— Я заметила, что ты просыпаешься, и решила сделать светлей, — сказала девочка на языке, напоминающем сильно исковерканный сантарийский. Диннар говорил, что ей будет нетрудно понять марвидов.
— Кто тебя научил зажигать диурин? — спросила Амнита.
— Я сама научилась.
— Сама?
— Да. Я слышала, что некоторые люди так делают, и мне захотелось попробовать. И получилось. Ты пойдёшь в купальню, госпожа, или принести тебе воду для умывания?
— Как тебя зовут?
— Тиинат.
— Сколько тебе лет?
— Скоро двенадцать. Дядя говорит, что мне уже пора стать чьей-нибудь женой, но мне не хочется. Можно я останусь с тобой, госпожа? Я не хочу быть женой.
— Хорошо. Обещаю, что не позволю выдать тебе замуж против твоего желания. Садись.
Амнита указала девочке на край своего ложа.
— Расскажи о себе. Кто твои родители?
— Мою мать звали Тиирам. Она уже давно умерла. Я живу в доме дяди Руава.
— В доме дяди? А кто твой отец?
Едва задав этот вопрос, Амнита вдруг поняла, что ответ ей уже известен. И она нисколько не удивилась, когда девочка не без гордости произнесла:
— Аль-Марран.
«Я могла бы и сразу догадаться, на кого она похожа», — подумала Амнита.
— Ты уже проснулась? — раздался за дверью голос Диннара.
— Да, входи.
Тиинат поспешно встала и, опустив глаза, поправила волосы.
— Диннар, а тебе известно, что у твоей дочери способности к таннуму. Ей лучше повременить с замужеством. Может, из неё получится хорошая нумада. Или хотя бы колдунья.
— У моей дочери? А откуда ты…
Диннар посмотрел на девочку и умолк на полуслове.
— Можешь идти, Тиинат, — сказала Амнита.
— Честно говоря, я и не знаю, сколько у меня тут детей, — признался Диннар, когда Тиинат вышла.
— И тебе это неинтересно? Неужели тебе совершенно безразлична их судьба? У этой девочки способности к таннуму. Её никто ничему не учил, а она зажигает диурин, даже не зная никаких заклинаний. Дядя может выдать её замуж за какого-нибудь двуногого скота. К тридцати годам она превратится в старуху, а её чудесный дар, который она явно унаследовала от тебя, так и пропадёт, не найдя должного применения.
— Хорошо, Амнита. Если хочешь, отправим её в шкоду нумадов. Можно в Ингатам…
— Дело не в том, чего хочу я, Диннар. Иногда ты меня действительно пугаешь. И не потому, что ты наполовину демон.
Диннар посмотрел на неё растерянно и даже как-то пришибленно. Амнита тут же пожалела о своих словах. Чего она хочет от человека, который понятия не имеет о том, что такое родительская любовь?
— Я знаю, тебе тут было не до возни с детьми. Да и рождались они не потому, что ты этого хотел. Но подумай… Может, Тиинат не единственная из твоих отпрысков, у кого есть дар. Распорядись, чтобы твоих детей отправили сюда, во дворец. Самых маленьких, конечно, не стоит, а вот лет с семи… Приставь к ним слуг. Пусть живут здесь. Я выясню, кто из них на что способен. В этом дворце столько места… Можно вообще всех детей тут поселить.
— А вот это уже ни к чему, Амнита, — покачал головой Диннар. — Если ты начнёшь забирать у марвидов детей, это их насторожит и напугает.
— Так может, поселить их здесь вместе с матерями…
— Я уверен, что женщины откажутся. Каменное царство и этот дворец внушают им страх. Они привыкли жить так, как живут, и не стоит так резко нарушать привычный им уклад. Мои дети — другое дело. По законам пустыни, детьми распоряжается отец, и он волен решать, где им жить. Ты права, мужчина должен заботиться о своём потомстве.
Диннар посмотрел на дверь, в которую недавно вышла Тиинат.
— Интересно, сколько ей лет?
— Говорит, что скоро двенадцать. Послушай, Диннар, тебе же всего двадцать пять…
— Ну и что? Мой первенец родился, когда мне не было и тринадцати лет. Так что старшим вполне может быть по двенадцать. Я думаю, тем, кому меньше семи, действительно лучше пока остаться с матерями, а остальных я приведу сюда.
Детей старше шести лет у Диннара оказалось семьдесят семь — сорок два мальчика и тридцать пять девочек. Ни одна марвидка не пыталась обмануть Аль-Маррана, скрыв от него его ребёнка или навязав ему чужого. Амнита поняла: всё, касающееся потомства, для жителей пустыни священно. Обман в таких делах считался недопустимым. Да и слишком уж сыновья и дочери Диннара отличались от других детей. Все они были рослые, красивые, здоровые, а главное — все походили на своего отца.
Способных к таннуму среди них оказалось немного, но тупых и бездарных среди этих детей не было. Почти все мальчики любили работать с камнем. С тех пор как Диннар обучил ваянию несколько десятков марвидов, в городе были свои мастера, которые уже имели учеников.
— Бывшую Сингатаму теперь украшают не только зиннуритовые цветы, — сказал Диннар, вернувшись из города. — Там появились статуи и даже новые постройки. Марвиды видели, как погибли белые колдуны и их великаны. А ведь когда-то они считали колдунов самыми могущественными из людей. Марвиды избавились от своего давнего страха перед ними. И вообще… Эти люди постепенно избавляются от страха. Они больше не боятся что-то создавать, украшать свои жилища. Они начинают жить по-человечески, а не как жалкие твари — в норах, под землёй. У меня такое чувство, что грядёт время великих перемен. Всё меняется, даже здесь, в пустыне, которая всегда казалась мне царством смерти. В детстве я играл среди руин, среди обломков былого могущества… Я считал, что у этого места есть только прошлое. Настоящее было похоже на медленную смерть. Я никогда не думал, что сюда вернётся жизнь.
— Она никогда отсюда не уходила, Диннар. Здесь всегда жили люди. Среди них была Сатха, которая тебя любила, и женщины, которые родили тебе столько детей. Неужели ты совсем ничего к ним не испытываешь? Они все на тебя похожи.
— Но никто из них не похож на тебя.
— Диннар, ты же знаешь, что посвящённые Каме бесплодны.
— Не все. У Ральда, о котором нам рассказывал Эрлин, были дети.
— У меня более прочная связь с Трёхликой. Она подарила мне вторую жизнь.
— Вот за это я готов возносить ей хвалы по несколько раз в день.
— Тогда молись получше, чтобы она была посговорчивей. Тайна, которую я должна у неё выведать, не даёт мне покоя.
— До чего мне надоели все эти тайны!
— Потерпи ещё немного. Ты же сам сказал — близится время великих перемен. Скоро все изменится к лучшему.
Детей разместили в бывших покоях колдунов. К счастью, бесновавшиеся во дворце звери туда не проникли, и роскошное убранство этих комнат не пострадало. Пыли, конечно, скопилось достаточно, но избавиться от пыли — дело нехитрое.
