– Милый Малтрак, я и правда доволен. И тобой тоже, Донхедрис, Вы оба действовали очень хорошо. Но теперь я хочу видеть эту женщину. Она на берегу?
– Да, господин. Она на берегу – и не рада этому.
– Прекрасно! – объявил Бьяджио. – Ведите ее сюда.
– Сейчас, милорд?
– Да, – подтвердил Бьяджио. – Прямо сейчас.
Братья поклонились и ушли, оставив дверь приоткрытой. После их ухода Бьяджио посмотрел на Савроса и прочел в его взгляде уродливую жажду – нечто похожее на похоть, но гораздо менее нормальное. Та же аура окружала палачей в ту минуту, когда они опускали топор или передвигали рычаг. Помрачающий Рассудок радостно переплел пальцы.
– Я слышал, что жена Вэнтрана очень красива, – сказал он. – О, это будет просто прелестно!
– Спокойнее, друг, – предостерег его Бьяджио. Саврос его не слушал.
– Ренато, я заставлю ее говорить. Я добьюсь, чтобы она сказала тебе все о поездке Вэнтрана в Лисе. Пожалуйста, позволь мне. Ну пожалуйста…
– Терпение, Саврос. Сначала посмотрим, что она захочет сказать нам сама.
– Ренато…
Еще один жест Бьяджио заставил пыточных дел мастера закрыть рот. Бьяджио ненавистен был его скулеж. Иногда он жалел, что привез Савроса с собой на Кроут. Ему тут просто не хватало работы. С каждым днем он становился все более возбужденным, все менее управляемым. И мысль о том, чтобы передать ему жену Вэнтрана, не вызывала у Бьяджио энтузиазма. Саврос может утащить ее к себе в подземелье и вернуться только с лоскутом изрезанной кожи. А ее останки будут не слишком удачным поводом для переговоров.
Спустя секунду Бьяджио услышал за дверью шум приближающихся шагов. Тяжелый сапог Донхедриса распахнул дверь, и он влетел в гостиную, сбросив на покрытый ковром пол женщину. Руки у нее были связаны за спиной, но она все равно резко изогнулась и встала на ноги. Заметив Бьяджио, она рванулась к нему, но Донхедрис сгреб пряди белых волос и оттащил ее назад.
– Отпусти меня! – прорычала она, лягая его мощные лодыжки. Донхедрис обращал на эти удары внимания не больше, чем на комариные укусы. Женщина устремила дикий взгляд на графа и прошипела: – Бьяджио!
Граф Ренато Бьяджио ухмыльнулся: его позабавил полученный им подарок. Даже покрытая грязью, эта женщина была прекрасна. Он мог представить ее себе отмытой, надушенной – и лежащей в его постели. При одном только виде этой красавицы у Савроса подогнулись колени. Помрачающий Рассудок направился к ней, но потом остановился, с трудом справившись со своим желанием. Малтрак вошел в гостиную с торжествующей улыбкой.
– Дьяна Вэнтран, – картинно объявил он. – Для вас, господин.
Дьяна лягалась и сыпала проклятиями, шипя, словно рысь. Донхедрис продолжал удерживать ее. больно дергая за волосы. А Бьяджио наблюдал за ними, завороженный ее темпераментом и красотой. Перед ним было создание, ради которого Вэнтран оставил Нар, – женщина, которая околдовала его и сделала косвенной причиной смерти Аркуса.
– Где она? – ярилась Дьяна Вэнтран. – Где моя малышка?
Невероятно – но ей удалось вырваться от Донхедриса и броситься на Бьяджио.
– Говори! – крикнула она.
В следующую секунду Донхедрис снова поймал ее и оттащил назад, крепко обхватив своими ручищами. Она была в истерике, словно нарекая юродивая. У Бьяджио на лице не дрогнул ни один мускул.
– Дьяна Вэнтран, – негромко проговорил он. – Ты и разочаровала меня, и превзошла мои ожидания. Добро пожаловать на Кроут, дитя. В мой дом. Теперь это и твой дом.
Лицо женщины вдруг стало жалким.
