— А вот ещё вопрос задам…
— Валяй.
— Ответь мне, кто прочнее строит, чем корабельщик, каменщик и плотник?
Помощник в меру сил придал своему лицу умное выражение, то есть нахмурил брови и выпучил глаза.
— Прочнее? А виселичный мастер. Виселица тыщу постояльцев переживёт.
Могильщик перестал копать, упёр лопату в землю и расхохотался.
— Ха-ха, вот это ты здорово сказал! Скажу по правде, виселица — это хорошо… Хотя постой-ка, как же это хорошо? Это хорошо для тех, кто поступает плохо, а ты как раз и поступаешь плохо, когда говоришь, что виселица построена крепче, чем, скажем, церковь. Разве ж это хорошо?
— Ну, что ты… Знамо дело, нет!
— О. — Могильщик многозначительно поднял грязный палец. — Отсюда ergo: виселица была бы хороша для тебя. Ну-ка, начинай сначала.
— Хм… «Кто прочнее строит, чем каменщик, судостроитель и плотник?» Так?
— Ага. Скажи — и можешь гулять.
— А вот скажу… скажу…
— Ну? Ну?
— Нет, чёрт, не могу. А кто?
— Ну так, коль в другой раз спросят, говори: «могильщик»; дома, которые он строит, простоят до Судного дня.
— Ловко, — вынужден был признать тот. — В самом деле — ловко, ничего не скажешь.
— Бог в помощь, — подал голос травник, выходя из темноты.
— Кто здесь? — вскинулся могильщик, прикрыв глаза от фонаря и выставив для верности перед собой лопату. — Чего надо?
— Да вот, пришли взглянуть, как вы тут «строите дома» для наших четверых друзей.
— А ещё, — присовокупил Вильям, доставая из-за пазухи зеленоватую бутылку, — принесли вам склянку аквавита[21], чтобы выкопали, как надо.
— А, ну раз так, то вечер добрый, господа хорошие, — могильщик опустил лопату и снова принялся копать. — Стало быть, интересуетесь? Похвально. Никогда не вредно присмотреть заранее себе местечко, где придётся задержаться на всю оставшуюся смерть.
— Да вы философ, сударь, — не сдержался Вильям.
Тот пожал плечами.
— Все мы у смерти в отпуску. Тут поневоле потянет на философию.
Как раз в этот момент, поддетый лопатой, из могилы вылетел череп, упал к ногам Вильяма и уставился на барда тёмными овалами глазниц. Вильям ахнул от неожиданности и поспешно сделал шаг назад.
— Чего испугался? — травник усмехнулся, наклонился и подобрал череп. Повертел его в руках, счистил песок. — Обычная башка. У тебя внутри такая же.
Вильяма передёрнуло.
— Подумать только, — сказал он, косясь на травникову находку. — Может, это голова какого-нибудь политика, учёного человека, или придворного, а теперь этот мужик швыряет её оземь, словно ослиную челюсть[22] — это ли не тщета всего сущего? Зайди вот с этим к какой-нибудь даме и скажи ей, что хотя бы она накрасилась на целый дюйм, всё равно кончит таким лицом…
— Не думаю, — Жуга постучал ногтем по крышке черепа и вытер руку о штаны. — Это череп молодого человека, юноши. Едва ли он успел стать опытным политиком или придворным хитрецом.
— Откуда ты знаешь? — подозрительно прищурился Вильям.
— Почти все зубы целые. Слишком звонкий. Молодая кость, — он чуть приподнял череп и вгляделся в пустоту глазниц. — С возрастом они становятся хрупкими. Смотри.
Он размахнулся и внезапно бросил череп на ближайшую могильную плиту. Тот ударился и подскочил с сухим коротким стуком, упруго, словно мячик. Исчез за кучей вырытой земли.
— Ну? Видел?
— Ваша правда, господин хороший, — усмехнулся могильщик. — Не знаю, чья это была могила, но лежал здесь кто-то молодой… — лопата снова обо что-то стукнула, он наклонился и нахмурился. — Кхм, кхм… Смотрите-ка — а вот ещё один.
Жуга подобрал и этот череп тоже. Вильям не без любопытства наблюдал за ним.
— Ну, этот-то как раз старик, — сказал Жуга. — Верней, старуха: слишком узкие виски для старика и челюсть слабая… в смысле — была слабая.
— А ну-ка, брось и его тоже, — попросил Вильям.
— Что, разобрало? — усмехнулся травник.
Череп хряснул в камень, словно колотушка, покатился и остался так лежать. Неровный бурый купол зазмеился трещиной, звездой проглянула дыра. Осколки кости рассыпались вокруг.
— Запоминай, тебе наука, — Жуга наклонился и вытер руки пучком пожухлой кладбищенской травы. — По молодости с головой что хочешь можешь делать, а вот с годами надо черепушку-то беречь.
— Это уж точно… — со вздохом согласился бард и машинально поправил повязку…
* * *
…повязку, постепенно съехавшую со лба на глаза, Вильям додумался поднять не сразу и некоторое время шарил по столу вслепую. Потом ругнулся и стал перематывать бинт. Второй стакан с грогом опустел. «Может, не стоило ему платить столько? — мимоходом подумалось Жуге. — Хотя чего я беспокоюсь? Пусть надирается. Ему ведь всё равно с нами не плыть. Надеюсь, что с ним всё будет хорошо».
— Эк развезло-то парня, — укоризненно покачал головою Яльмар. — Дай ему пивка, пусть освежится.
Как раз в этот момент, как будто подтверждая слова викинга, Вильям не удержал в руках кошель. Кружочки серебра рассыпались со звоном. Вильям, чертыхаясь, полез под стол и принялся выискивать их среди грязной соломы. Вылез, вытер руки, завязал кошель и потянулся за кружкой.
«Нет, — подумал травник, — всё-таки зря я ему столько уплатил. Но всё-таки, зачем он так много пьёт?»
В глазах Вильяма проступала пьяная решимость. Жуга украдкой огляделся. Всё было спокойно, только дрыхнувший возле камина оборванец таки убрался из таверны от греха подальше. Сигурд с Хельгом в молчании цедили пиво, Ашедук затеплил трубку. Магнус вместе с братом отказался с ними сегодня пойти и остался на корабле, чересчур приметный Орге тоже не решился сунуться в корчму, да и Тил предпочёл остаться с Риком, чтоб чего не вышло. Жуга и сам неодобрительно расценивал весь этот поход за выпивкой, да уж больно опостылела холодная еда.
И всё же слишком подозрительной была корчма под якорем, да и стояла далеко на отшибе. Одинокого путника здесь запросто могли настигнуть нож или стрела…
* * *
…стрела была самая прямая и самая сбалансированная из всех, которые когда-либо видел травник. Помимо прямоты, от других подобных стрел эту отличал наконечник. Тот самый. Рудольфов.
Травник опустил стрелу. Поднял взгляд на барда.
— Ну и чего ты хочешь от меня?
— Я э-ээ… Видишь ли, — Вильям замялся, — я решил, что не поеду с вами дальше. Думаю остаться в Лондоне. Мечтаю, понимаешь, театр свой создать, но не такой, чтоб на колёсах, а постоянный, в центре города. Уже название придумал, и местечко присмотрел. Есть там один пустырь, неподалёку от заведенья Йогена… Ну, ты не знаешь, где это, тебе без разницы. Но для начала мне нужно хоть немного денег. Перстень я могу продать и так, а эта стрела… ну, это всё, что у меня осталось. Я сам её сделал.
