Барон мучительно покраснел.
— Ты ведь и раньше смотрел на меня с вожделением, не так ли?
— Д-да, — выдавил Вольфгер.
— Я чувствовала твоё желание и удивлялась, почему ты не сказал мне о нём. Ведь тебе же было трудно.
— Ну… наверное, потому, что у нас не принято говорить девушкам такие вещи…
— Да? А почему? В зове тела нет ничего постыдного.
— Конечно, но… Условности сильны…
— Эльфы не подвержены влиянию людских условностей, и если ты не передумал…
Вольфгер, стараясь не смотреть на девушку, трясущимися руками стал сдирать с себя одежду.
Алаэтэль ждала его, заложив руки за голову.
* * *
Барон лежал, плавая в блаженном, сонном тумане. Эльфийка оказалась восхитительной любовницей. Сначала она вела себя холодно-сдержанно, но постепенно, уступая поспешным и пылким ласкам Вольфгера, стала отвечать ему, сначала еле заметно, а потом всё с большей силой и страстью. Их тела сплетались и расплетались, одеяло давно сползло на пол, Вольфгер с наслаждением погружал лицо в пышные ароматные волосы эльфийки, а она смеялась и сильными тонкими руками то прижимала его к себе, то отталкивала. Наконец, они в изнеможении рухнули на постель, жалобно заскрипевшую под их телами.
— А я и не знала, что вы, люди… такие…
— Какие? — с плохо скрытой ноткой самодовольства спросил Вольфгер.
— Ваша раса ещё совсем молода… Для вас обладание женщиной подобно схватке, я видела в твоих глазах животное… ой, нет, прости, я не то хотела сказать… зверя. Да, сильного, молодого зверя. Наши мужчины ведут себя совсем иначе…
— Как можно вести себя в постели иначе? Разве выбор настолько богат?
Алаэтэль улыбнулась и подсунула ладонь Вольфгеру под щёку, щекоча его изящными пальчиками.
— Эльфы живут долго, очень долго, по человеческому счёту они почти бессмертны. А за многие века ну… от многого устаёшь. Поэтому мы соединяемся только для того, чтобы зачать ребёнка, да и то когда предсказания благоприятны. Я, признаюсь, уже и забыла, что может быть иначе. Слова „любовь“, „страсть“, вожделение» у нас давно не в ходу…
— Скажи, Алаэтэль, а от нашей близости ты можешь зачать ребёнка?
— Нет, это есть невозможно и…
Объяснения эльфийки прервал стук в дверь, и, не дожидаясь разрешения, в комнату вошла Ута.
— Скажи, Ал, у тебя есть… — с разгону начала она и вдруг, увидев Вольфгера осеклась. Секунду она потрясённо молчала, затем развернулась на каблуках и выскочила из комнаты.
— Дьявольщина! — ругнулся Вольфгер, — ты что, не заперла дверь?
— В комнату вошёл ты, — напомнила Алаэтэль, — а я лежала в постели. Как я могла запереть дверь?
— Да, действительно… Ну надо же…
— Что-то случилось?
— То есть как «что-то»?! Ута же нас видела!
— Ну и что? — удивилась Алаэтэль, — что тут такого? Обычная близость. Эльфы не скрывают таких вещей…
— К сожалению, Ута — не эльфийка! И я не представляю, что теперь будет.
— Я вижу, ты расстроен, мне… мне досадливо это.
— Надо говорить «мне жаль», — по привычке поправил Вольфгер.
— Хорошо, мне жаль. Но я вижу, что ты полностью удовлетворил своё желание, — сказала Алаэтэль, причём Вольфгер уловил в её голосе лёгкую насмешку, — поэтому давай завтракать.
Девушка выскользнула из-под одеяла, совершенно обнажённая, и Вольфгер невольно залюбовался её идеальной, невозможной для смертной женщины, фигурой.
Но желания в его взгляде уже не было.
* * *
Барон ввалился в свою комнату и, не сняв сапог, рухнул лицом вниз на постель. На душе у него было скверно до тошноты, как будто Вольфгер наглотался червей. Ута, которую за месяцы путешествия он уже воспринимал как свою собственность, иногда капризную, иногда надоедливую, со своими женскими причудами, беспричинной переменой настроения, болтливостью, вдруг оказалась невероятно важной и нужной, и её потеря стала бы настоящей катастрофой. Вольфгер понял, что он за годы одинокой жизни просто отвык от постоянного общения с молодыми женщинами, и во многом причинами капризов Уты был он сам. С мужским эгоизмом он жил, как привык, не думая о человеке, который постоянно находится рядом и терпит его только из любви. А теперь он предал эту любовь.
Вольфгер не забыл их ночной разговор в Дрездене, когда Ута сказала ему, что предвидит такое развитие событий, но одно дело сказать, а другое — увидеть. Барон понятия не имел, что ему делать. Идти к Уте с какими-то глупыми и беспомощными объяснениями было невыносимо стыдно, а не идти тоже было нельзя, это означало окончательный разрыв.
Время шло, а Вольфгер не мог прийти ни к какому решению. Он злился, мычал сквозь зубы, вертелся с боку на бок, колотил подушку. Решение не приходило.
Вдруг скрипнула дверь, и Вольфгер почувствовал, как на постель кто-то прыгнул. «Кот», — подумал он.
— Ну, чего тебе? — не поворачиваясь, спросил он, — где твоя хозяйка? Иди сюда, поглажу, пузо почешу.
— Ну да, вот сейчас самое время пузо чесать… — произнёс скрипучий, нечеловеческий голосок у Вольфгера за спиной.
Барон рывком сел на кровати.
Там, где должен был сидеть Кот, стояло, опершись на спинку кровати, странное и страшноватое существо. В целом оно напоминало человека, только маленького, ростом локтя полтора, и очень уродливого. У человечка была серая бугристая кожа, длинные, свисающие до плеч уши, узкое, безгубое лицо и жёлтые глаза с вертикальными зрачками-щёлочками. На голове клочьями росли не то волосы, не то пучки мха. В общем, страшилище, но мелкое.
— Ты кто такой? — удивлённо спросил Вольфгер, прикидывая, сумеет ли он одним прыжком добраться до меча, висевшего на крюке у двери.
Человечек перехватил его взгляд:
— Даже и не думай, убить ты меня всё равно не сможешь, я не живое существо, а воплощённый дух.
— Так ты… Кот?
— Можно сказать и так, — скривился человечек, — но это сейчас не важно.
— А что важно?
— Идиот! — каркнул человечек, — Ута ушла!
— К-куда ушла?
— Из замка! После того, как ты позабавился с эльфийкой, — всё больше раздражаясь, пояснил Кот. — И она ушла, чтобы умереть! Это ей, положим, не удастся, но после попытки самоубийства ведьма превращается в такое чудовище, что… В общем, ты намерен её спасать, или так и будешь сидеть, глазами хлопать, а? Мне, знаешь ли, поддерживать эту телесную форму ой как трудно!
— Я идиот! — хлопнул себя по лбу Вольфгер.
— А я что говорил? — зловредно поддакнул Кот. — Одевайся скорее, не зли меня, а то превращу в мышь и сожру!
Вольфгер накинул плащ, схватил меч и выскочил в коридор, человечек юркнул за ним.
