Тогда щука сказала: "О, Халифа, я выполнила второе твое желание, и клянусь Аллахом всевидящим и всезнающим, а мы щуки тоже верим в Аллаха и пророка его, если ты сейчас же выпустишь меня, всякий раз как станешь ты приходить к реке, я стану выполнять любое твое желание, и даже если ты захочешь жениться на дочери султана, я выполню и это желание".
Но тут я заметил (а род Халифов-рыбаков славится наблюдательностью и умом), что у щуки румяные бока и упитанность ее выше всяких похвал, а у меня с утра кунжутового зернышка во рту не было, и я почувствовал страшный голод. Тогда я взял в руки дубинку и, покрутив ею в воздухе три раза, опустил ее на голову щуки.
- О полоумный, - воскликнул Шамс ад-Дин, - только не говори, что ты убил рыбину, исполняющую желания!
- Если бы Аллах всевидящий и всезнающий хотел, чтобы корзины ходили по земле, как люди, он бы сам приделал им ноги, а если этого не случилось, значит это против воли Аллаха, - важно изрек Халифа.
- Горе мне горе! Горе правителю у которого такие подданные! - закрыв лицо руками, воскликнул Шамс ад-Дин. - Ну, продолжай же дальше, что произошло с тобой и щукой, и откуда у тебя невольница по имени Зарима.
Придя домой, я зажарил и съел щуку, и надо тебе сказать, о флейтист, она обманула мои ожидания, ибо оказалась костлява сверх меры, к тому же в животе у нее обнаружилась медная пластина, которую я сперва принял за кость и хотел выбросить, но потом заметил (а род Халифов-рыбаков славится наблюдательностью и умом) на пластине некоторые письмена, и не стал выбрасывать, а напротив, отнес пластину к соседу жестянщику, который обладает искусством распознавания написанного, и даже более того - произнесения этого вслух.
- Что, что оказалось на той пластине?
- Стихи, такие стихи, что пролились сладчайшим бальзамом на мою душу (пусть и взятую взаймы), потратив некоторое количество времени, я выучил их и сейчас услажу слух султана дивными строчками.
- Я уже предупреждал тебя, насчет стихов...
Но Халифа закрыл глаза и, раскачиваясь, и время от времени причмокивая языком, начал читать:
Там за речкой тихоструйной
Есть глубокая нора;
В той норе, во тьме печальной,
Гроб качается хрустальный
На цепях между столбов.
Не видать ничьих следов
Вкруг того пустого места,
В том гробу твоя невеста.
- Какой гроб, чья невеста! Что ты такое несешь! Джавад, мальчик мой, поди сюда, для твоего шамшера, замечательного шамшера дамасской работы есть... работа.
- Погоди, о флейтист султанов и султан флейтистов! - в страхе воскликнул Халифа. - Моя история близится к концу, ах, что за история, и будь она даже написана иглами в уголках глаз, она послужила бы назиданием для поучающихся!
- Ладно, продолжи, но клянусь связью своего рода с халифами из рода Аббасидов, если она в полной мере не удовлетворит меня, и не объяснит происхождение в твоем доме красавицы Заримы, нежнейшему Абульхаиру-палачу, чье имя означает "совершающий доброе", а воистину так и есть, ибо он приближает время встречи с Аллахом всепрощающим, еще до вечернего намаза будет работа.
- Надо сказать, о флейтист султанов и султан флейтистов, что за нашей рекой, которую только поэт мог назвать тихоструйной, в самом деле есть нора. О глубине ее мне не ведомо, как неведомо никому из сынов Адама, ибо (и об этом знают многие) в черные норы с неведомой глубиной лучше не заглядывать, и хоть Аллах всеведущий и всезнающий и дал рабам своим душу взаймы и в положенный срок (а Аллах лучше знает), мы вернем ее, но зачем приближать этот срок, тем более что Аллах не очень-то и настаивает, ведь душ у него этих... (а нет никого богаче Аллаха, тем более, богаче на души).
- Короче, рыбак!
- Я и говорю коротко, о флейтист султанов и султан флейтистов. Иблис, не иначе побиваемый камнями Иблис привык к боли и подбежал на достаточное расстояние к твоему покорному слуге, достаточное, чтобы смутить душу, хотя что Иблису до души смиренного Халифы-рыбака. Но, да будет тебе известно, о шахиншах султанов, несчастный Халифа-рыбак никогда еще не женился. Но разве Аллах отнял у Халифы уши, чтобы он не слышал истории об удовольствиях, которые могут доставить дочери Хавы мужчине, разве он отнял у Халифы прочие, гм, части тела, отличающие сынов Адама от племени жены его, и разве не за эти самые удовольствия пострадали первые люди и были изгнаны из рая, так почему же жертва их должна пропадать втуне, туне несчастного тела смиренного Халифы-рыбака? Услышав в стихах слово "невеста", Халифа-рыбак, обуреваемый этими мыслями и еще несколькими мыслями о которых не стоит упоминать в столь благородном обществе, полез в нору. Надо сказать, неизвестный поэт оказался не так прав, дыра оказалась совсем не глубока, и в конце ее действительно оказался прозрачный ящик, в котором возлежала прекрасная девица, подобная... подобная... лучше я прочту стих.
Султан сделал знак Джаваду, тот вытянул саблю.
- Или не буду, - мудро решил рассказчик.
- Это была Зарима? - лицо султана слегка налилось красным, и возможно припекающее ахдадское солнце было тому причиной.
- Ну, тогда я не знал имени прелестницы, я заметил только родинку над верхней губой, подобную...
- Что, что ты сотворил со спящей девушкой, отвечай сейчас же, или клянусь Аллахом, не дожидаясь вечера, я велю повесить тебя сейчас же, на собственных воротах, в назидание всем словоохотливым рассказчикам, испытывающим языками своими терпение сильных мира сего!
- Ничего, о светоч мира, ничего. Мне вспомнилась сказка, старая сказка все того же Аль-сандара ибн Сергия о царевне, которую заколдовала злая джиния, и которую расколдовал могучи батыр Лис-сай одним лишь поцелуем. Потом царевна стала его женой, и жили они...
- Короче!
- Подобно могучему батыру Лис-саю, я поцеловал обитательницу стеклянного ящика и, милостью Аллаха всевидящего и всезнающего, а ничего в мире не совершается без веления его, она открыла глаза. Я совсем уж собрался вести спасенную к кади, чтобы он объявил нас мужем и женой, как спасенная мной девушка, совсем не по сказке, скривилась и задала вопрос недовольным голосом: "Кто ты?"
"Халифа-рыбак, - отвечал я ей, - о, владетельница моих грез и будущая мать моих детей, маленьких Халиф-рыбаков".
Но девушка сказала: "Как смеешь ты прикасаться ко мне, Халифа-рыбак? Разве не видишь, что я благородных кровей!"
"Но ведь в сказке сказано..." - попытался смиренно возразить я.
"Что это за место?" - спросила девушка.
"Дыра, о госпожа, - ответил я, - дыра за рекой возле славного города Ахдада".
"А скажи, рыбак, есть ли в вашем городе правитель - халиф, или на худой конец султан?"
"Есть, - ответил я, - светлейший султан Шамс ад-Дин Мухаммад, состоящий пусть и в дальнем, но родстве со славным родом Аббасидов, ведущим, как известно, начало от Аббаса ибн Абд аль-Мутталиба, дяди пророка, и которые..."
