— Из-за меня мы чуть не погибли, — шепнула девушка. — Ты оказался прав насчет меня.
— Я ошибался, — ответил он мгновенно. — Если бы я пошел один, без тебя, то был бы мертв. Ты спасла мне жизнь. И сделал это твой магический дар. Посмотри на землю, на которой ты стоишь, Марет. А потом взгляни на себя.
Она сделала, как он просил. Земля вся почернела и выгорела, а девушка стояла целой и невредимой.
— Разве ты не видишь? — негромко спросил он. — Посох отвел избыток силы, как и говорил Бреман. Он удалил ту часть, которая угрожала тебе, и оставил столько, сколько нужно. Ты наконец обрела контроль над магией.
Марет пристально смотрела на него, и в ее глазах сквозила печаль:
— Это уже не важно, Кинсон. Мне не нужен контроль над магией. Я больше не хочу иметь с ней ничего общего. Меня от нее тошнит. Тошнит от самой себя, от того, кто я есть, откуда пришла, кто мои родители, от всего, что со мной связано.
— Нет, — спокойно сказал он, не отводя взгляда.
— Да. Мне хотелось верить этому существу, иначе оно не смогло бы заворожить меня. Не вмешайся ты — мы оба были бы мертвы. Я ни на что не гожусь. Меня так захватило желание выяснить правду о себе, что я навлекаю опасности на каждого, кто окажется рядом. — Она сжала губы. — Он назвался моим отцом. Слуга Черепа. На этот раз ложь, а что в следующий? А может быть, это правда? Может быть, мой отец — Слуга Черепа. Не желаю знать. Не хочу больше иметь ничего общего с магией, друидами, крылатыми охотниками и талисманами. — Слезы брызнули с новой силой, голос девушки дрогнул. — Довольно с меня всего этого! Пусть кто-нибудь другой идет с тобой дальше. Я ухожу.
Кинсон посмотрел в темноту.
— Ты не можешь это сделать, Марет, — сказал он наконец. — Нет, не говори ничего, просто выслушай меня. Ты не можешь это сделать, потому что ты не такая. Ты должна идти вперед. Ты нужна тем, кто не в силах помочь себе сам. Я понимаю, что ты не к этому стремилась. Не к этой ответственности. Но так вышло. Это бремя выпало тебе потому, что ты из тех немногих, кто в состоянии его нести. Ты, Бреман, Риска и Тэй Трефенвид — последние из друидов. Только вы четверо, потому что больше никого нет и, возможно, не будет никогда.
— Мне все равно, — пробормотала она. — Я не пойду.
— Нет, ты пойдешь, — настаивал он. — Вы все пойдете. Если бы вы отказались, борьба с Чародеем-Владыкой закончилась бы давным-давно, и мы все были бы мертвы.
Они стояли, глядя друг на друга в наступившей тишине, как статуи, уцелевшие посреди разрушенного города.
— Ты прав, — сказала она наконец таким тихим голосом, что он едва расслышал ее. — Мне не все равно.
Марет приблизилась к Кинсону, подняла голову и поцеловала его в губы. Она обняла его и прижала к себе. Поцелуй длился долго, выражал гораздо больше, чем дружескую привязанность или благодарность. Кинсон Равенлок почувствовал, как теплое чувство растет у него внутри, чувство, о котором он раньше и не подозревал. И он поцеловал Марет в ответ, крепко обнимая ее.
Оторвавшись от губ Кинсона, Марет еще мгновение стояла, прижавшись к нему, опустив голову ему на грудь. Кинсон чувствовал, как бьется ее сердце. Слышал ее дыхание. Затем она отступила назад и молча посмотрела на него. Ее огромные темные глаза переполняло удивление.
Наконец девушка наклонилась, подняла упавший посох и снова пошла в сторону леса вдоль берега Серебряной реки на восток. Кинсон очнулся, когда от нее осталась лишь слабая тень. Он старался понять, что произошло. Потом бросил это бесполезное занятие и поспешил за ней вдогонку.
Прошло два дня. Они шли вперед, но так никого и не встретили. Все деревни, фермы, домики и базары, которые попадались им по дороге, были сожжены или пусты. Путники видели следы пребывания армии Северной Земли, следы бегства дворфов, но людей не находили. В небе носились птицы, в подлеске рыскали мелкие зверьки, насекомые жужжали в зарослях ежевики, рыба плавала в водах Серебряной реки, но люди не появлялись. Житель приграничья и девушка держались настороже, опасаясь встретить других Слуг Черепа или еще кого-нибудь из порождений Тьмы. Им удавалось добывать себе пищу и воду, но отнюдь не в избытке. Дни стояли жаркие, тягучие, и влажную духоту Анара лишь изредка освежали дожди. В ясные тихие ночи небеса сияли бесчисленными звездами и лунным светом. Земля казалась мирной, неподвижной и пустой. Постепенно возникало чувство, что все, и друзья и враги, исчезли в небесной вышине.
Марет больше не вспоминала о своем происхождении, об отвращении к магии и о страхе перед теми, кто владел ею, не заговаривала и о том, чтобы бросить поиски. Она шла молча, а если что-то и говорила, то это касалось лишь местности, по которой они проходили, да обитавших здесь животных. Девушка, казалось, забыла о происшедшем в Кальхавене. Марет часто улыбалась Кинсону. Иногда, прежде чем идти спать, она сидела рядом с ним. Кинсон не раз ловил себя на мысли, что ему хочется, чтобы она поцеловала его еще раз.
— Я перестала злиться, — как-то сказала Марет, глядя вперед и старательно избегая его взгляда. Они шли рядом по лугу, усеянному желтыми полевыми цветами. — Я так долго злилась, — продолжила она, помолчав. — На свою мать, на отца, на Бремана, на друидов — на всех. Злость давала мне силу, но теперь она только иссушает меня, я чувствую себя усталой.
— Понимаю, — ответил житель приграничья. — Я странствовал больше десяти лет, сколько себя помню, и вечно что-то искал. Теперь мне хочется остановиться и осмотреться кругом. Хочется иметь где-нибудь свой дом. Тебе не кажется, что это глупо?
Девушка улыбнулась его словам, но не ответила.
В конце третьего дня, после того как они ушли из Кальхавена, путники добрались до Рейвенсхорна. Они уже ступили в тень гор и поднимались к их подножию, когда солнце начало садиться за линию западного горизонта. Небеса засияли удивительными радужными красками: оранжевым, малиновым, пурпурным. Цветные лучи ложились повсюду, покрывали пятнами землю, проникали в самые отдаленные уголки. Кинсон и Марет остановились, чтобы полюбоваться этим зрелищем, как вдруг на тропе перед ними возникла одинокая фигура дворфа.
— Кто вы такие? — грубовато спросил он.
Дворф был один, вооруженный лишь тяжелой дубиной, но Кинсон сразу понял, что где-то рядом должны быть другие. Он назвал дворфу свое имя и представил девушку.
— Мы ищем Риску, — пояснил он. — Друид Бреман послал нас на его поиски.
Дворф ничего не сказал, повернулся и сделал им знак следовать за ним. Они шли несколько часов. Дорога поднималась между холмами к нижним склонам гор. Дневной свет угас, и на смену ему пришли луна и звезды, освещавшие дорогу. Воздух стал холоднее, и дыхание маленькими облачками заклубилось перед путниками. Пока они шли, Кинсон искал следы присутствия других дворфов, но так ничего и не увидел.
