— Прости, — Юрий опустил голову. — Мне что-то… совсем нехорошо. Сначала в обморок упал, теперь это…
Ольховский протянул ему большое пушистое полотенце с желто-зеленым узором и помог вытереть лицо и волосы.
— Все нормально, — заверил он Златова. — Ты сперва замерз, а потом резко попал в теплое помещение — это я дурак, должен был об этом подумать. Ерунда, на твоем месте любой бы отключился.
Про недавнюю истерику он не сказал больше ни слова. Они снова вернулись в комнату, и Симеон, заботливо поддерживавший своего пациента под локоть, указал ему на диван.
— Ложись и отдыхай, — сказал он тоном, не допускающим никаких возражений. — Одеяло я тебе сейчас принесу, подушку тоже, а потом еще выпьешь одно лекарство. Тебе сейчас надо очень хорошо выспаться.
— Мне надо сообщить руководству… — попытался все-таки возразить Златов, но Ольховский подошел к нему вплотную и, положив руки ему на плечи, заставил его сначала сесть на диван, а потом и улечься.
— Руководство уже знает, я же тебе сказал — Альбина переместилась домой к Эрасту, — ответил он. — Не переживай, сейчас они все в полной безопасности, а завтра ты их увидишь. А сейчас — спи!
Юрий понял, что сопротивляться целителю бесполезно и начал устраиваться на диване поудобнее. "Забавная, наверное, у Эраста была рожа, когда к нему в квартиру заявилась Альбина с ребятами! — подумал он и улыбнулся. — А Лилит, значит, уже бывала в гостях у Ольховского, раз отправилась к нему… Похоже, здесь меня опередили…"
…Несмотря на все заверения Ольховского о том, что сон — лучший целитель, проснулся Юрий совершенно разбитым и усталым: во сне ему пришлось несколько раз заново переживать отвратительное ощущение собственной беспомощности, которое он испытал на "45 километре". И лишь выныривая из этого кошмара и убеждаясь, что он может двигаться, молодой человек несколько успокаивался.
Симеона он нашел на кухне, занято переливанием каких-то разноцветных жидкостей из одного флакона в другой.
— Тебе вчера весь день названивало ваше водное руководство, — сообщил тот Юрию и кивнул на стул рядом с собой. — Они все собрались у подземных, ждут только тебя. Будут решать, что делать дальше. Ты как сейчас, в состоянии..?
— Разумеется, — чувствовал Юрий себя и правда неплохо, разве что пострадавшая рука немного побаливала. Ольховский заставил его положить ее на стол и принялся разматывать укутывавший ее шарф, а потом и бинты. Златов поморщился.
— Все отлично, все просто замечательно, — с удовлетворенным видом забормотал молодой целитель и начал смазывать распухшую кисть какой-то новой мазью темно-желтого цвета. — Вот здесь что-нибудь чувствуешь?
— Чувствую, — снова скривился Юрий.
— А здесь?
— Да. Скажи, а кто именно тебе звонил? Почтенная Фаина?
— Сначала ее замша, Полина. А потом, когда я отказался тебя будить — Фаина собственной персоной.
— И ей ты тоже отказал? Ай, черт, больно!
— Все-все, не ори. Разумеется, отказал — я же сейчас отвечаю за твое здоровье. Пню с глазами я бы сказал то же самое, можешь поверить.
— Но теперь ты меня отпускаешь?
— Я же вижу, что с тобой все в порядке. А Эрасту и остальным без тебя не обойтись.
Златов задумчиво кивнул и внезапно почти физически ощутил, что к нему возвращается уверенность. Он больше не был беспомощной парализованной куклой, он снова был одним из кураторов школы волшебников, к мнению которого прислушивались другие и без которого они не могли принять решение. А то, что было с ним прошлой ночью, больше не повторится. Никогда. Потому что он сделает все, чтобы этого не допустить.
— Симеон, — вдруг сообразил он, — а почему вы так долго меня не искали? Если девушки с детьми переместились в Питер и сразу же обо всем сообщили… Я же там часа три провалялся — или нет?
— Не три, два с небольшим, — педантично поправил его молодой целитель. — Девушки-то нам сразу обо всем сказали, но мы сначала искали того парня, который переместился самостоятельно, Романа. Уж извини, но детей принято в первую очередь спасать.
— Да я, собственно, не в обиде, — усмехнулся Юрий. — Просто не сразу понял, в чем дело… А Роман, получается, не сразу на связь вышел?
— Похоже, он сначала не домой к себе попал, а куда-то на улицу, — объяснил Симеон. — А может, даже без сознания какое-то время валялся — все-таки первый раз самостоятельно прыгнул на большое расстояние, сил потратил очень много. В общем, сначала нам его мать сказала, что его дома нет, ни у кого из друзей и родственников, которым мы стали звонить, он тоже не появлялся, и только после полуночи, наконец, на связь вышел.
— Хм, ясно… — неуверенно протянул Юрий. В словах Симеона была какая-то странность, но молодой человек никак не мог уловить, какая, а боль в руке не давала ему как следует сосредоточиться. Ольховский, тем временем, соорудил у него на руке новую повязку и включил электрический чайник. Вскоре разложенные на столе лекарственные мази сменились гренками, горячими бутербродами и прочей аппетитно выглядящей снедью. Юрий даже удивился, что дома у одиноко живущего парня нашлось столько разных продуктов и он не поленился сотворить из них что-то горячее — сам-то Златов обычно питался завтраками быстрого приготовления.
Вкусная еда не давала ему сосредоточиться на предстоящем разговоре с другими кураторами малолетних магов. Вместо того, чтобы думать о вчерашнем нападении, Златов то и дело переключался на мысли об Альбине и Лилит, которых ему так хотелось поскорее увидеть — увидеть и убедиться, что с ними точно все хорошо. Интересно, а они-то хоть немного о нем беспокоились или только о детях?
— Слушай, Симеон, — попросил он смущенно, когда завтрак был окончен. — А можно мне руку вот так вот на шею подвесить? Ну, как при переломах делают…
— Тебе это не нужно, у тебя же все действует, — удивленно отозвался Ольховский, но потом, встретившись с Юрием глазами, понимающе усмехнулся. — Хорошо, сейчас сделаю. Хотя это и правда не обязательно, никто не думает, что ты в чем-то виноват — ты бы в любом случае не смог справиться с магами.
— Ты все-таки сделай, пожалуйста, — повторил свою просьбу Златов. — Это для меня важно. Хорошо?
Лесной маг кивнул и снова полез в ящик стола за бинтами.
Разжалобить Альбину Шорохову безжизненно висящей на перевязи рукой Юрию не удалось: когда он, сопровождаемый двумя подземными магами, вошел в учебный класс, первой, кто метнулся к нему с радостным и, одновременно, встревоженным криком, оказалась Лилит.
— Юра! — ахнула она, подскакивая вплотную к нему и осторожно протягивая руку к его повязке. — Юра, ты как? Тебя так сильно избили?
