Поговаривали о том, что даррийские императоры, императрицы и их придворные вели свой род от Исчезнувших. Вот и этот каменный генерал немного напоминал Сангланта.
— Я здесь пленница, — спокойно сказала девочка. Она не жаловалась, не сердилась на такое положение вещей, просто констатировала факт. Ей было на вид лет девять или десять, но она уже понимала и свое положение при дворе, и суть придворных интриг. Вздохнув, девочка отпустила руку Лиат и отвернулась. — Я до сих пор скучаю по Бертольду, — пробормотала она. — Он единственный обращал на меня внимание.
— А кто такой Бертольд? — поинтересовалась Лиат, удивленная тоской, прозвучавшей в голосе малютки.
Но девочка лишь молча посмотрела на нее с огромным изумлением — словно увидела летающую корову, как говорил Хью.
Через двор спешила послушница, она сделала «орлице» знак, и та пошла за ней во дворец. В зале, отделанном деревянными резными панелями, за длинным столом сидела епископ Моника. По обе стороны стола сидели священники, некоторые писали, другие молча смотрели в окно, третьи осторожно зевали, прикрывая рты ладошками. За окном Лиат разглядела конюшни, а за ними — земляной вал, который в давние времена служил оборонительным укреплением. Теперь он зарос травой и луговыми цветами, и на его осыпавшихся склонах паслись козы.
— Подойди, — тихо произнесла епископ Моника. В комнате было тихо, несмотря на присутствие множества людей. Такая тишина бывает, лишь когда все присутствующие другдруга знают и заняты общим делом, интересным и важным для всех. С улицы доносились только блеяние коз и крики детей, играющих во внутреннем дворике. По правую руку епископа Моники лежали письма и документы. — Здесь письмо для сестры Росвиты от матери Ротгард из монастыря святой Валерии, четыре королевских капитула, дополненных священниками по королевскому приказу. Вот послание для короля Генриха о том, что через два дня школа из Вераусхаузена выезжает ему навстречу в Терсу по приказу его величества. Вы все поняли?
— Да.
— Так. — Епископ Моника кивком подозвала к себе крохотную диаконису, такую же старую, как и сама госпожа епископ. — Госпожа Ансфрида!
Хрупкая и почти прозрачная диакониса держалась с достоинством знатной дамы, что в сочетании с тихим голосом придавало ей несколько нездешний вид.
— Через лес построена новая дорога. Если вы поедете по ней, то будете в Терсе на четыре дня раньше.
— Дорога через лес безопасна?
Казалось, никто не удивился такому вопросу. Лес до сих пор оставался дикой территорией, неподвластной церкви и ее законам.
— Люди, строившие дорогу, не говорили, что сталкивались с какими-либо трудностями. Если не считать прошлогоднего набега эйка, никакие бандиты нас не тревожили.
— А как насчет диких тварей?
Епископ Моника слегка вздохнула, тихое аханье остальных тотчас заглушили скрип перьев и шарканье ног. Диакониса кинула на Лиат странный взгляд.
— Конечно, волков надо остерегаться, — сказала она. — Ведь вы это имели в виду?
Лиат поняла, что лучше задать этот вопрос тем, кто живет рядом с лесом, а не служительницам церкви.
— Да, я именно об этом и спрашивала, — отозвалась она.
— Вы можете идти, — сказала епископ Моника. — Слуга даст вам свежую лошадь.
Лиат с облегчением ретировалась — находиться под бдительным оком епископа Моники было не очень-то приятно. Выйдя из дворца, она уселась на скамью и снова принялась ждать. Нужно сказать, что здание дворца было составлено из двух частей — очевидно, при постройке нового сооружения использовали остатки старого. Тяжелая каменная кладка, узкие окна высоко наверху и шесть сторожевых башен делали дворец больше похожим на крепость. Да еще сохранившиеся с давних времен толстые крепостные стены, когда-то защищавшие форт, и сейчас служили отличным укрытием на случай осады. Внутри этого кольца стен находились и хозяйственные постройки: Лиат видела, как, выйдя из кухни, кухарка коптит мясо на небольшом костерке, а в буйно разросшейся траве заснул мальчишка-грум.
Когда в резиденции не было короля, Вераусхаузен становился тихим и сонным местом. Из часовни плыли песнопения — там шла служба, а с полей доносилась песня крестьян. Стрекотали кузнечики, и скрипели цикады. За рекой виднелись зеленые купы деревьев — там начинался лес.
Каково это — жить в таком тихом месте?
Лиат открыла седельную сумку. Все письма были запечатаны воском и пронумерованы. Она тотчас узнала печать монастыря святой Валерии по изображению планетария — символу победы святой Валерии над язычниками-астрологами в городе Сайе. Разумеется, Лиат ни за что на свете не осмелилась бы открыть письмо. Интересно, что там говорится о принцессе Теофану? Она уже выздоровела или письмо сообщает о ее смерти? А может, мать Ротгард пишет сестре Росвите, что в окружении короля есть кто-то, связанный с колдовством? Станет ли Росвита подозревать ее, Лиат, или сочтет, что речь идет о Хью?
Лиат быстро просмотрела капитулы: король Генрих даровал монахиням из Регенсбаха поместье Фельштат, за что они обязались поставлять продукты для королевского двора и корм для лошадей, ежели королю захочется проехать по той дороге; король Генрих повелевает основать в Генте монастырь святой Перпетуи в честь освобождения города и спасения его сына Сангланта; король Генрих освобождает от службы всех жителей Бретвальдского леса, взамен чего они обязаны следить за королевской дорогой и содержать ее в надлежащем состоянии; король Генрих призывает старейшин церкви на совет в Отуне в первый день месяца сетентрия, который в церковном календаре называется маттиасмасс.
По вычислениям математиков это был день осеннего равноденствия.
Господи! Если бы она вернула себе Книгу Тайн, смогла бы она спокойно открыть ее? Сумеет ли она когда-нибудь найти место, где никто не осудит ее, где будут царить покой и тишина, как в этом дворце? Сможет ли она изучать запретное искусство, решится ли войти в Город Памяти, узнать о заклятии огня и других вещах?
Лиат тихонько рассмеялась. В этом смехе смешались и сожаление, и гнев, и надежда. Ей предложили уйти в такое место, когда она меньше всего этого ожидала, но она отказалась, желая обрести мечту, которую иначе как несбыточной и назвать-то невозможно.
Из ворот показался слуга, ведущий в поводу лошадь — крепкую серую кобылу с белой проточиной и белыми носками. Лиат вежливо поблагодарила грума, села верхом и пустилась в путь.
5
Как и говорила диаконисса, дорога пролегала прямо через Бретвальдский лес и вела на восток. В ветвях щебетали птицы. Лиат заметила прихорашивающуюся на дереве голубку и ее восхищенно курлыкавшего кавалера. На поляне показались два олененка и тотчас испуганно спрятались в кустах — только ветки закачались. Слышалось довольное похрюкивание кабана. Наверное, с высоты птичьего полета дорога через лес больше напоминает шрам на его зеленом теле. С обеих сторон к ней подступали деревья, которые чуть дальше сплетались в непроходимую чащу. Пахло прелыми листьями и свежей травой, этот запах был неотъемлемой частью леса, как запах специй на королевском столе. И Лиат с наслаждением вдыхала этот восхитительный аромат.
