Араб еще разок качнулся маятником и вернулся за стол.
— Сколько? — с ходу спросил он.
— Не продается.
— У меня есть наличка! Тридцать пять тысяч тебя устр…
Джин захохотала. Смеялась она долго и противно. Алекс стоял все так же неподвижно, смотря за тем как темнеет лицо араба и как в бессильной злобе он сжимает кулачки.
— Тридцать пять тысяч? — леди театральным жестом утерла выступившие от смеха слезы. — Да одна глава Черной Мессы стоит в десять раз больше! А их там — тысяча.
Клавиус довольно грязно выругался, но смысл фразы поняли только двое из присутствующих.
— Тогда что ты от меня хочешь? — процедил толстяк сквозь зубы.
— Нам надо извлечь гриморий из его… — Джин неопределенно помахала рукой и закончила. — Из его души. За эту маленькую услугу я готова заплатить десятку.
— Деньги в данном случае меня не интересуют.
Некромантка прищурилась, от чего её взгляд стал напоминать змеиный.
— Тогда что ты от меня хочешь? — передразнила она араба.
— Дай мне прочесть книгу!
— Я так похожа на тех лопухов, которых ты обчищаешь, мастер Клавиус? — прошипела леди, усиливая сходство с гадюкой. — Дать тебе её прочесть — все равно что продать.
— Ну хоть сто глав, — взмолился араб.
— Три — и это не обсуждается.
Джин хлопнула рукой по столу, оставляя на нем черный ожог в форме ладони.
— И почему всегда три? — буркнул себе под нос араб и покосился на оставленный след. — Ладно, Змей с тобой, три так три.
В который раз Клавиус с трудом поднялся и подошел к Алексу. Только на этот раз в его взгляде не читалось ничего, кроме научного интереса. Ну может еще немного оттенка, с которым мужчина провожает глазами красивую девушку. Вот только Дум не был девушкой. Под этим, по его мнению, противоестественным вниманием он чувствовал себя как под душем из грязи.
Когда же араб протянул к нему пухлые ручонки, Алекс не сдержался.
— Еще один шаг и я за себя не отвечаю, — с напускной бравадой произнес парень.
Сперва Клавиус опешил, а потом помрачнел.
— Гомофобы, — повторил он и повернулся к Джин. — Ну и как мне работать в такой атмосфере?
— Алекс, — девушке происходящее явно доставляло удовольствие. — Не переживай. Я прослежу за сохранением твоей невинности.
Леди красноречиво мазнула взглядом по пятой точке Дума, от чего у того в горле закрутился рвотный ком.
— Надеюсь это будет быстро, — процедил Алекс.
— Как будто мне происходящее доставляет удовольствие.
Почему‑то парень не сомневался, что действительно доставляет. Араб жестом попросил сесть на единственный находящийся здесь стул. Самый обычный — словно привет из советского кино. Даже подушечка была обита зеленой тканью, что наводило на определенные сомнения.
Когда Дум устроился, Клавиус вооружился странной лупой. По рукоятке и краям линзы, шли вереницы рун и иероглифов. Некоторые были знакомы будущему археологу, но большинство оказались неизвестны.
Но самым страшным стал тот миг, когда неприятный толстяк положил ладонь на метку гримория. Когда‑то в детстве, в аналоге пионерского лагеря над Алексом подшутили старшие и закинули ему в кровать с десяток лягушек. Так вот — лягушки были приятней прикосновений холодных ладоней араба. К тому же, когда он водил пальцами и что‑то бурчал, у Алекса складывалось стойкое ощущение, что тот трогает не сколько его тело, сколько нечто более глубокое.
Его одновременно и лапали, и обливали грязью, и просвечивали потусторонним рентгеном, беспардонно врываясь в самые потаенные уголки естества. Пытка длилась не больше минуты, но Думу казалось, что прошел как минимум час. Час, в той самой постели, полной мокрых, склизких, вонючих лягушек.
— У меня для тебя есть две новости, — араб, подмигнув Думу, облизнул пальцы правой ладони. Той самой, который он водил по груди парня.
Алекса скрутила рвота, но он сдержался, мысленно обещая себе больше не возвращаться в это место.
— Судя по твоей роже — ни от одной из них я не выпрыгну из штанов.
— Из штанов выпрыгивать можешь перед Локсли, — парировал Клавиус, возвращаясь к компьютеру. — Это действительно Черная Месса, а не подделка.
— Вот не веришь ты людям на слово.
— Верю, но проверяю. К тому же теперь все мы уверены в его подлинности. Конец восемнадцатого века, сосредоточие темной энергии — зашкаливает. На моей памяти в мире больше не делали книг с такой черной сущностью. Мастеров просто не осталось.
Алекс внезапно осознал, что с интересом слушает араба, чего не скажешь про Джин.
— Ближе к делу, толстяк.
— Ты ведь, моя дорогая Джин, использовала "ленту Мииды"? — некромантка заторможенно кивнула. — То есть ты использовала заклинание запечатывающего свойства.
— Оно останаваливает сердце!
— Не суть, милочка, не суть. Запечатывает оно сердце или что иное — свойство от этого не меняется… Потом, как я понимаю, в этой вакханалии поучаствовал непосредственно гриморий. Следующим слоем я обнаружил непонятную мне сущность.
— Лепрекон, — вставил свои пять копеек Алекс.
— Что прости?
— Лепреконья там сущность.
Клавиус пару раз моргнул и хлопнул себя по лбу.
— Ну конечно лепреконья! А я‑то думал на гоблинскую… Ну и под конец в дело вмешался случай в лице "Зеркала Клеопатры".
— Это про которое братья Гримм сказку написали? Ну, "Свет мой зеркальце скажи" и все такое?
— Это про Белоснежку, — поправил Алекс.
Джин только отмахнулась.
— Да, — кивнул Клавиус. — Оно самое.
Леди наморщила лоб и помассировала виски.
— И что все это значит? — спросила она.
— Оно самое, — повторился араб. — а если быть точнее — полная задница.
— Давай сразу — гриморий не вытащить, да?
— Ну почему же, — араб аж надулся от самодовольства. — какому‑нибудь хартийному не вытащить, а я справился бы, вот только…
Клавиус немного понежился в центре внимания и вынес вердикт:
— Пациент вряд ли выживет.
Дум вскочил со стула, а вот Джин облегченно выдохнула.
— Шуточки твои, — сказал она, вытерев лоб. — Я‑то уж думала книгу не добудем.
— Да не, — отмахнулся араб. — с этим никаких затруднений.
— Я бы попросил! — возмутился Алекс, на всякий случай шагнув к выходу. — моя смерть — вполне себе затруднение.
Клавиус и Джин синхронно переглянулись.
— Да какое это затруднение, — плотоядно улыбнулась некромантка. — слушай, вот зачем тебе все эти проблемы? Ты же простой русский мальчик. Ну куда ты лезешь в мир магии?
— Я никуда не лезу! Меня сюда впихнули!
