Но к моему удивлению, ни бургомистра, ни Констана на помосте уже не было. За трибуной надрывался не кто иной, как отец Этварт, на удивление румяный и жизнерадостный. К нему льнула растрепанная девушка с весьма воинственным выражением лица. Видимо, шокирующие откровения приняли эпидемический характер.
-…и я отрекаюсь от своей веры во имя любви к Эмме! – выкрикнул Этварт, пылко обнял девицу, в которой я без труда узнала дочь бургомистра, и собравшиеся стали свидетелями весьма страстного поцелуя. Жители города, у которых было слишком много ярких впечатлений за последнее время для того, чтобы оценивать их критически, дружно захлопали и принялись громко подбадривать Этварта, и без того действующего весьма решительно.
За моей спиной послышалось разъяренное пыхтение. Я оглянулась, и увидела бургомистра, для которого сегодняшний день, видимо, все же был черным. Он оттолкнул меня со своего пути, и с ревом вцепился в косу Эммы, пытаясь оттащить ее от бывшего священнослужителя. Та взвизгнула, Этварт завопил: «Деспотичный тиран!», и я, с досадой сморщив нос, покинула помост. Было ясно, что эсвордцев впереди ожидает еще немало волнующих историй и без магов, так что скучать им не придется.
Констан обнаружился чуть поодаль, в окружении восхищенных зевак. Давешние служанки, подносившие вино магам, теперь вились около него, чему мой ученик нисколько не препятствовал. Выражение лица у него было точь-в-точь как у моего крестного – самодовольное и невозмутимое, словно всю жизнь окружающие его люди только и мечтали услужить столь важной персоне каким-либо унизительным для себя способом.
Тут я внезапно поняла, какой вальяжный и роскошный красавец-маг получится через пять-шесть лет из Констана, и невольно поежилась. Множество предчувствий самого разного толка – от просто волнительных до откровенно пугающих, охватило меня. Если я хоть что-то смыслила в этой жизни, Констана ждало большое будущее, о котором, и впрямь, простые людишки, подобные мне, будут узнавать из легенд и песен.
Ну что же – в историях про настоящих героев всегда есть фоновые персонажи. Может, и я затешусь в сказание о Констане Эсвордском парой строчек…
Он же, завидев меня, вновь стал похож сам на себя – то есть на бестолкового увальня, – немедленно забыл о своих почитателях, и, схватив меня за руки, с жаром затараторил:
-Ох, госпожа Каррен! Как же я рад, как же я рад! Неужто правда в Академию меня возьмут? А что там в Академии? А чему я обучаться буду? Кем стану опосля учебы?..
-Некромантом, Констан. Ты станешь некромантом и преотменнейшим, как мне кажется, – с теплотой промолвила я, а затем, пользуясь тем, что мой бывший ученик замер с приоткрытым ртом, прошипела ему в ухо:
-Где Виро? Веди меня к нему сейчас же!!!
-Чей это дом, Констан? – с подозрением спросила я, когда мы остановились у роскошного особняка, не намного уступающего размерами дому бургомистра. В этой части города мне не доводилось бывать, так как она была несколько малолюдной. Раньше я даже не подозревала, что за мрачной липовой аллеей на окраине города скрывается странное сооружение, куда более уместно выглядевшее бы в скалистых горах. Дом из темно-серого грубого камня был крыт замшелой от времени черепицей, маленькие его окна больше смахивали на бойницы, а многочисленные башенки делали его похожим как две капли воды на старый пень, поросший поганками. За искривленными вязами с трудом угадывалась высокая, каменная ограда, дальше же начинался старый лес.
-Ну, вообще-то, это мой дом, – потупившись, ответил Констан, и так как я вытаращилась на него, не в силах даже озвучить разом возникшие у меня в голове бесчисленные вопросы, пояснил смущенно. – От деда достался, я к нему сам еще не привыкший. Уж больно он страхолюдный.
Я про себя дала обещание подробно выспрашивать всех своих новых знакомых об их родственниках и материальном положении, ибо сейчас чувствовала себя наиглупейшим образом. У меня в учениках ходил, наверное, один из самых богатых наследников Эсворда, пусть даже и наследство это было, действительно, страхолюдно, а я сейчас стояла перед ним босая и голодная, как волкодлак.
-Еще скажи, что у тебя деньги есть! – ядовито промолвила я и прищурилась.
-А то как же – мне магистр Каспар выплатил жалованье за то время, покудова я дедовы обязанности выполнял! – охотно подтвердил мое предположение Констан. – Немалые деньги, надо сказать!
«Это за хаотический-то портал, потоп и светопреставление! – мрачно подумала я. – Чудно! А мне – паршивый орден, который еще и не продашь без скандала!»
Но решения Каспара я более оспаривать не намеревалась.
Следуя за Констаном, я поднялась по каменным ступеням, местами поросшими травой, и вошла в дом. Дубовые резные двери громко скрипнули, пахнуло пылью и стариной.
Посреди обширной, темной гостиной, на роскошном диване, в обнимку с кастрюлей, полной какого-то сомнительного варева, сидел Виро, совершенно не походящий на умирающего, отчего с моей души словно камень свалился. Я сразу же признала бывшего секретаря, несмотря на существенные изменения в его внешнем облике. В ухе у меня приветственно стрельнуло, и кто бы мог подумать, как я обрадуюсь этому мерзкому ощущению!..
Раньше демонов я не видела нигде, кроме как на иллюстрациях в бестиарии, и готовилась к худшему, но мое личное порождение Северных Пустошей не было ни склизким, ни чешуйчатым, и даже сопливого пятачка у него не имелось. Я мысленно вновь возблагодарила богов, ибо широта моих взглядов была не беспредельна, и вести себя непринужденно с слизнеподобной рептилией я бы не смогла, даже памятуя о том, как благородны были ее поступки по отношению ко мне.
Но Виро-демон оказался милейшим ушастым и лохматым существом, столь же упитанным, как и его человечья личина. Короткая шерсть покрывала даже его физиономию, которая была полосатой, как у дворового кота, но, тем не менее, черты лица, знакомого мне, легко угадывались. Желтые глазенки с вертикальными зрачками светились в полумраке, а кончики больших ушей, более всего напоминающих коровьи, чутко ловили каждый шорох. Из-под пледа, в который он был укутан, торчали такие же лохматые лапы, рядом болтался хвост с весьма кокетливой кисточкой, нервно вздрогнувший при нашем появлении.
Я поняла, что означает жалобный и напряженный взгляд, которым меня одарил Виро: демон стыдился своего нынешнего вида и опасался, что я приду в ужас, увидев его без личины, как это сделал бы любой человек, не проведший несколько лет в Музее Академии. Поэтому я, ничего не говоря, устремилась к нему и заключила в объятия, предусмотрительно отставив кастрюлю в сторону, что вызвало у демона невольный писк протеста, на который я не обратила внимания. От него несло горелой шерстью, а сам он трясся мелкой дрожью, видимо, еще не придя в себя после пережитого.
