Я начал пробираться ближе к ристалищу, от него до ратуши оставалось двадцать шагов. Шурка закончил сбор ставок, вот-вот должны были ударить в гонг. Можно воспользоваться этим, и пока все смотрят на бойцов, проскочить к ратуше.
Проскользнув узким проулком между «Красным драконом» и алхимической лавкой, я вышел на площадь и краем двинулся в обход ристалища к вечевой башне. Раздался сухой щелчок деревянных дощечек, заменяющим судьям гонг, и драка началась. Таканояма резко пошёл вперёд, выбросил навстречу противнику руку с раскрытой ладонью, и я уже мысленно успел посчитать количество оборотов, которые сделал Дристун в воздухе, но, к моему сожалению и сожалению всех подёнщиков, тот каким-то чудом увернулся. Таканояма по инерции едва не вылетел с помоста, устоял, потом спокойно, безо всяких эмоций развернулся и вперевалочку пошёл на качка.
Зрители загудели. Им хотелось мордобоя, причём немедленно, но Дристун отступал, а Таканояма был слишком тяжёл, чтобы догнать его.
Прячась за спинами зрителей, я обошёл ристалище и остановился у вечевой башни. Возле входа в ратушу стояли люди: клановые, подёнщики, персонажи. Они тоже наблюдали за событиями на помосте, и пройти за их спинами не получалось. Особой беды в этом я не видел, ибо нубов среди них не было. Несколько безрукавок мелькало на площади и у кланхолла, но с такого расстояния разглядеть они меня вряд ли смогут. Рискнуть? Или позвать Шурку? Он сможет провести меня с заднего хода, у клириков есть такое право. Вот только как его позвать?
Я повернулся к ристалищу. Дристун продолжал уворачиваться от рук Таканоямы и даже пару раз сумел пробить его защиту и всадить кулаком в грудь. Удары получились хлёсткие, от каждого из них Таканояма содрогался, но терпел боль. По его лицу не пробежало и тени замешательства. Он продолжал наступать, стремясь загнать качка в угол, и раздавить собственным весом. На мой взгляд, Таканояма выбрал неверную тактику. Если он так хорошо держит удар, ему бы лучше остановиться и покружить Дристуна вокруг себя, вымотать, а потом единым разом впечатать в помост. Гонятся за ним не разумно, тот намного ловчее, и от такой тактики только выигрывает. А ещё лучше, взяли бы мечи да схлестнулись до перезагрузки.
Бои на мечах привлекают больше зрителей. Мне нравиться стоять возле ристалища в первом ряду и следить за дуэлянтами. Маломерки тупо колошматят друг друга серыми мечами, никакого изящества, сплошная клоунада. Качки и клановые бойцы, прочитавшие не один свиток, фехтуют, словно узоры ткут. Хотя узоры эти тоже не без изъянов. Иногда мне кажется, что все они просто понахватались верхушек и теперь выкладывают их на всеобщее обозрение, выдавая за искусство фехтования. А зрители, такие же понахватавшиеся, хавают это и просят добавки…
Дристун снова всадил кулак в грудь Таканоямы, да так хлёстко, что я вздрогнул. Таканояма тоже вздрогнул. Он согнулся на мгновенье и вновь продолжил преследовать качка, как ни в чём не бывало. Зрители ничего не заметили, а я заметил. Удары Дристуна достигли цели — Таканояма задыхался. Он стал медленнее, чем вначале поединка, руки его, и вообще все движения, стали вялыми. Ещё немного, и он остановится. И вот тогда Дристун перейдёт к атаке. А когда он перейдёт к атаке, на меня точно никто смотреть не будет.
Мелкими шажками я подобрался к ратуше и встал неподалёку от входа. Таканояму жалко, хороший мужик, но мне нужен мэр, поэтому я мысленно поторопил Дристуна: давай, бей сумоиста. И Дристун услышал меня. Он вдруг шагнул вперёд и влево и нанёс Таканояме удар в челюсть. Площадь выдохнула, а толстяк рухнул на помост и застыл.
Все, кто стоял возле ратуши, подались к ристалищу, а я тенью скользнул в фойе. Пусто. Я быстро прошёл мимо череды конторок клириков к кабинету мэра, постучал в лакированную дверь и, не дожидаясь ответа, открыл. Мэр сидел за столом и, как мне показалось, был несколько взъерошен. Когда я вошёл, его глаза изобразили удивление, однако рот растянулся в доброжелательной улыбке.
