— Что же вы сразу не сказали! — лицо хозяйки расплылось в улыбке. — Специально для вас я держу наготове свою комнату. В ней как раз две кровати, они удобные. Она открыла выдвижной ящик своего прилавка, достала из него ключ и положила его перед хаатином.
— Наших лошадей нужно накормить, напоить и поставить в конюшню на ночлег! — Торн взял ржавый ключ со стола.
— Не волнуйтесь, господин, вашим лошадям подадут лучшего овса, который только найдется в Стоунхилле! Мой муж позаботится об этом.
Торн вышел во двор, где ждал Джеймс, который изрядно замерз, переминаясь с ноги на ногу, и жестом руки позвал его за собой.
Хозяйка ночлежки провела их в свою комнату. Она была довольно уютной и светлой. У стен располагались две деревянные кровати с резными спинками. Посреди комнаты стоял круглый стол. На дощатом полу красовались шкуры убитых животных. Хозяйка поставила на стол кружку с молоком и тарелку еще теплого овсяного печенья и вышла, пожелав путникам доброй ночи. Джеймс уселся на кровать и начал жадно поглощать лакомство со стола. Хаатин тем временем снял свой меч и остальное снаряжение. Он надел чужой старый плащ, висевший на вешалке у стола, и направился к выходу.
— Ты куда? — спросил Джеймс удивленным голосом.
— Схожу в таверну, узнаю местные новости. А может, и про нашего Габриеля чего услышу, — не поворачиваясь к парню, ответил хаатин. — А ты спи! Я закрою тебя ключом снаружи, чтобы глупостей не натворил.
Торн перешел через улицу и зашел в таверну, над входом в которую красовалась надпись «Хмельная застава». Внутри было накурено, от едкого табачного дыма начинало щепать глаза. Народу было много и почти все столики были заняты местными выпивохами. Но у одного стола людей было особенно много. Они окружили его и внимательно слушали рассказ какого-то мужчины с черными вьющимися волосами и густой щетиной на лице. Видимо это был купец, который вернулся из дальнего похода в северные провинции. Люди из толпы задавали ему разные вопросы, на которые он с удовольствием отвечал.
Те, кому этот разговор был не интересен, сидели поодаль и обсуждали свои темы, но толпа вела разговор так громко и оживленно, что слышно было даже на улице.
Торн не стал задерживаться на входе и прошел к стойке. Он положил на нее две серебряные монеты и заказал кружку темного эля. Толстый, лысый мужчина плотного телосложения, который стоял за стойкой, подозрительно посмотрел на незнакомца в сером плаще и с капюшоном на голове, но потом все же взял деньги.
— Расскажи-ка нам лучше, что в мире делается! — закричал кто-то из толпы, прерывая рассказ купца. Вокруг раздались одобрительные окрики. Тот запнулся и повернул голову, вглядываясь в лица людей. Он искал того, кто задал ему вопрос, но так никого и не найдя, продолжил рассказ:
— Был я недавно в Хоркате, что на самом севере Элонии. Люди там, я вам скажу, совсем дикие! Да и места там такие, что лучше подальше держаться! Я там ни одного своего товара не продал! Совсем дикий народ! И денег они отродясь не видали!
— Да ты нам не про товар свой рассказывай, а про то, что говаривают там! — раздался снова чей- то голос. Купец снова остановился, глотнул эля из кружки и продолжил:
— А говаривают там, что Темные земли ожили! — он сделал паузу и народ стих. В трактире на мгновение воцарилась гробовая тишина. Даже те, кто обсуждал свои темы и не слушал, о чем говорят другие, замерли и повернули головы в сторону рассказчика.
— Что за глупость ты говоришь! — наконец, опомнившись, крикнул кто-то.
— Глупость, али нет, не нам с вами решать, но то, что на этих землях что- то недоброе творится — так это факт! Вон сколько тварей разных появилось в наших лесах. Солнце и то не греет, а все чаще и вовсе за тучами прячется. Еще ходит слух о том, что орки и гоблины пробудились и собирают армию, чтобы напасть на людей! А колдуны из тех мест и вовсе говорят, что век людской скоро закончится! — купец уже говорил почти шепотом, но из-за полной, пугающей тишины, которая воцарилась в трактире, его было очень хорошо слышно.
— Да брешут твои колдуны! — снова раздался голос, и толпа одобрительно зашумела.
— Да будь хоть половина из того, что ты сказал правдой, нас бы тут давно не стояло! — толпа продолжала шуметь.
— Постойте! — купец поднял руку и все снова замолчали. — Вы хотите обвинить меня во лжи? Да вы просто не замечаете очевидных вещей! Или не хотите их видеть! — он начал переходить на крик. — Война неминуема! От нас уже мало что зависит!
— Если все на самом деле так, то почему наместник ничего не предпринимает? Почему не собирает войска?
— Да он и сам вряд ли об этом знает! — уже спокойным тоном продолжил купец. — Он слишком занят войной с мятежниками и не замечает, что происходит на самом деле! А если и знает, то кроме спасения своей собственной шкуры его беспокоить ничего не будет. А о нас и явно не вспомнит! И если эти твари пойдут на нас войной, то империя падет!
— Империя пала давным-давно, когда убили короля! — люди в толпе оглянулись, в поисках того, кто взял слово. Это был седой ослепший старик, опирающийся на кривой посох. — Когда амулет королей был утерян, а Верховные маги исчезли, эпоха процветающей и здравствующей Элонии медленно пошла к закату. Мы потеряли могущественных друзей — эльфов! Мы разобщили провинции между собой! Это мы разрушили империю изнутри! И нам некого больше винить в своих бедах! — старик развернулся и медленно поковылял к соседнему столику. Народ проводил его немым, вопросительным взглядом и продолжил обсуждение затронутой темы.
— Старик прав! Наместнику и дела нет до нас с вами! Только и знает, что налоги собирать! — сказал неизвестный мужчина, держа кружку с пивом, и размахивая ей.
Наместник не одобрял захват территорий, но пока местные правители исправно пополняли казну на неплохую сумму, он закрывал на это глаза. Ему было выгоднее собирать дань с местных властей. А как уж они собирали дань с населения, ему было попросту не интересно. И зачастую крестьяне восставали против властей и требовали снизить непосильные налоги. Особо непокорных казнили на площадях, на глазах всех жителей, которых насильно пригоняли на казнь и заставляли смотреть в назидание. Зачастую жгли дома или забирали детей, пока долг не будет погашен.
Многие уходили в леса и объединялись в группы. Называя себя ополчением, они грабили повозки с золотом и другими ценными предметами, которые принадлежали правителям. Убивали наемников, а иногда даже свергали их, устанавливая тем самым свою власть — власть народа. Местные власти называли их мятежниками и казнили любого, кто хотя бы был знаком с кем-нибудь из них.
