— Спокойно, ребята, — обращался сержант Фелл к команде баллисты. — Терпение. Ждем, ждем. Вот так… Приготовились… Пли! — Приказ Фелла упал, как кузнечный молот.
Воздух разорвал выстрел баллисты, тяжелая стрела с железным наконечником пронеслась к судну. Все замерли. Ладья ткнулась носом в цепь, корму повело в сторону и вперед, по дуге. Стрела упала в воду, Фелл тотчас ввел поправку в прицел, стрела второй баллисты упала в воду ближе к неуправляемому судну. Команда первой баллисты наводила машину для второго выстрела. Эта стрела пронзила гребца и, пробив палубу, исчезла в глубине судна. До берега доносились крики Эйка и треск дерева. Четвертая стрела ударила в борт под углом и отскочила в воду. Лиат услышала первый выстрел катапульты и ахнула. С берега летел то ли сноп света, то ли огненная стрела с дымным хвостом вместо оперения. Но это была не стрела, а ком горящей смолы. Врезавшись в судно, смола подожгла одежду гребцов и палубу.
Фелл снова навел баллисты. В ладью вонзилась стрела, еще одни заряд горящей смолы попал в спущенный парус, который сразу же вспыхнул. Эйка покидали горящее судно. Они прыгали в воду и плыли к берегу. Сержант Фелл оставил баллисты и устремился вниз, к солдатам, ждущим на берегу. Лиат подбежала к лошади, вскочила в седло и вместе с дюжиной всадников поскакала к воде. Там уже был Фелл с шестью копейщиками и пятью лучниками.
Первый Эйка встал на дно и выпрямился. Вода доставала ему до пояса. Лучник Фелла прицелился и с расстояния не далее броска камня всадил ему стрелу в глаз, как раз когда тот пытался разглядеть что-то в лучах слепящего заходящего солнца. На берег, рыча и лая, вырвались три собаки. Их тотчас же прикончили копейщики.
— Слева! — крикнул кто-то. Лиат обернулась и увидела двух Эйка, вылезающих на берег ниже по течению. Она прицелилась и на скаку выстрелила в сердце одному из них. Второй, подняв каменный топор, бросился на нее. Лиат пришпорила лошадь, Эйка взвыл и устремился за ней, но вода замедляла его движения, и он начал оглядываться в поисках другой добычи. Лиат обернулась, придержала коня и, спокойно прицелившись, спустила тетиву. Это была легкая цель. Второй стрелы не понадобилось.
За ней к берегу прибило уже около дюжины трупов. Сержант Фелл гнался еще за одним Эйка, кажется последним — и безоружным. Фелл с резким выдохом опустил боевой топор на голову обреченного дикаря. Солдаты подбадривали Фелла, но никто даже не думал помогать ему. Какими бы толстокожими ни были Эйка, топор Фелла разрубил голову пополам. Издав страшный крик, меднокожий рухнул на землю.
На противоположном берегу реки в лучах солнца Лиат заметила, как из воды выбираются несколько Эйка, направляясь как раз на спрятанную там засаду. Остальные утонули или сгорели в ладье вместе с собаками.
Вокруг раздавались победные крики солдат, рабочих и механиков. Прилив бил горящую ладью о цепь и столбы, и она, еще не догорев, начала разваливаться, рассыпая вокруг себя искры и языки пламени. На берегу несколько солдат Фелла оттаскивали трупы Эйка в сторону моря, где берег был круче, и сталкивали их в воду. Трупы тонули как камни.
4
Герцогиня Лютгард вела авангард бешеным темпом, и уже к первому вечеру после выхода из Стелесхейма обоз отстал. Его повозки застряли там, где дорога проходила по болотистой низине. Люди из резерва Виллама вытаскивали их, а Росвита ждала на сухом участке земли, когда мимо проскакал знакомый «орел».
— Минутку, «орел!» — крикнула она. — Какие новости?
Молодая женщина задержала лошадь.
— Авангард остановился на ночлег, миледи. Король велел не растягиваться, чтобы Эйка не смогли атаковать армию по частям. — Она нервно обернулась. — У меня сообщение для принцессы Сапиентии, миледи.
— Я вас долго не задержу. — По лицу «орла» она видела, что та хочет поскорее ускакать прочь, но боится ослушаться. — Несколько мгновений не повредят вашему делу, Ханна, — я правильно вас называю? — (Женщина кивнула. У нее было чистое выразительное лицо и чудесные светлые волосы цвета старой соломы.) — У вашей подруги, Лиат, была книга…
Ханна побледнела:
— Книга! — Она огляделась, как животное, пытающееся бежать из горящего леса. Лошадь под нею волновалась, ее приходилось сдерживать. Ханна управлялась с животным с несколько неуклюжей сноровкой человека, уже взрослым обученного верховой езде.
— Я вижу, вы знаете, о какой книге идет речь. Правда, что она украла эту книгу у отца Хью?
— Ничего подобного! — (Никто из знакомых Росвиты не смог бы сыграть такие убежденность и уверенность.) — Книга никогда не принадлежала этому типу. Это он украл ее у Лиат, так же как он украл ее свободу, когда она была беспомощна.
— Беспомощна?
— Ее отец умер, оставив долги, и тогда…
— Ее нельзя назвать беспомощной, если она была совершеннолетней и могла принять на себя долги как его наследница. Но мой вопрос не об этом.
— Книга… — пробормотала Ханна. Эта книга, конечно, имела свою судьбу, свою интересную историю, и реакция Ханны только утверждала Росвиту в намерении докопаться до истины. — Я клянусь вам нашими Владычицей и Господом, честью и достоинством благословенного Дайсана, что книга принадлежит Лиат, а не отцу Хью. Книга принадлежала отцу Лиат, и отец оставил ее своей дочери.
Клятва была впечатляющей.
— Но если Лиат была рабыней отца Хью, который выкупил ее долги, то все ее имущество тоже принадлежит ему.
— У нее не было книги, когда он купил ее. Книга не была включена в опись долгов и имущества. Книга была у меня, я прятала ее. А-а, в бога-душу-мать! — Она выругалась по-солдатски, грубо и резко, и тут же покраснела. — Прошу прощения, миледи.
— Вы можете называть меня сестрой Росвитой, дитя мое.
— Да, миледи. Можно мне тоже задать вопрос, миледи?
Росвита чуть не рассмеялась. «Можно мне тоже задать вопрос, миледи?» И все же она отказывается признавать действующие законы. Как можно утверждать, что отец Хью украл книгу, если он совершенно законно оплатил долги умершего?
— Какое вам дело до… — Но тут выражение ее лица изменилось, она замкнулась в себе и отвернулась. — Могу ли я отправиться исполнять поручение, миледи?
Росвита вдохнула:
— Пожалуйста, продолжайте путь.
Конечно, она спрашивала, какое Росвите дело до книги. Очевидно, «орел» посчитала, что уже знает ответ.
Была ли допущена несправедливость? Но версия отца Хью не отличалась никакими особенными деталями… Кроме акцентов. Кто прав? На чьей стороне Господь?
Брат Фортунатус выбрался от завязших в грязи телег. Ряса его была испачкана.
— Присядьте, пожалуйста, сестра Росвита. — Он принес табурет.
