Затем он опомнился – чудовище идёт к посёлку, оно может ещё кого-то убить. Нужно предупредить, надо спешить, бежать…
Он вскочил и остановился. Как он предупредит?! Чудовище уже в посёлке или вот-вот будет там. Нет, ему не успеть, не добежать. Только если связаться с кем-то по комму. Одно из прав, которые отстояли живые, – избавиться от коммуникаторов, этих соглядатаев Мегаполиса. И Мавин понял – посёлок обречён. Бесполезно спешить.
Тело Лена лежало, распластавшись поперёк тропы, разметав руки и ноги. Если все в посёлке умрут, некому будет прийти за ним, позаботиться. Значит он, Мавин, должен это сделать. Единственное, на что он способен.
Он наклонился, попробовал приподнять Лена. Тот оказался на удивление тяжёлым и нескладным. Странно, раньше Мавин этого не замечал. Пришлось поднатужиться, чтобы взвалить его себе на плечо и выпрямиться. Но он справился. Осторожно сделал шаг, другой. Ношу приходилось удерживать двумя руками, и тёплая кровь капала на спину, щекотной струйкой стекала в ложбинку между ягодицами. Он нёс тело друга к оврагу, к их заветному месту под корнями старого дерева, чтобы похоронить по обычаю живых. По только что придуманному им обычаю – Лен стал первым из живых, кто живым больше не был.
Если ты спасатель, то услышишь этот сигнал, где бы ни находился и что бы ни делал. Ты можешь спать, медитировать или заниматься любовью – всё равно его услышишь и откликнешься немедленно. По древнему обычаю сигнал называли «SOS», хоть никто не помнил, что означает это слово. Зато значение самого сигнала известно было прекрасно – люди в беде, в смертельной опасности.
Мегаполис заботится о населяющем его человечестве, удовлетворяет потребности, обеспечивает комфортную, спокойную жизнь. Но он никогда, ни при каких обстоятельствах не вмешивается в отношения между людьми. И это правильно. Предки не зря сделали принцип невмешательства аксиомой для самоорганизующейся квазиразумной биомеханической системы. Лишь сами люди вправе решать, что есть добро, а что – зло, что – истина, а что – ложь. И если действия одних людей поставят под угрозу жизнь и здоровье других, единственное, что сделает Мегаполис: активизирует «иммунную систему» – выявит ближайшую к месту происшествия группу спасателей и отправит им сигнал «SOS».
Когда пришёл сигнал, Эсдар спала. Просто спала – она не признавала гипно-тиви, сновидения по заказу. И мгновенно очнулась, едва в голове зазвучали первые ноты тревожной мелодии. Две минуты, чтобы одеться, три – на коммутацию. К месту сбора, она, как обычно, успела первой. Не считая Хёда, которому никуда перемещаться не требовалось. Место сбора группы всегда совмещено с жилищем её командира – это тоже обычай.
Хёд был в прямом стриме с нейроинформационной сетью Мегаполиса. Тралил её, собирая необходимые для предстоящей операции данные. Никаких соединительных шнуров, шунтов, примитивных механизмов. Никаких игрушек – это вам не студия гипно-тиви! Ниша, заполненная приглушённым пурпурным светом, свисающие с потолка перламутровые щупальца «спрута» оплетали запястья и щиколотки Хёда, впивались в его виски.
Эсдар пересекла овальный зал, подошла к командиру, тронула за плечо:
– Где?
Стеклянные от стрима глаза Хёда вмиг ожили.
– Сектор 50692–4/Лиловый/сто три.
– Земля Новая? – Эсдар удивлённо приподняла бровь.
– Да. Там обитает небольшая колония природников. Включены в локальный биоценоз двадцать семь лет назад.
– И что, они передрались между собой? Корешок не поделили?
Хёд с недоумением посмотрел на неё. Не оценил шутку.
– Они не умеют драться. Что-то напало на посёлок. Рецепторы спутника-наблюдателя зафиксировали неподалёку от селения человеческое тело с признаками насильственной смерти.
– Картинка есть?
Хёд не ответил, но часть зала тут же исчезла, уступая место голографической панораме. Аккуратный, ухоженный лес паркового пояса Земли Новой. Тропинка, такая же аккуратная и ухоженная, посыпанная мелким песком. И на ней лежал голый мужчина с раздробленным черепом.
– Стоп! – Эсдар ткнула пальцем в угол голограммы. – Там что-то было! Можешь сместить фокус?
– Нет, это всё, что имеем.
– Тогда прокрути назад, медленно. Вот оно!
