«Жадная, неблагодарная сука».
Геката сделала еще одно зеркало матовым. Даже такое простое Ремесло требовало слишком больших усилий.
Да, не так она планировала вернуться в Хейлль, скрываясь под капюшоном, словно забитая, пускающая слюни бедная родственница, которую в целях соблюдения приличий выслали в никому не нужный дом, где нет никого, кроме суровых слуг.
Разумеется, как только вернется часть ее сил…
Геката покачала головой. Сначала дела, развлечения подождут.
Она на мгновение задумалась, не стоит ли вызвать слугу, чтобы он подбросил новую порцию дров в камин, но затем решила, что это излишне, и добавила пару поленьев собственноручно. Устроившись поудобнее в старом мягком кресле, она наблюдала за тем, как языки пламени оплетают добычу, пожирая ее.
То же самое случилось с ее замечательными планами.
Сначала полное фиаско с девчонкой. Если Джорвал не смог придумать ничего получше, значит, нужно пересмотреть свои взгляды на его полезность.
Потом еще и эйрианец ухитрился избежать любовно расставленной ловушки и уничтожить этих прелестных джинка, которых Геката старательно взращивала. А остатки силы, прорвавшей ее колдовской шторм, превратили Гекату вот в это.
И наконец, этот помоечный сын блудливой суки устроил зачистку в Темном Королевстве! В Аду больше не осталось для нее безопасной гавани, и никто, никто не хотел теперь служить ей.
Так что придется на время принять гостеприимство Доротеи, оказанное с таким сарказмом, удовольствоваться подачкой вместо того, чтобы получить все, что ей причитается.
Это не имеет значения. В отличие от Доротеи, которая была слишком занята тем, что прибирала к рукам всю власть в Террилле, один за другим подминая под себя Края, Геката успела хорошенько сравнить два живых Королевства.
Пусть Доротея подавится жалкими руинами Террилля.
Она же получит Кэйлеер.
Сэйтан оперся рукой о каменную стену, неожиданно чуть не потеряв равновесие, когда двойная вспышка гнева сотрясла Цитадель.
– Мать-Ночь, – пробормотал он. – Из-за чего они теперь-то ссорятся?
Ментально потянувшись к Люцивару, он ощутил сплошную огненную стену ярости.
И поспешно помчался вперед.
Когда Повелитель приблизился к коридору, ведущему в покои Джанелль, то замедлил шаги, прижав руку к боку и безмолвно ругаясь, – на то, чтобы взреветь от ярости, уже не хватало дыхания. Впрочем, это и не имеет значения, кисло подумал Сэйтан. Что бы ни заставило его детей так разъяриться, гнев на их легкие никак не повлиял.
– Уйди с дороги, Люцивар!
– Когда солнце в Аду засияет!
– Чтоб у тебя крылья отсохли! Ты не имеешь права вмешиваться!
– Я служу тебе, и это дает мне право оспорить что угодно, если это угрожает твоему благосостоянию. Включая и тебя саму!
– Если ты служишь мне, тогда делай, что тебе говорят! Уйди с дороги!
– Первый Закон подразумевает не слепую покорность…
– Даже не пытайся цитировать мне сейчас Законы Крови!
– …и даже если бы было так, я все равно не отступил бы и не позволил бы тебе это сделать. Ты задумала чистой воды самоубийство!
Сэйтан завернул за угол, быстро поднялся по короткой лестнице, споткнувшись на верхней ступеньке.
В тускло освещенном коридоре Люцивар походил на существо из страшных сказок, которые лэндены рассказывают своим детям: темные широкие крылья, сливающиеся с тьмой, зубы оскалены, золотистые глаза отсвечивают яростным желтым огнем. Даже кровь, сочащаяся из неглубокого пореза на левой руке, заставляла его выглядеть кем угодно, только не обычным живым человеком.
Джанелль же по сравнению с ним выглядела пугающе реальной. Короткая черная ночная рубашка не скрывала тела, принесенного в жертву силе, горевшей в ней на протяжении трех дней, когда она залечивала многочисленные раны лэнденов в той деревне. Прошла всего неделя… Если бы она как следует заботилась о себе, плоть не страдала бы до такой степени, даже несмотря на то, что стала орудием Черных Камней.
Глядя на результаты ее безответственного отношения к собственному телу, глядя на дрожащую от усилий руку, кое-как сжимающую эйрианский охотничий нож, которым еще месяц назад Джанелль владела безупречно, Сэйтан поддался гневу, возраставшему в нем на протяжении последних семи дней.
– Леди, – резко окликнул он.
Джанелль развернулась к нему, невольно покачнувшись на месте. Ее глаза тоже метали молнии.
– Деймона нашли.
Сэйтан скрестил руки на груди, прислонился к стене и предпочел проигнорировать вызов, отчетливо прозвучавший в этих двух словах.
– Значит, вы намереваетесь направить свою силу через и без того ослабевшее тело, вновь создать тень, которую использовали раньше для путешествия по Терриллю, а затем отправиться в странствие по Искаженному Королевству до тех пор, пока не найдете его и не вернете?
– Да, – с обманчивой мягкостью произнесла Джанелль. – Именно так я и собираюсь поступить.
Люцивар ударил кулаком по стене:
– Это слишком! Ты еще даже не начала поправляться после целительской работы, которую не так давно проделала! Пусть эта твоя подружка подержит его у себя пару недель!
– Нельзя «подержать у себя» того, кто затерян в Искаженном Королевстве! – окончательно потеряв терпение, рявкнула Джанелль. – Такие люди не видят и не живут в осязаемом мире, как все остальные! Если что-то его напугает и он снова сбежит, могут пройти недели, а то и месяцы, прежде чем моя подруга снова его обнаружит! А к тому моменту может уже быть слишком поздно. Его время истекает!
– Хорошо, тогда пусть приведет его в Цитадель в Террилле! – с жаром возразил Люцивар. – Мы сможем продержать его там до тех пор, пока ты немного не оправишься!
– Он обезумел, а не сломался. Он по-прежнему носит Черный Камень. Если бы кто-то попытался «продержать» где-то тебя самого, какие воспоминания бы это навеяло?
– Она права, Люцивар, – спокойно подтвердил Сэйтан. – Если он посчитает, что эта подруга ведет его прямиком в ловушку, какими бы ни были ее истинные намерения, те крохи доверия, которые он еще питает к ней, исчезнут без следа, и больше она никогда не сможет его обнаружить. По крайней мере, то, что еще есть смысл искать.
Люцивар снова ударил по стене кулаком. Он продолжал это упражнение до тех пор, пока не разразился тирадой ругательств. Наконец, энергично растирая ладонь, он вызверился:
