— Признаюсь, я надеялся получить весточку от вашего дядюшки гораздо раньше.
Так, значит, про степень нашего родства он знает.
— Это понятно. Дело в том, что в прошлом году мой дядя был убит, и мне очень хотелось бы знать, кому вы говорили об отправленной ему посылке.
Его рука с чашкой бессильно опустилась на столик, глаза подозрительно заблестели.
— Это моя вина…
Только не слезы! Если он начнет рыдать, то до вечера не остановится, а у меня времени в обрез.
— Это жизнь, мистер Хемалис, у черных магов умирать от старости — дурной тон. Суть в том, что у нас в Краухарде оставлять безнаказанным убийство родственников считается неприличным. Исполнители мертвы, но мне бы хотелось знать, кто их послал. Понимаете? С кем вы об этом говорили?
У него задрожали губы.
— Я… Я…
Нервный старичок попался! Я переполз на ковер и, потянувшись, накрыл его руку своей:
— Все в порядке! Я знаю, что они опасны. Меня это не остановит. Будет лучше, если вы поможете мне — так я смогу не подвергать риску… содержимое.
Он сильно вздрогнул и испуганно посмотрел на меня — я оставался спокоен и дружелюбен. Уболтать этого старичка — пара пустяков. Те, кто запугивает белых, не учитывают, что, раз сломавшись, бедняги уже ничего не способны в себе удержать. Так и вышло.
— Я не знаю их имен! Они… вели себя чудовищно!! Мне пришлось обещать, что я прочитаю для них книгу, иначе меня убили бы.
— Вы можете это сделать? — уточнил Ларкес.
— Нет. Но я должен был что — то сказать!
Старик все — таки заплакал.
— Тихо. Тихо. Теперь все будет хорошо. Они оставили после себя что — нибудь? Говорили о каких — нибудь событиях, людях?
— Да! — Хемалис понизил голос, глаза его округлились. — Оно там, за гардеробом. Только не трогайте его!!
Половина окна была плотно загорожена старинным платяным шкафом (я сначала подумал, что это от солнца). Теперь мне стала понятна настоящая причина — на подоконнике стояло большое пыльное чучело птицы.
Оставить в доме белого мертвое животное! Это не люди, это нежити. Уничтожив их, я выполню священный долг боевого мага, может, мне даже орден дадут.
— Почему бы вам не выкинуть эту штуку?
— Они сказали, что, если я уберу его, мне не жить.
Ну, точно, говорящая разновидность гоулов — открытие для исследователей потустороннего! Добуду шкуры и книгу напишу, еще и прославлюсь.
— Обещаю, что через неделю вы сможете выкинуть эту гадость и вообще переехать в район поспокойней. Вы ведь этого хотите?
Он всхлипнул и кивнул.
— Потерпите еще немного.
Пока я раскланивался с воспрянувшим духом белым, Ларкес задумчиво — отрешенно молчал, но, когда мы вышли, не удержался и дернул мордой:
— И как вы намерены искать человека без имени, побывавшего здесь год назад?
— Есть один способ. Ты знаешь какое — нибудь приличное заведение с местной кухней?
То, что было мне необходимо, подавали только в оч — чень аутентичных ресторанах. Блюдо состояло главным образом из бобов, к которым я с детства питал предубеждение, впрочем, все ингредиенты были перетерты до неузнаваемости. Второй проблемой было то, что коричневую маслянистую пасту требовалось зачерпывать кусочком хлеба, а у меня не было привычки совать руки в еду. В-третьих… Мне его просто не советовали: сразу по приезде Дэнис предупредил, что северянину подобное не понравится.
— Собираетесь это есть? — осторожно поинтересовался Ларкес. — Знаете, северянам подобное…
Я даже зашипел на него от досады. Сколько можно повторять?! И потом, не мог же я ему рассказать, зачем на самом деле мне все это надо.
Шорох хотел знать, каково на вкус это блюдо теперь, по прошествии стольких лет. Что нового внесли в рецепт поколения? Я эту штуку в рот брать не хотел и поставил вопрос ребром: где мне найти того человека, что поставил чучело на окно? Шорох покочевряжился и обещал помочь. Я мужественно взял клочок порванной руками пресной лепешки и зачерпнул смесь…
В итоге все оказалось не так уж страшно. Да, немного островато, но не настолько, чтобы нельзя было съесть, — краухардский хрен позлее будет. Обилие лука, чеснока и пряных травок начисто отбивало бобовый привкус, а резаные овощи на закуску позволяли есть жирное и не давиться (пользоваться темно — красным соусом, поданным вместе с солью, я благоразумно не стал). Когда последний мазок пасты был извлечен со дна миски, в моей голове стала проявляться знакомая серая картинка — Шорох предлагал нам объехать Чумной квартал с севера.
— А дальше что? — Ларкес внимательно наблюдал за мной и что — то такое в уме анализировал.
Я блаженно откинулся на спинку низкого диванчика (по столичной традиции обедать нужно было именно так):
— Сейчас мы допьем чай, а потом посмотрим на тех ребят, что избили деда. Теперь я знаю, где их найти.
Ларкес комментировать не стал, но по тому, как застыло его лицо, было ясно — мысли носятся в голове как ошалелые (интересно будет спросить, какие выводы он сделал из увиденного). И вообще, надо бы вести себя с ним поосторожней: младший или не младший, но Ларкес — представитель властей и способен воспользоваться своим положением, а я тут задумал геноцид… Впрочем, еще неизвестно, кто кого: когда мы прибыли в подсказанное Шорохом место, нас ожидал не один — единственный злодей, а целая толпа возбужденных горожан.
Праздник у них, что ли, какой — то или я чего — то не догоняю? Но Шорох божился, что искомая личность где — то там, хотя разглядеть что — либо в такой сутолоке было невозможно.
— Слезай, — скомандовал я Ларкесу.
— Я с вами, — уперся он.
— Что, решил в белые переписаться?
— Вы некромант, если с вами что — нибудь случится, с меня шкуру спустят.
Логично!
Мы подъехали, изображая заинтересованных туристов.
Это был митинг, устроенный на краю Чумного квартала сами понимаете для кого. Обычных горожан вокруг видно не было, полиции тоже. Да, это вам не Редстон, за что здесь люди жалованье получают — ума не приложу! Постамент безымянной конной статуи был превращен в трибуну, куда по очереди залезали выступающие из актива и говорили чушь. А что я, собственно, ждал от Искусников?
— Представители НЗАМИПС должны заняться своими прямыми обязанностями! Какой смысл в существовании этой структуры, если нежити пожирают наших детей?! Надо потребовать от них навести в Арангене порядок!
Если существовал верный способ отвратить черных от дела, так это сказать им, что они кому — то что — то должны.
