— Лестница идет до самого верха? — Раоден осторожно переступил через оставшуюся от двери труху.
— Коло. И по всей длине проходит внутри колонны, только иногда встречаются узкие прорези для освещения. Один неверный шаг — и тебя ждет спуск такой же длинный и полный ужасов, как сказки моей Мамы.
Принц кивнул и начал подниматься, Галладон следовал за ним. До реода лестницу освещали при помощи волшебства, но сейчас лишь редкие лучики света проникали сквозь прорези. Ступени завивались спиралью по внутренней стороне колонны, и, если глянуть вниз, можно было разглядеть начало подъема. Когда-то лестницу ограждали перила, но они давно рассыпались в прах.
Друзья двигались с частыми передышками, поскольку ослабленные тела не выдерживали непривычной нагрузки. Подниматься пришлось долго. Наверху выход оказался заколоченным деревянными досками, причем довольно новыми — должно быть, постарались гвардейцы. Становилось очевидным, что изнутри ее открывать не предполагалось.
— Дальше я не попал, сюл, — сказал Галладон. — Вскарабкался до самого верха Долокеновой лестницы и обнаружил, что надо было захватить с собой топор.
— Вот мы его и принесли.
Раоден поудобнее перехватил орудие, которое Таан в свое время хотел обрушить на его дом. Вдвоем они принялись за работу, по очереди врубаясь топором в заслон.
Даже совместными усилиями прорубиться сквозь баррикаду оказалось нелегко. Принц уставал после нескольких замахов, которые лишь слегка царапали дерево. Но в конце концов им удалось расшатать и вынуть одну доску, и, окрыленные победой, они сумели расширить пролом и протиснуться в него.
Вид сполна оправдал мучения. Раоден десятки раз поднимался на элантрийскую стену, но никогда еще Каи так не радовал глаз. В городе царило спокойствие; выходило, его страхи о вторжении не оправдались. Принц с гордой улыбкой наслаждался маленькой удачей — его охватила радость, как будто он покорил неприступную горную вершину, а не обычную лестницу. Стены Элантриса снова принадлежали своим хозяевам.
— Мы сумели. — Раоден удовлетворенно облокотился на парапет.
— Что заняло немало времени, — проворчал дьюл, становясь рядом.
— Всего несколько часов, — легко возразил принц. Усталость от изнурительной работы быстро таяла в блаженстве победы.
— Я говорю не о прорубании двери, сюл. Я три дня пытался затащить тебя сюда.
— Я был занят.
Галладон фыркнул и что-то пробормотал себе под нос.
— Что ты сказал?
— Я сказал — «двухголовому феррину никогда не покинуть своего гнезда».
Принц улыбнулся — он знал джиндоскую поговорку. В тамошних болотах часто можно было услышать, как кричат и ругаются друг с другом эти голосистые птицы. Поговорку употребляли по отношению к тем, кто нашел новое увлечение, в том числе и любовное.
— Будет тебе, — обернулся он к другу. — Все не так плохо.
— Сюл, за последние трое суток вы разлучались, только чтобы посетить удобства. Она бы стояла сейчас рядом с нами, если бы я не утащил тебя тайком.
— Ну, — пробормотал в сторону принц, — она моя жена.
— И когда ты собираешься поставить ее в известность?
— Когда-нибудь. Не хочу, чтобы она чувствовала себя скованной обязательствами.
— Ни в коем случае.
— Галладон, друг мой. — Раодена ни капли не смутили нападки дьюла. — Что бы сказали люди твоего народа, если бы узнали, как ты далек от романтики?
Дюладен заслуженно славился громкими скандальными связями и страстью к запретной трагической любви.
В ответ Галладон лишь фыркнул, ясно показывая, что он думает о романтических наклонностях дьюлов. Затем повернулся и зорко оглядел Каи.
— Зачем мы сюда забрались, сюл?
— Не знаю. Это ты притащил меня на стену.
— Да, но лестницу искал ты.
Раоден кивнул. Ему вспомнилась оборвавшаяся в самом начале попытка найти путь наверх. «Неужели с тех пор прошло целых три дня?» — удивился принц. Он не заметил, как они промелькнули, — возможно, он действительно проводил слишком много времени с Сарин. Но он не чувствовал ни капли вины.
— Вон там. — Галладон указал вниз, на Каи.
— Что?
— Я вижу флаг наших беглых гвардейцев.
Принц с трудом различил красный всполох, похожий на вымпел.
— Ты уверен?
— Абсолютно.
Раоден прищурился и сумел разглядеть дом, около которого развевался флаг.
— Это особняк Телри. Что делает у него в гостях элантрийская гвардия?
— Может, он под арестом?
— Вряд ли. Гвардия не занимается охраной порядка в Каи.
— Тогда почему они ушли со стен?
Раоден покачал головой.
— Точно не знаю. Могу только сказать — что-то здесь нечисто.
Они спускались молча, глубоко погруженные в размышления.
Имелся только один способ выяснить, что происходит с гвардейцами. Сарин была единственным новичком, который попал в город после их исчезновения; только она могла рассказать, что творится в стране.
Но принцесса отказывалась говорить о внешнем мире. С ней что-то случилось, и воспоминания о происшедшем причиняли боль. Видя ее нежелание, Раоден не настаивал, — он не хотел настроить девушку против себя. По правде говоря, он наслаждался ее обществом. Язвительный юмор Сарин вызывал у него улыбку, отточенный ум интриговал, а независимый характер внушал надежду на будущее. Десять лет принцу приходилось иметь дело с женщинами, которые только и думали, как сидит на них платье (особенно его раздражало, что слабовольная мачеха задает тон подобной недалекой наивности), и он мечтал о той, кто не станет прятаться за чужие спины при первом намеке на неприятности. Как его давно умершая мать.
Тем не менее неуступчивость Сарин, которая так восхищала принца, сейчас мешала узнать, что происходит в мире. Ни ненавязчивые уговоры, ни хитрости пока не заставили принцессу раскрыть рта. К сожалению, Раоден не мог себе позволить и дальше считаться с ее чувствами. Его тревожило странное поведение гвардейцев — любая смена власти может оказаться для Элантриса губительной.
Друзья достигли подножия лестницы и направились к центру города. Прогулка получилась довольно длинной, но Раоден этого не заметил, размышляя об увиденном. Несмотря на падение Элантриса, последнее десятилетие прошло для Арелона мирно. На юге он граничил с дружественным Дюладелом, север охраняла теоданская армада, на востоке путь преграждали неприступные горы — с такой защитой даже ослабленная после реода страна могла чувствовать себя спокойно. Внутренние раздоры тоже обходились без крови, поскольку Йадон крепко держал войска в своих руках, вынуждая знать решать свои распри мирным путем.
Раоден знал, что затишье не продержится долго, хотя его отец не желал видеть угрожающей королевству опасности. Решению принца жениться на Сарин в огромной степени способствовал долгожданный шанс заключить договор с Теодом и получить частичный доступ к армаде. Арелонцы не умели сражаться, столетия элантрийского правления приучили их к спокойной жизни. Вирн должен быть идиотом, чтобы не напасть на них рано или поздно; ему необходимо только выбрать удачное время.
