Следующим утром я уже заботливо смахивал тряпочкой пыль с полированного капота, а в кармане грелись ключи сигнализации. То, что надо. Хорошая машинка. Конечно, денег на неё ушло… И на сигнализацию, и на противотуманные фары, и на защиту кузова, и всё про всё… Ушло, короче. Но машинка ездила, и я, нешуточно вспотевший, сумел довести её при помощи Костика как "помехи справа", сначала до его знакомого автосервиса, где машину проверили, поменяли всюду масло и тосол, заменили заводские тормозные колодки и положили в багажник полноразмерное запасное колесо, купленное на авторынке рядом.
Через знакомых Валерий Алексеевича оформление машины много времени не заняло. Приехали, позвонили по сотовому, вышел майор ГАИ, поглядел на машину, указал на окошко, в котором следует получить номера, получил в благодарность бутылку хорошего дьюти–фришного вискаря, и отбыл.
Ну а я с помощью Костика установил номера в рамки, протер тряпочкой, и готово. Вот и все, теперь я на колесах. Самое время Машу прокатить. Только вот стоит ли к ней доехать, или пока что по Москве поучиться ездить?
Наверное, все же сначала в Москве поучусь пока что. Не за чем подвергать опасности любимую девушку…
А в том мире я взялся за порт. Вот это было дело! Да, вот это было то ещё дело, ручаюсь, что зачистить от разной швали порт было куда как легче, чем вырвать его из лап того, кто им управлял.
При королеве портом управлял барон Валентин. Мелкая, в общем‑то, сошка. Он вел все доходы и расходы в порту, он занимался тем, что решал, какие товары пропускать, а какие нет… Короче, командовал, не забывая набивать свой карман.
Сейчас, когда барона Валентина след простыл, порт быстро подгреб под себя барон Пуго, тот самый гнуснопрославленный бывший городской попечитель, который на пристани за работорговцев приезжал просить. Уж на что пьянь, так соображал, какое это прибыльное дело. И сразу постарался наложить свою лапу. Не успел простыть след барона Валентина, как в порт заявился барон Пуго со всей дружиной и чудом уцелевшими наемниками, и всем портовым стражникам посоветовал его слушаться. Те недолго посовещались, поглядели на трупы тех, кто слушаться не захотел, и быстро признали нового начальника.
Деньги он, конечно, прикарманивал ещё как. Но делал это поначалу робко, особо не наглел, и потому я его просто не замечал.
До тех пор, пока ко мне не заявился мастер Фых, не пал в ноги, гулко треснулся лбом в пол и не посетовал, что уж больно тяжело честным купцам оплатить аренду складов и воду для кораблей…
— Хм, а раньше как? — Полюбопытствовал я.
— Раньше столько не брали…
И вот тут‑то и вскрылись любопытные подробности. Цены на воду и припасы растут, а таможня берет добро и уже не стесняется. Да и новые таможенные сборы появились откуда‑то…
В хитросплетениях налоговых сборов с порта я не разбирался, и потому решил на первое время намекнуть. Искать кого‑то иного было бы слишком долго. Все честь по чести, отправил гонца с письмом, настоящим произведением искусства. Выписано на официальном, только что отпечатанном бланке, каллиграфические грусть, неудоумение, решимость…
Барон Пуго сделал вид, что не слышит, и продолжал набивать карманы. Ну, типа гонец не добрался. Не было ничего, Ваше Величество, не было ничего.
Но с него слезать я не собирался, порт мне нужен как воздух. Доходы с порта, которые я все равно не получаю, это одно, а
А тут ещё и прикол оказался. Подняла голову моя дорогая аристократия, предводители дворянства.
Получил я красивую ноту, что должность великолепного управителя барона Пуго как никогда соответствует, и сей представитель древнего рода как никто будет смел и честен в общении с вороватым Низшим сословием. Уж он‑то сумеет вести дела с честью и достоинством!
Подписано — в самом верху граф Шотеций, под ним ещё его титулы. На следующем листе ещё один подписант, с титулами. И на следующем. В общем, внушительный такой список, и никак не подумаешь, как же правильно его использовать. Бумага жесткая и какой‑то дрянью натерта.
Интересно, а сколько у них дивизий? *
* - И. В. Сталин в беседе с министром иностранных дел Франции П. Лавалем. Лаваль попросил сталина сделать что‑нибудь для поощрения религии и католиков в России. Это так помогло бы мне в делах с Папой!". "Ого, — воскликнул Сталин. — Папа! А сколько у него дивизий?"
Не так уж и много, да и то все разобщены. У самого барона Пуго полусотня дружины да примерно столько же таможенников, портовой стражи, которые за него драться не будут.
А сколько дивизий у Шотеция и остальных? Наберут, если захотят. Потому надо действовать быстрее, и чем быстрее, тем лучше. Чтобы не успели собраться и сговориться друг с другом на вариант действий.
Городская стража, усиленная гранатометчиками из гвардии и нуждающимися в тренировках пограничниками, полусотню баронской стражи просто смели. Таможенники, как я и ожидал, отошли в сторону, а самого барона, пьянючего в дубовину, вежливо приволокли ко мне.
Протрезвел он сразу, едва его принялись пихать в камеру к мастеру Велимерию. И сразу же пояснил, что ничего плохого в виду не имел, что он только…
— Все вернешь. — Зло сказал я, хотя на кого мне злиться‑то, а? Только на самого себя, дурака такого, который не смог раньше сообразить, что в этом королевстве на каждый шесток свой скворец присел. — Все, что успел стащить. И если узнаю, что ты хоть один золотой утаил… Ух, плохо тебе будет.
Ну и что вы думаете? Помер смертью храбрых за золото? Да куда там. В тот же вечер выдал все явки да пароли, и уже наутро был отпущен голый, как сокол, но счастливый донельзя.
Порт под свое начало получил мастер Иштван, который, кажется, к деньгам был совершенно равнодушен. С правом привлекать любых помощников, которые только понадобятся, но порт сохранить! И чтобы деньги в казну продолжали поступать.
Забегая вперед, скажу, что мастер Иштван справился. Нашел бывшего главу таможенников, какого‑то там барона Веримия, прозябавшего в изрядно уменьшившемся в размерах личном поместье, и упросил на время вернуться на службу. Ну на немного, пока все не наладится.
Барон Веримий за дело взялся, кого‑то там выгнал, кого‑то назначил, и в казну потек тонкий, но все увеличивающийся ручеек золота.
На деньги от барона Пуго мы закупили железной руды в Рохни.
Были и не очень хорошие события, которых раньше мне удавалось избегать по чистой удаче. Но удача‑то, она же не вечна?
— Как это получилось? — Я глядел на искореженную пушку, с разведенным "цветком" стволом.
Все вокруг пожимали плечами, оглядывались, молчали. Молчал и мастер Виктор.