Тварь, убегавшая по тропинке, выглядела зловеще. Двуногая, покрытая косматой шерстью, трёхметрового – нет, пожалуй, даже четырёхметрового! – роста, с широкими покатыми плечами и двумя парами гипертрофированно мускулистых то ли рук, то ли лап.
– Хищник? – Эсдар шагнула в панораму, как будто это могло помочь разглядеть существо.
Хёд сместил изображение с видимого в инфракрасный диапазон. И Эсдар охнула.
– Вот гад…
То, что на миг попало в объектив наблюдателя, не было живым существом.
В коридоре, ведущем от двери транспорт-кабины, затопали шаги – остальные члены группы были на месте. Хёд погасил изображение, но выходить из стрима не стал. Объявил, едва все пятеро выстроились перед ним:
– Преднамеренное убийство человека, опасность множественных рецидивов. Группа, слушай мою команду: боевая коммутация, готовность – тридцать секунд!
Боевая коммутация! Адреналин горячей волной выплеснулся в кровь, сердце приятно защемило от предчувствия неведомой опасности. И металлический привкус во рту – наноимплантаты в теле бросились укреплять скелет, усиливать мышцы, увеличивать скорость передачи импульсов в нейронах.
Боевая коммутация – это значит, что где-то в Лиловом сегменте Земли Новой формируется аварийная транспорт-кабина. Мегаполис обо всём позаботится, нужно лишь встать внутрь жёлтой окружности, высветившейся на полу зала, опустить веки, давая возможность перестроиться сетчатке. И через тридцать секунд ты окажешься в десятке парсеков отсюда, облачённый в экзоскафандр полной защиты, с надёжным тризером в руках. Начнёшь крушить неведомых чудовищ, защищать людей.
Тело действовало автоматически, Эсдар и не заметила, как оказалась в круге, зажмурилась… Тридцать секунд прошло. И минута прошла, затем – вторая. Эсдар открыла глаза. Они всё так же стояли посреди зала, и Хёд хмуро смотрел на подчинённых, будто те виноваты, что до сих пор переминаются с ноги на ногу в месте сбора, а не топчут подошвами экзоскафандров парковые тропинки на Земле Новой.
– Командир, что происходит? – не выдержал кто-то.
– Нет доступа, – не вдаваясь в объяснения, буркнул Хёд, – я перебираю варианты. Ждите!
И ещё минута прошла. Где-то по другую сторону бесконечности четырёхметровое чудовище наверняка успело добежать до посёлка и теперь крушит его направо и налево, кромсает женщин, детей… На счастье, детей природникам не оставляют.
Эсдар вышла из круга.
– Куда?! – гаркнул Хёд.
– Попробую добраться пассажирской кабиной. Транспорт-площадка в посёлке наверняка есть.
– Есть, стандарт с функциональными ограничениями. В нём ты не то что скафандр и тризер, ты и боевой комбез не провезёшь. Надеешься голыми руками справиться?
– Попробую, – бросила через плечо, не оглядываясь.
Останавливать её никто не посмел.
Сектор 50692–4/Лиловый/сто три – это недалеко, всего четыре перекоммутации. Целых четыре перекоммутации! Время отщёлкивало минуту за минутой. Каждая – чьи-то жизни. Наконец дверь кабины опала пожухлыми листьями, и Эсдар ступила в прохладную тень вековой дубравы. Солнечные зайчики играли на густой траве, на ярко-синих цветах. Таких же ярко-синих, как глаза Инаны. Эсдар закусила губу, отвернулась.
Недалеко от транспорт-площадки начинался посёлок. Прежде Эсдар такого убожества видеть не приходилось. Какие-то шалаши из прутьев и листьев, более походящие на звериные гнёзда, чем на человеческое жильё. Да и можно ли природников называть людьми? Добровольная деградация, предательство идеалов, к которым стремились предки…
Сейчас большая часть хижин хижинами уже не была. Два десятка больших прыжков – и Эсдар смогла всё разглядеть в подробностях. Нагромождения изломанных жердей, крошево из нехитрой утвари, разодранные тела в лужах не успевшей свернуться крови – один, два, там ещё трое. Раненых нет, только убитые. Впрочем, и трупов пока немного, бойня только началась. А потому странно, что в посёлке так тихо – ни воплей, ни рыданий. Всё-таки природники больше животные, чем люди, – когда поняли, что убежать не получится, попрятались, затаились. Эсдар переключила зрение в инфракрасный диапазон, присмотрелась и легко выявила их всех – за грудами мусора, в кустах, на деревьях. Лаузер плюс три минуты времени – и с этими выродками будет покончено. Эсдар отогнала от себя нехорошую мысль. Всё-таки спасать пришла, а не добивать.
