения. Фургон затрясло по колдобинам.
— Гарий! Чтоб тебя вот так же прокатило!
— Ну, прокати, — предложил мальчишка, покрепче вцепляясь в сидение.
Её фургон медленно катился по инерции. Немного непривычно было направлять мысль с чего-то движущегося. Мона всё-таки приноровилась, аккуратно взяла фургон за раму и направила туда же, куда катилась сама. Гарий подпрыгивал и стучал зубами.
— До-до-до-довольно!
Они всё-таки "покатали" друг друга, пока взрослые заканчивали переправу.
— Знаешь, я думаю, что вряд ли Титаны и древние именно так катались по своим дорогам, — объявила потом девочка. Гарий, нежно-салатового цвета, издал невнятный, но явно согласный звук. Сорвал жменю каких-то листьев и принялся жевать.
— Интересно, — пробормотал, отплевавшись от оказавшейся горькой зелени. — Как работают эти штуковины, летающие фургоны в Каррионе?
— Думаешь, так же? — хихикнула Мона. — Сначала один толкает по воздуху повозку напарника, потом второй?
Они какое-то время перешучивались, пытаясь вообразить эту картину.
— Надо спросить Кнопку, — сказал потом Гарий.
— Кнопка-то тебе здесь при чём? — осведомилась Мона, почувствовав странное неудовольствие. Почему-то не хотелось, чтобы Гарий общался с подругой.
— Подумал о её ракетах, и суперпорохе заодно, — Гарий поводил перед собой ладонями, изображая что-то летающее. — Вдруг можно придумать что-то такое, что позволит достаточно сильному взрыву забросить человека в небо.
— Вообще-то почти любая ракета может забросить человека в небо, — фыркнула Мона.
— …Не убив его при этом, — поспешил дополнить Гарий. Девочка выбросила из головы Кнопку. Сумасшедшая идея её захватила. Сесть верхом на ракету, как на облучок фургона, и отправиться в дальние края!..
— Угу, а приземляться как? — скептически поинтересовалась.
— У ракеты выгорит топливо, — начал Гарий вдохновенно и задумался. — Нет, скорость всё равно будет велика, по формулам… Ну, можно спрыгнуть с ракеты…
— И разбиться в лепёшку, — радостно провозгласила Мона. Кажется, Алек однажды говорил о Защитнике Проводника. Она тогда удивлялась — зачем тому, кто провожает мёртвых, ещё какой-то защитник? Оказалось, церковники так называют человека, который возражает, спорит, высмеивает какие-нибудь придумки. Не из-за вредности характера — просто кто-то должен найти слабые места, пока они не оказали себя.
— И быть пойманным кем-то. Даже необязательно линиями Узора, можно просто сетью.
Они ещё какое-то время развлекались придумками, Гарий увлёкся настолько, что достал из сумки книгу, открыл на специально оставленных чистыми страницах и принялся чертить рядом с собственными зарисовками лекарственных растений ракеты — с крыльями, с колёсами, с подобием седла… Мона заглядывала ему через плечо и ехидно комментировала.
Но тут перебрались родители. Норик отправился с остальными разводить и запрягать быков, Линда заглянула в фургончик и устроила дочери разнос — та, оказывается, не слишком аккуратно перенесла его через брод, и внутри воцарился хаос. Мона, ворча, полезла прибираться, а Гарий удрал к Пегасу.
Рядом обнаружился тот самый высокий раб. "Однорукий" и "одноногий", он был единственным из "ходячих", кому было позволено ничего не делать и даже ехать на каком-нибудь фургоне. Другие шли пешком.
Несмотря на туго заклёпанный ошейник и грязную рваную одежду, Длинный он не выглядел жалко. Всего лишь осанка и взгляд, удивился Гарий, и уже не обращаешь внимания на всё остальное. Надо взять на вооружение.
Длинный и Пегас грозно поглядывали друг на друга. Конь раздувал ноздри и щерился, Длинный стоял, опустив руки в боки — вернее, одну руку, другая была на перевязи. Гарий поморщился, чувствуя, как начало дёргать его собственную руку.
— Не дразни коня, — прорычал мальчишка. Пегас ткнулся мордой, фыркнул, Гарий потрепал за холку. Теперь они вместе недружелюбно смотрели на раба. Тот что-то проворчал, хрипло и неразборчиво, отвернулся. Гарий повёл было Пегаса прочь. Остановился. Помогать — естественное, почти инстинктивное стремление целителей, но иногда оно так некстати!..
— Давай руку, — обернулся он к Длинному.
Тот смотрел удивлённо, открыл было рот, собираясь ехидно прокомментировать, — и захлопнул, ничего не сказавши. То ли говорить было трудно, то ли уж больно неприветливый вид был у целителя. Раб молча выпростал руку из перевязи и протянул ему. Гарий поводил ладонью, проверяя, как срастается кость, мягко прокачал силу. Мимоходом стёр боль. Аккуратно проверил ногу, убедился, что раны заживают нормально.
— У вас всегда… — начал раб и закашлялся. Гарий молча подождал, пока приступ не пройдёт. Теперь длинный хрипло шептал.
— …Так заботятся о рабах?
Гарий удивлённо поглядел на него.
