Однако же попался. Не зарекайся.
Прежняя жизнь представлялось Зинте похожей на озеро, где покачиваются на спокойной воде кувшинки, плавают рыбы, дремлют зеленые водоросли, скользят лодки, и ничего там не произойдет из ряда вон выходящего. А теперь ее озеро закрутилось водоворотом, в центре которого находился Суно Орвехт.
Встреть она его на улице в толпе, вряд ли задержала бы взгляд. Среднего роста, подтянутый, несколько худощавый, коротко стриженные темно-русые волосы зачесаны назад. Обыкновенное лицо мужчины лет сорока, ничем не цепляющее внимание, – но это если посмотреть вскользь и пройти мимо. А если глаза в глаза, вот тогда-то мир вокруг него и завертится, потому что глаза у Суно особенные: мудрые, ироничные, с легкой грустинкой и глубоко запрятанной сталью клинка, сквозящей в те моменты, когда присутствует необходимость в таком оружии. Полные желания, не отягощенного наглостью, и безмерной нежности, которая не имеет ничего общего с сентиментальностью.
Засмотревшись в эти глаза, Зинта стала безнравственной зложительницей – то есть изменила Улгеру Граско. Положим, сбежала она от него давно, однако все это время хранила супружескую верность, а теперь прощай, добродетель. И нисколько она об этом не сожалела, особенно когда убедилась, что Тавше не лишила ее из-за этого своей милости.
Беспокоило ее другое: она ведь не выдающаяся красавица и далеко не совершенство, так зачем она сдалась Суно Орвехту, у которого, как рассказывал Дирвен во время своей надрывной пьяной исповеди на берегу Лилейного омута, в Аленде любовниц без счета? Наверное, он очень скоро в ней разочаруется, Улгер ведь разочаровался… Чтобы этого не случилось, она должна стать такой же, как самые лучшие, самые умные, самые привлекательные из тех дам, с которыми Суно поддерживает знакомство.
За советом Зинта пошла к Эдмару. Больше не к кому было пойти.
– Правильно до наоборот, – хмыкнул древний маг, загадочно щуря фиалковые глаза (он теперь мог менять их цвет по собственному желанию и говорил, что это намного лучше контактных линз, которые в ходу в том мире, где он в последний раз родился). – Между нами, тебе сказочно повезло. Твоему поклоннику не нужен ни ходячий идеал, ни красотка племенных статей, ему нужна ты – такая, как есть. Ловцы совершенства, вроде известного тебе Улгера Граско, ищут идеальную женщину, лишенную недостатков – иными словами, максимально удобную во всех отношениях. Эти практичные идеалисты любят некий безупречный эталон, и если кавалеру покажется, что ты с этим эталоном совпадаешь – тебе признаются в любви, но будет ошибкой принимать эти чувства на свой счет: они растают, как только станет ясно, что у тебя имеются не подобающие идеалу недостатки.
Зинта грустно кивнула: ну да, как раз так у них с Улгером все и было.
– Что касается незатейливых человеческих особей, подобных Дирвену, им подавай божественную грудь, осиную талию, пленительно стройные ноги, роскошные волосы – и чтобы все это еще и девственным было. Думай что хочешь, но после того, как он обошелся с моей бедной песчаной родственницей, он вполне заслужил Энгу Лифрогед. Жаль, что в «Яблочной даме» ты сразу принялась ломать дверь, как пьяный дебошир, и не позволила мне довести наказание до конца. Сколько могу судить, после истории с Дирвеном у Хеледики очень быстро прорезались зубки и отросли коготки, но в то же время она утратила нечто нежное и неизъяснимое, подобное пыльце на крыльях бабочки.
– Жабий поганец, – угрюмо согласилась Зинта. – А дверь я тогда вовсе не ломала, только стучала громко.
С Дирвеном она не разговаривала. Совсем. Чтобы у нее на глазах убили пациента, которого она собиралась лечить, – такое случилось впервые. Если б она успела помочь сурийцу, тот все равно бы первое время лежал в бинтах и глотал обезболивающие снадобья. Даже с точки зрения военной логики не было никакой необходимости его добивать – тяжелораненый не боец. Ох, надо было стукнуть Дирвена посильнее, хотя бы камнем по голове, тогда бы она спасла Махура… Но тогда она рисковала пришибить мальчишку насмерть, да и не подумала ведь о том, что сопливый герой доведет дело до конца, пока она будет принимать силу Тавше. Неизрасходованная божественная сила поддерживала Зинту, когда она лежала связанная на каменной скамье, поэтому телесных страданий лекарка не испытывала, но мысль о том, что она, размазня этакая, не остановила убийцу, все это время ее поедом ела.
– Суно Орвехт, как ты могла заметить, не похож ни на Улгера, ни на Дирвена. Он из тех, кто способен видеть и ценить индивидуальность. Ему нужна Зинта, неповторимая и не похожая на других, а ты хочешь уподобиться его многочисленным столичным увлечением – в то время как он им всем предпочел тебя. Будь я тем Эдмаром, который еще не купался в Лилейном омуте, я не стал бы тебе всего этого говорить, а надавал бы, не скупясь, каверзных советов по части подражания столичным кокеткам, чтоб его от тебя отвадить.
– Спасибо. Ты повзрослел.
– Это, знаешь ли, мягко сказано, – фыркнул Эдмар. – Я был многими и много всякого о себе помню, одни мои прошлые жизни нравятся мне больше, другие меньше. И у меня есть возможность смотреть на человеческое бытие отстраненно, поскольку в течение долгого времени я был существом иной расы.
Они помолчали, созерцая гранатовый олосохарский закат над потемневшими барханами, потом лекарка спросила:
– А почему ты в тот раз, помнишь, когда я приняла зов и вы с Махур-нубой меня не пустили, почему ты не применил магию, чтобы меня удержать?
– Побоялся не рассчитать. Одно дело, когда на нас напали разбойники – их требовалось убивать, и ничего больше, а с тобой был риск, что заклятием я причиню вред, вот и пришлось нам с тобой кататься по песку на потеху благодарной публике. Теперь это позади, я полностью контролирую свою силу. Суно еще не спрашивал, что ты знаешь о Накопителях?
– Пока нет.
– Подозреваю, что он задавал косвенные вопросы, а ты и не заметила, или невзначай говорил что-нибудь, относящееся к теме, и следил за твоей реакцией.
– Думаешь, он сообщит в Ложу, что я это знаю? – напрягшись от внутреннего протеста, вымолвила Зинта отвердевшим голосом.
– Он – нет. Ты разбила ему сердце. И он не любит, когда затрагивают тему Накопителей, я проверял. Это у него больное место, он мается, словно аристократ, сохранивший свою честь незапятнанной, в то время как все его семейство погрязло в неблаговидных делишках. Сам он не нуждается в том, чтобы тянуть силу из Накопителя.
– Таких магов называют ущербными, хотя, по-моему, все наоборот.
– Я уже оценил этот парадокс, – ухмыльнулся Эдмар. – Он постарается выяснить, знаешь ли ты правду, чтобы тебя уберечь. Но кроме Суно Орвехта есть и другие маги, заинтересованные в тайне своих кормушек.