— Боже мой, меня почтил визитом игрок Соло!
Он вскочил и кинулся ко мне, растопырив руки. Я постарался понять: действительно он рад мне или придуривает по обыкновению? Кажется, придуривает. Тем не менее, я позволил ему провести себя к кофейному столику и усадить на стул.
— Кофе, игрок Соло?
До сегодняшнего дня я ни разу не заходил в кабинет мэра, даже не заглядывал, поэтому ради общего знакомства решил осмотреться. Внутри всё напоминало эпоху французского классицизма, обстановка одновременно выглядела вытянутой и натянутой: портьеры, вензеля, ножки у стульев, носик у кофейника. И, надо отметить, мэр неплохо вписывался в общую картину. Он был здесь свой, а я в своём потрёпанном сером шмоте казался неуместным. Но ничего, это ненадолго.
— Спасибо, не пью, — отказался я от кофе. В трактирах подобных напитков не подавали, и привыкать к хорошему я не хотел. — Господин мэр, у меня посылочка для вас от Старого Рыночника.
— Вот как? Отрадно. Как он поживает, как чувствует себя? Давно его не видел.
— Нормально поживает, — тараторящий голосок мэра раздражал, хотелось взять иголку с ниткой и зашить ему рот. — Примите, пожалуйста.
Я положил на столик кошель. Мэр не стал спрашивать, что внутри, а просто смахнул его себе на колени
Задание «Отнести кошель мэру» выполнено
Вы получили опыт 20 ХП
Не много, но я и на это не рассчитывал. Что ж, можно двигаться в обратный путь.
— Позвольте откланяться, господин мэр. Спасибо за кофе, за беседу. Приятно было с вами пообщаться.
— Не смею задерживать, многоуважаемый игрок Соло. Будет время, заходите ещё. Всегда рад вас видеть. Всегда!
Он сделал реверанс, я попытался изобразить нечто похожее, едва не упал, и выскочил за дверь. Слава богу, отделался, теперь надо думать, как вернуться обратно. Если на ристалище вышли новые игроки, можно дождаться очередного апогея и тем же макаром проскочить за спинами зрителей…
— Соло.
Возле конторок стоял Шурка. Обёрнутый в зелёный плащ, он походил на гороховый стручок. Не так давно мы вместе шутили над клириками, подбирая им непристойные эпитеты, а теперь он сам клирик и сам достоин эпитетов.
— Привет, Шурка.
— Я видел тебя возле «Красного дракона», потом увидел, как ты зашёл в ратушу, — глаза его были испуганные и всё время метались между мной и входной дверью. Он определённо ждал кого-то и очень не хотел этой встречи. — Ты меня искал?
— Не совсем тебя. Но ты мне нужен.
— Что ты хочешь?
— Сможешь вывести меня через чёрный ход?
Шурка подошёл к крайней конторке и вынул из бюро связку ключей.
— Идём.
Мы спустились в подвал. Пахнуло влагой. Где-то в глубине узкого коридора капала вода. Шурка снял со стены масляный светильник, подкрутил фитиль, стало чуть светлее. Из темноты высвободилась дубовая дверь, за которой находилась камера перезагрузки. Я был в ней трижды: один раз, когда прибыл в Форт-Хоэн, и дважды после смерти. Непривлекательное место — холодное, влажное и мрачное.
— Не заглянешь? — кивнул я на дверь. — Вдруг там есть кто-то?
— На обратном пути, — ответил Шурка.
Он шёл первым, подняв светильник над головой. Отзывчивый на каждое движение огонёк отбрасывал на стены корявые тени. Я загадал: если светильник не погаснет, пока мы идём, значит, всё будет хорошо. Слукавил, конечно, затушить масляный светильник не так-то просто, но всё равно пусть будет, как задумал…
Шурка обернулся ко мне на ходу.
— Нубы всю площадь перетряхнули, два раза в ратушу заходили. Сказали, если появишься, чтоб сразу им донесли, иначе всех на кол обещали натянуть… — голос его дрогнул, губы затряслись, и он почти проплакал. — Они не смеют меня трогать. Не смеют. Я клирик.
— Конечно, Шурка, тебя не тронут. Клириков не трогают.
— Я не сдам тебя, — Шуркины губы по-прежнему тряслись.
Я кивнул: да, так и есть, не сдашь, даже если тебя снова потянут на эшафот. Поэтому я считаю тебя своим другом и сделаю всё, чтобы защитить тебя.