– Дайте мне ее увидеть! – взмолилась она. – Дайте мне увидеть Шани!
– О, как она прекрасна! – простонал Саврос. – Ренато, отдай ее мне!
– Молчи! – рявкнул Бьяджио.
Он изучал Дьяну, пристально ее разглядывал, и постоянные приставания палача начали его раздражать. Увидев, что она надежно связана, он встал с кресла и навис над ней, так что его тень упала ей на лицо. Не удержавшись, он протянул свою ледяную руку и провел пальцами по ее щеке. При его прикосновении Дьяна взвыла, а Бьяджио отшатнулся, потрясенный ее теплотой.
– Отпусти ее, Донхедрис, – приказал он.
– Господин?
– Ты слышал?
Донхедрис неохотно послушался. Дьяна Вэнтран кипела – но не стала бросаться на графа. Вместо этого она застыла неподвижно. В ее глазах была безмолвная мольба.
– Уходите. Все, – сказал Бьяджио. – Оставьте меня с этой женщиной.
– Ренато!
– Господин!
Бьяджио повернулся к ним и взревел.
– Убирайтесь! – зарычал он. – Сию минуту!
Прошло несколько мгновений, прежде чем его слуги поняли приказ. Саврос ушел последним. Его взгляд жадно задержался на Дьяне, потом он неохотно выскользнул следом за остальными, закрыв за собой дверь. Дьяна неподвижно стояла в центре комнаты, погруженная в молчание, утопая во взгляде Бьяджио. Граф больше не пытался к ней прикасаться. Его лицо было бесстрастным. Наконец он отошел и снова уселся в кресло.
– Если тебе холодно, подойди к огню, – сказал он.
– Где Шани? – требовательно спросила Дьяна. – Лоррис и Прис, скажи мне! – Следующее слово она выдавила из себя с огромным трудом: – Пожалуйста…
Бьяджио пытался решить, что именно ему следует ей рассказать. Она отчаянно тревожится о ребенке. Очевидно, ей не известно, что Симон не вернулся. Заставить ее томиться было бы сладострастно жестоко – но совершенно бессмысленно. Бьяджио взял рюмку с бренди и устремил взгляд на янтарную жидкость.
– Твоей дочери здесь нет, женщина, – просто сказал он. – Я не знаю, где она.
– Лжец! – вскипела трийка. – Она у тебя!
– Ее у меня нет. Хотя должен сказать, что я бы желал ее иметь. Все обернулось не совсем так, как мне хотелось. Например, твое присутствие совсем не планировалось. – Граф поставил рюмку и посмотрел на Дьяну. На ее лице отразилось недоверие и какой-то болезненный страх. Она уже почти ему поверила. – Это не ложь, Дьяна Вэнтран, – заверил он ее. – Если бы твой ребенок был у меня, я бы так тебе и сказал. Это мой остров. Здесь я господин и повелитель. Мне незачем что-то от тебя скрывать.
– О боги, нет! – простонала она. Колени у нее подогнулись, и она упала на ковер, измученная и полная отчаяния. – Где? – прошептала она. – Где она?
– Возможно, утонула. Корабль, на котором ее должны были сюда доставить, пока не приплыл. Он еще может появиться, но ничего сказать нельзя. – Бьяджио картинно вздохнул. – Бедная девочка. Я понимаю, как тебе тяжело.
– Что ты можешь понять? – бросила она. – Чудовище! Ты отнял мою дочь, и теперь она…
Не в силах договорить, Дьяна Вэнтран опустила голову, стараясь справиться с рыданиями. Звуки ее горя пробудили в Бьяджио нечто первозданное – чувство безмерной потери, которое он хотел забыть. Он вспомнил смерть Аркуса и жуткую пустоту, в которую провалился тогда. К собственному изумлению, он действительно почувствовал жалость к своей пленнице. Считалось, что потеря ребенка приносит невообразимую боль. Он готов был допустить, что это похоже на потерю императора. Волоча по полу длинный плащ, он снова встал с кресла и, подойдя к ней, устремил на нее взгляд. Она была гордой женщиной, слишком сильной, чтобы прибегать к слезам. Он уже испытывал к ней уважение.
