Старатели недоуменно задумались.
— А теперь — по поводу задачи, которая вас всех так взволновала, — смягчилась Беля. — Вам прекрасно известно, что человека, зараженного зародышем габбро, невозможно спасти. Каменные споры вживаются во внутренние органы, и вплоть до нейтрализации источника паразитарной воли — Матки — помочь зараженным не смогу даже я. Трансформа в рабочую особь неизбежна и очень мучительна. Элементарный здравый смысл свидетельствует, что всем зараженным лучше погибнуть сейчас, хотя меня, честно сказать, больше беспокоит не их судьба, а необходимость предотвратить появление лишней груды каменных тварей. Что же мешает вам совершить с любой точки зрения похвальный поступок?
Вы, герчеяуре, привыкли к идиотскому мнению, что стремиться убить — это всегда означает желать зла. Напрасно. Жизнь и смерть равноценны, и как в жизни, так и в смерти ваши желания — это сугубо личное, субъективное дело. Можно обречь на жизнь и совершить преступление, а можно подарить смерть и совершить подвиг. Неуместное добро равнозначно намеренному злу. Поймите это. Любой ваш поступок должен быть осознанным, добровольным, милосердным и справедливым. А теперь разбирайте оружие и всех, кто находится в коконах, — расстрелять!
После такого неожиданного поворота в обучении старатели по-новому взглянули на безрадостные разъезды.
— Запомните, герчеяуре, — вскоре повторила им Беля. — Шок и ужас при виде чужих страданий — на самом деле то же самое, что зависть к чужому счастью. Все это происходит от непонимания своего места в жизни и недоверия к судьбе. До тех пор, пока вы не научитесь полному самообладанию в любых обстоятельствах, все ваши достижения и способности не будут стоить ломаного гроша. Вы достаточно увидели одичавших существ, безнадежно заблудившихся в заботах о физическом спасении. С исчезновением технического антуража ушедшей цивилизации многих выживших поглотило варварство, которое свидетельствует только, что варварство изначально было в их душах. Однако не все люди так однозначно деградировали. Есть и другие. Они тщательно оберегают свои убежища от паразитов и непосвященных. Я проведу вас к ним в гости. Они заставят вас о многом задуматься по-другому. А мы поможем им с жильем. Ведь мы теперь вольные каменщики? — Беля засмеялась своим странным отчужденным смехом.
— Так вот ты какой, мировой масонский заговор, — пробормотал кто-то в толпе.
Из книги Станислава Ладшева "Беля. Как мы учились сражаться со временем и побеждать себя":
— Мне больше всего запомнилась деревня колдунов. Все какое-то заговоренное, как в страшной русской сказке. Идешь в лес по прямой тропинке — выходишь ровно в том же месте, где зашла. Избушки ходят с места на место, сами окнами и дверьми хлопают, чтобы зайти, выйти — договариваться надо. В прудах барабашки какие-то. Я сначала думала, что местные так от мародеров скрываются, а потом поняла, что это у них юмор такой.
— Да это не главное. Просто всякие фокусы подстегивают воображение, не позволяют привязываться к привычному миру. Все время придумываешь что-то новенькое. Они постоянно в поиске, хотя для постороннего это выглядит, как балаганчик ужасов, или даже как кошмарный сон наяву…
— Да чего уж, когда они настоящих мертвяков вызывают. У них и кладбище специальное есть, оборудованное ведьминскими прибамбасами. Деревня-то в мирное время была глухая, до ближайшего шоссе пять километров пешком, а замутил в полнолуние макабр — впечатлений на месяц, ни театр, ни спортзал не нужен.
— У них и другое кладбище есть чуть подальше в лесу, я там была. Там только кости вперемешку с землей и осколки плит попадаются, но все работает.
— Смотри! Придет к тебе теперь мертвый жених. Как в одноименной страшной русской сказке.
— Приходил уже! И якобы брат мой умерший приходил.
— А ты чего?
— А чего? Тут ведь главное — не принимать их всерьез. Сделала в воздухе руками знаки, которым меня учили, и никого не стало. Неприятно, конечно. Но защита от психического нападения — полезное искусство. Я у этих колдунов многому научилась.
— И на диету они всех нас таки посадили.
— Да. Теперь кто не сможет хоть год жить в лесу на подножном корму? Я, конечно, еще по Беле понял, что ягоды и корешки собирать — это целая наука, но чтобы здоровье настолько менялось, если их систематически употреблять… Я недавно не поверил бы, что смогу, как местные, по снегу босиком ходить. У них до нашего приезда печки разрушенные стояли — никто не топил.
— А вообще кто-нибудь из них о себе что-то рассказывал?
— Ну, большинство ничего о себе не говорит. Я вообще подозреваю, что они старше, чем кажутся…
— А я подозреваю, что они в основном из тех самых мертвяков, которых вызывают…
— Да, и это тоже… Мужик один упоминал, что у него в молодости случилось что-то вроде провала в памяти.
— Типичный случай диссоциативной амнезии.
— Чего?..
— Забыл, кто он. Потом, правда, вспомнил.
— Да, вот так начинаешь сомневаться: сам-то я не мертвяк? Может, просто забыл?..
(Стас Ладшев) — Дарина, здесь в деревне масса совершенно необъяснимых личностей, и никто не хочет ничего о себе рассказывать!
(Дарина) — Это чтоб вы не умерли!
— Все так страшно?
— Страшно смешно!
— И ваша история тоже смешная?
— Веселая, не без этого.
— Может быть, поделитесь?
— Ну… я не из местных. Жила я раньше в небольшом городке, в другой части России. Мы с мужем и дочерью увлекались спиритизмом. Подходили к занятию по-своему. Я думала, что люди, которые считают оккультные практики опасными, просто сами опасные и неуравновешенные. Манипулируют что-то с зеркалами, кровью — только страху нагоняют, вызывают чертей, которых сами себе нафантазировали, еще бы в таком состоянии не дождаться неприятностей. А мы поступали с точностью до наоборот: не занавешивали окна, не зажигали свечи. Садились вокруг стола, соединяли руки, образуя кольцо. Вызывали знаменитых исторических деятелей, талантливых поэтов. Случались удивительные вещи. Как-то "разговаривали" мы с Распутиным, а на верхнем этаже сильно шумели. Я в шутку попросила духа, чтобы он, как бывший негласный правитель империи и чудотворец, распорядился насчет неугомонных соседей. Дух ответил тоже шуткой, что он их разорвет на куски и разложит по полочкам. Мы посмеялись и забыли про эту болтовню. А потом заметили, что соседи перестали нас беспокоить; оказалось, они разменяли квартиру и уехали…
Однажды мы попросили дух Лермонтова сочинить что-нибудь для нас. Вскоре блюдце поехало по буквам с такой скоростью, что мы едва успевали читать. Получилось вот что:
